ПостУкраина. Страна без государства - Семен Сергеевич Уралов

В ходе данного этапа в России должна пройти модернизация промышленности исходя из проблем, выявленных во время СВО 3.0. Пока не удастся преодолеть отставание России как минимум в сфере связи, беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) и борьбы с ними и центров информационно-психологических операций (ЦИПсО), будет сложно говорить о переломе в нашу пользу.

Скорее всего, на текущем этапе ни одна из сторон не сможет наступать. Все ограничится массовыми взаимными обстрелами, терактами и диверсиями в тылу России с ощущением дежавю.

Какой будет СВО 5.0?

Две модели государства на спорных территориях могут сосуществовать довольно долго. Иногда это приводит к прекращению огня на десятилетия, но без устойчивого мира, как между Северной и Южной Кореей. Иногда все завершается поглощением конкурента, как случилось с ФРГ и ГДР.

СВО 4.0 будет готова перейти на качественно новый этап после того, как наша модель государственности для постУкраины станет более эффективной, чем у конкурентов.

В Киеве будут строить образцовое террористическое государство, ведущее священную войну за территории. России же предстоит стать антитеррористическим государством. А это невозможно без современной науки и технологий, развитого хозяйства и сложной экономики, эффективных спецслужб и современной армии, более справедливого распределения общественных ценностей и менее замкнутой прослойки инвесторов ЗАО РФ.

СВО 5.0 станет возможной, когда большинство политических игроков постУкраины поймет, что ни у кого, кроме России, нет модели миропорядка. Все остальные модели ведут к бесконечной войне до последнего украинца.

Глава теоретическая. В ПОИСКАХ СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА

Гражданин ежедневно сталкивается с государством. Все централизованные системы жизнедеятельности, которые нас окружают, от электросетей и отопления до ПВО и пограничников, являются его продуктом. История цивилизаций — это история государства. Основа основ — книга «Политика» Аристотеля как раз посвящена различению типов античных государств.

По большому счету, анализировать политические и экономические процессы можно в привязке к конкретному государству. Например, с точки зрения экономического профиля Россия, Азербайджан, Казахстан и Туркменистан — нефтегазовые экспортеры с похожей структурой поставок на мировой рынок. Однако в каждой из этих стран сформировалось особое национальное государство.

Государство в современном виде зародилось на микроуровне небольшого города-полиса. Его история хорошо прослеживается, потому что отражена в материальной культуре и документах. В принципе, история любого народа — это история культуры и государства. Нам, жителям России, трудно представить, как можно изучать историю Отечества в отрыве от истории государства. А попробуйте взглянуть на мир, например, глазами жителя закарпатского города Мукачево, где в XIX веке государство было австрийским, до 1940 года — венгерским, а вплоть до 1991 года — советским. Закарпатское общество имело свой уклад, а государство уже 300 лет устанавливается извне, причем из очень разных политических центров.

Война в своем пределе — вопрос о конкуренции государств. Максимальный уровень участия общества в военных действиях без участия государства — партизанское движение, которое обречено на поражение, если не будет поддержано извне. Также государство является важным регулятором в системе противоречий между правящими элитами (знатью) и остальным населением. Абсолютная и конституционная монархии, парламентаризм — все это формы политической борьбы между привилегированными сословиями, которые стремятся захватить власть и создать герметичную систему принятия решений. Иногда эта борьба проходит в острой форме, подключаются народные массы всех слоев общества и происходят бунты/революции, изменяющие баланс политических сил. Государство и его строй — результат таких балансов.

Однако в постсоветском случае мы имеем дело с особым типом государства, принципиально отличающегося от иных государств, потому что в нем система неравноправия переведена с экономического уровня на политический относительно недавно.

Принцип № 4. Советское и постсоветское государство

Политика так или иначе сводится к вопросу о власти как о добровольном подчинении. Есть формы принудительного подчинения, но это сфера полиции, армии, спецслужб, приставов и судов.

Государство есть продукт политических процессов между правящими элитами и остальным населением.

Советское государство родилось в горниле Гражданской войны, в ходе которой возник новый тип государства, где удалось разграничить экономическую зависимость и политическую власть. Именно в этом заключался исторический прорыв Советского Союза. Ведь с античных времен экономическое неравенство использовалось для получения политической власти. Сегодня достаточно посмотреть на состав Городской думы или Законодательного собрания любой области либо национального парламента республики, и везде будет присутствовать класс собственников. Знать, элита, бояре, нобилитет, лучшие люди города, власть имущие, правящая верхушка… Все это эпитеты для описания одного и того же явления — превращения экономического неравенства в политическую власть.

Уникальность советской модели была в том, что система политической власти существовала в открытом доступе и представляла собой понятную иерархию, куда был открыт вход любому. Партия имела сетевую структуру и охватывала всю страну, от Кремля до партячейки на рыболовецком траулере в Тихом океане. При этом все хозяйственные активы были переданы на баланс государства в его различных формах — от спортивных клубов системы МВД под брендом «Динамо» и промышленных гигантов вроде «Магнитки» и «Криворожстали» до кочевых яслей в тундре и спутника на орбите.

Хотя вопрос неравенства внутри общества никто не снимал. Просто неравенство поднялось выше, на уровень предприятий и городов. Возникали новые поселения, где очень быстро обеспечивался экономический доход — на порядок выше, чем в старых городах. Так, советские люди заселяли Арктику и Дальний Восток, куда сейчас не заманишь и наградами c бесплатной ипотекой.

Советская модель власти была необычна еще и тем, что хозяйственный сектор регулировался государством, а политический — партией. Если отбросить все коммунистические догмы, то партия по факту была институтом коммуникации между иерархически мыслящими начальниками и организованными по сетевому принципу подчиненными. Поэтому на партсобрании могли встретиться директор завода и простой рабочий, а в ходе прений у начальства могла появиться такая обратная связь, что на следующий день гудел весь завод.

Эта модель отражалась в двух вертикалях государственной власти — партийной (райкомы, горкомы, обкомы, крайкомы партии) и хозяйственной (облисполкомы и ниже). А ее устойчивость обеспечивала конкуренция этих двух вертикалей — политической и экономической.

Как, почему и зачем получилась такая модель власти у русских большевиков — тема отдельной книги. Для глубокого погружения рекомендую фундаментальные работы С.Г. Кара-Мурзы «Советская цивилизация» и В.В. Кожинова «Россия. Век XX».

Хозяйственные функции государства требовали массового участия граждан в социальной жизни, потому что количество новых предприятий и учреждений увеличивалось каждый год. Большой завод после войны представлял собой производство, бараки для работников, клуб, детский сад и далеко не в каждом случае школу. Через 30 лет, к середине 1970-х, это же предприятие не только расширялось, но