Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

пособия по безработице через FERA; и млрд долларов за восемь лет на создание рабочих мест через WPA. Поддержанная массированными бюджетными вливаниями безработица перестала расти и даже начала немного сокращаться; опрос журнала Fortune в июне 1936 года показал, что 53 % американцев полагали депрессию закончившейся, а 60 % — поддерживали президента. Очередные выборы Рузвельт выиграл с 60,8 % голосов и 46 штатами из 48; пережившая полный разгром Лига свободы распалась, превратившись в карманную организацию Дюпонов. Рузвельт доказал своим «правым» противникам[223], что для успеха на выборах вовсе не требуется нормально работающая экономика — требуется всего лишь вера большинства избирателей в национального лидера.

Читатель. Ну это уж как-то слишком. Неужели Рузвельт вообще не пытался что-то сделать с экономикой? Или как в том анекдоте про раввина и козу — после того, как сначала создал NRA, а потом ее ликвидировал, бизнес должен был почувствовать облегчение?

Теоретик. Возможно, у Рузвельта и возникали мысли, не дать ли какие-то послабления бизнесу, однако сделать это было непросто. В середине 1937 года министр финансов Моргентау предложил провести своего рода «шоковую терапию»:

Мы хотим, чтобы частный бизнес расширялся. Мы считаем, что большая часть оставшейся безработицы исчезнет, когда частный капитал начнет инвестировать в занятость… Мы полагаем, что одним из наиболее важных способов достижения этой цели является сбалансированный федеральный бюджет [Brands, 2009].

Практик. А кто-то думает, что либеральная экономическая теория появилась в 1970-е…

Теоретик. Рузвельт согласился и сократил бюджетные расходы — на 0,7 млрд долларов в 1937-м и еще на 1 млрд в 1938-м. Результат оказался прямо противоположным ожидаемому — началась «рузвельтовская депрессия», в ходе которой безработица снова превысила 20 %. Моргентау был совершенно обескуражен; в мае 1939 года он записал в своем дневнике:

Я хочу, чтобы наша страна процветала. Я хочу, чтобы у людей была работа. Я хочу, чтобы у людей было достаточно еды. Мы так и не выполнили своих обещаний… После восьми лет работы этой администрации я говорю, что в стране сейчас тот же уровень безработицы, с которого мы начинали… И огромный государственный долг в придачу! [Фолсом, 2016, с. 14]

Политические последствия эксперимента были еще более пугающими — значительная часть демократов перешла в оппозицию Рузвельту. Дело дошло до того, что очередной законопроект президента — Reorganization Act — был воспринят как попытка установления личной диктатуры и после многомесячных дискуссий отвергнут Палатой представителей 8 апреля 1938 года:

204 голосами против 196 законопроект был возвращен на доработку — а следовательно, мертв. Его противники создали успешную антирузвельтовскую коалицию. 8 апреля 1938 года вполне можно считать низшей точкой рузвельтовского президентства; он был побит и с реформой Верховного суда, и с законом о реорганизации [Morgan, 1985, р. 493].

В довершение всех бед на выборах в Конгресс в ноябре 1938 года республиканцы получили половину голосов избирателей, и новый состав Конгресса оказался еще более антирузвельтовским, чем прежний. Команда Рузвельта оказалась неспособной запустить «расширение частного бизнеса», что и неудивительно — план президента заключался совсем в другом.

В декабре 1938 года, выступая перед студентами, Рузвельт как бы в шутку сказал:

Шесть лет вы слышите, что я только и хлопочу, чтобы бросить страну в войну, послать вас и ваших младших братьев на поля сражений в Европу, веду страну к банкротству и завтракаю каждый день жареным миллионером [Яковлев, 2012, с. 231].

Как видите, обвинения в «разжигании войны» (несомненно, связанные с работой помощником министра в годы Первой мировой) преследовали Рузвельта все время его правления. Чтобы отвергнуть эти обвинения, ему даже пришлось предложить Закон о нейтралитете, принятый 31 августа 1935 года, — по которому США отказывались не только от военных союзов, но даже от продажи оружия воюющим государствам[224]. Однако к 1939 году и внутренняя, и тем более международная обстановка располагали уже к прямо противоположным действиям:

Тагвелл[225] высказывает аналогичное суждение: «В 1939 году правительство не могло добиться никаких успехов. Нельзя было даже предло жить новые законопроекты… Впереди лежало открытое море до того дня, когда в Польшу вторгся Гитлер, туман мог развеять только могучий ветер войны, любые иные меры во власти Рузвельта не принесли бы никаких результатов» [Яковлев, 2012, с. 232].

И как раз могучий ветер войны уже дул в полную силу. С 1936 года, когда Германия заняла Рейнскую демилитаризированную зону, агрессивные намерения Гитлера были совершенно очевидны. В январе 1938 года Рузвельт запросил у Конгресса 1 млрд долларов на строительство Флота двух океанов и 17 мая получил необходимые средства, невзирая на якобы господствовавшие в обществе «изоляционистские» настроения. Возможно, этому решению поспособствовал гитлеровский аншлюс Австрии в марте 1938-го; «мирные» намерения Гитлера стали настолько очевидны, что британскому премьеру Чемберлену пришлось срочно заключать с Германией Мюнхенский договор, на основании которого в октябре 1938-го Германия аннексировала Чехословакию. Большая война была на пороге, и единственный вопрос заключался в том, когда именно она начнется.

В августе 1939 года Рузвельт провел первую пробу сил: предложил Конгрессу изменить Закон о нейтралитете, разрешив продавать оружие воюющим странам. Предложение не прошло, но в качестве компенсации президенту удалось провести новую версию Reorganization Act; в условиях надвигающейся войны «диктатура» Рузвельта оказалась не такой уж и страшной. Дело шло к развязке, и она наступила 1 сентября 1939 года.

В три часа ночи 2 сентября (в Европе был уже день) Рузвельту позвонил Буллит, тогдашний посол США во Франции, и сообщил — германские дивизии на территории Польши, над Варшавой немецкие самолеты. «Да поможет нам Бог», — ответил президент[226].

Рузвельт обнаружил, что наслаждается кризисом. Тремя днями ранее, в своем кабинете, он говорил: «Отлично, отлично, процесс пошел. Мне нравится, когда каждую минуту что-то происходит» [Morgan, 1985, р. 511].

Война началась, и экономические неурядицы, сопровождавшие все правление Рузвельта, отошли на второй план. Стране снова нужен был сильный руководитель, почти диктатор, который поведет ее к грядущей победе; и каждый американец без тени сомнений знал, как зовут этого человека. Судьба, Бог, история или цепочка случайностей — но что-то безошибочно привело Рузвельта в то место, где он смог наконец исполнить свое предназначение.

О военных годах Рузвельта, сколачивании казавшейся невозможной коалиции (помните про Закон о нейтралитете?) с Великобританией и СССР, Перл-Харборе, океанской войне с Японией, разделе мира с бывшими союзниками можно написать десятки страниц, а то и