Александр Зданович - Свои и чужие - интриги разведки

Одной из первых шпионских историй, которую распутывал вновь назначенный следователь по особо важным делам, стало дело полковника Иогана фон Штейна, начальника гарнизона в спокойном провинциальном польском городе Рава.

Он, так же, как и Орлов, воевал в Манчжурии в русско-японскую войну, имел боевые награды и, естественно, надеялся, возвратившись с фронта, послужить в Санкт-Петербурге, Москве или в другом крупном центре. Назначение в Варшавский округ он воспринял как должное, но, когда узнал, что будет вынужден служить вдалеке от столицы Царства Польского, был шокирован, а затем поставил крест на карьере.

Скрашивать свою жизнь он решил кутежами в питейных заведениях с симпатичными полячками. А офицерское жалование, пусть и по должности гарнизонного начальника, не столь велико. Плюс к тому, и семью, проживающую под Варшавой, содержать надо — благо казна оказалась под рукой.

Неожиданно из штаба округа нагрянула ревизия. Помог ростовщик, ссудил 500 рублей. Ревизия ничего не обнаружила. Счета сошлись, а полковник оказался на крючке у австрийской разведки, чего, конечно, сам он пока не осознавал. Через ростовщика его втянули в финансовую аферу и даже по чужим документам вывозили несколько раз в Австрию. В очередной «туристической» поездке на полковника вышли сотрудники разведки австрийского генерального штаба.

Уезжал обратно Штейн с 1000 рублей в кармане за проданные российские военные секреты.

Дальше — больше. По заданиям австрияков он ездил добывать требуемые сведения в Киев, Вильно и даже в Санкт-Петербург.

Все эпизоды преступной деятельности Штейна следователь установил довольно полно.

Пятидесятилетнего полковника суд приговорил к 20 годам каторжных работ в Сибири. Дальнейшая судьба его неизвестна, но, скорее всего, в феврале 17-го среди отпущенных на волю «птенцов Керенского» оказался и бывший полковник Иоган фон Штейн.

Еще одно крупное шпионское дело удалось успешно завершить Владимиру Орлову до начала мировой войны. Служащий Варшавского телеграфа Петр Антосевич был взят с поличным жандармскими офицерами при передаче секретных документов немецкому разведчику Эрнсту Бену, работавшему в Польше под прикрытием коммерсанта. В ходе умело построенных допросов шпион, хотя и не сразу, начал давать признательные показания. В итоге вскрылась целая шпионская цепочка. Преступники понесли заслуженную кару.

Именно в это время Орлов приступил к созданию своего любимого, но принесшего впоследствии ему столько неприятностей детища — знаменитой «картотеки на политических преступников, шпионов и подозреваемых в шпионаже лиц». Собирание вырезок из газет, подлинников и копий различных документов, фотографий и вещественных доказательств стало его многолетней страстью, не угасшей до последних дней жизни.

Канцелярское, на первый взгляд, занятие — составление архива — имеет исключительно важное значение в деятельности специальных служб. И это прекрасно понимал Владимир Орлов. Широкий размах тайных операций, развернувшихся еще до Первой мировой войны, требовал накопления, систематизации и анализа массы разрозненных сведений об иностранных разведорганах, построении их негласной сети, личностях резидентов и секретных сотрудников. На серьезном уровне такая работа велась в Департаменте полиции, свои оперативные архивы имели охранные отделения и жандармские управления. Молодая, набирающая опыт русская военная контрразведка тоже уделяла внимание архивной службе.

Следователь по особо важным делам, конечно же, мог и не заниматься этим канцелярским ремеслом, поручив всю работу своим помощникам и архивным клеркам. Но Орлов, как уже отмечалось, имел свой взгляд на подобные учеты, не раз на практике убеждался в необходимости иметь их под рукой и использовать при новых расследованиях.

В своей книге Орлов описывает, как спасал архив, вывозя его с фронта в Петроград, и можно добавить, что с не меньшей изобретательностью он впоследствии проделывал ту же операцию еще несколько раз. Каждый такой эпизод мог бы лечь в основу детективного романа.

Расследуя шпионские дела, которых становилось все больше и больше, Орлов, как и многие его коллеги из контрразведки и охранных отделений, ощущал неотвратимость столкновения с Германией и Австрией. Усиление разведки во всех видах — лакмусовая бумага подготовки широкомасштабных боевых действий. И вот война разразилась. Как и в русско-японскую, прапорщик запаса Владимир Орлов добровольно надевает военную форму и получает назначение в артиллерийскую часть в крепость Оссовец. Вполне естественно, долго он там не задержался. Следственный опыт, знание польского и, в некоторой степени, немецкого языков потребовались в разведотделе штаба главнокомандующего Северо-Западным фронтом. За неимением других вакансий юрист с многолетним стажем назначается на скромную должность переводчика, однако с обязанностью участвовать в работе контрразведывательного подразделения, которое, прямо скажем, была в зачаточном состоянии, как и в других штабах.

Разразившаяся в августе 1914 года мировая война первоначально велась восемью европейскими государствами. Постепенно в ее орбиту были вовлечены еще 30 государств с общим населением 1,5 млрд. человек.

К началу войны оба противоборствующих блока создали мощные армии и разветвленную военную промышленность. Вместе с тем, недооценивая экономические и боевые возможности противников, военное руководство как стран Антанты, так и Тройственного союза готовилось к возможно быстрому разгрому врага за шесть—восемь месяцев.

Однако уже в первой половине 1915 года воюющим сторонам стало ясно, что, значительно ослабив друг друга, они не сумели достичь коренного перелома и война приобретает затяжной позиционный характер со всеми вытекающими из этого негативными последствиями.

В этих условиях для достижения победы требовалось обеспечить тесное единство фронта и тыла, высшего военного командования и руководства других государственных органов России. К сожалению, прийти к этому на протяжении всей войны в полной мере не удалось.

Необходимо отметить, что еще на стадии подготовки такого основополагающего документа, как «Положение о полевом управлении войск в военное время», утвержденного в июле 1914 года, проявилась общая недооценка его разработчиками всей сложности проблемы формирования единого руководящего военно-политического центра. В данном Положении проводилась идея расчленения России на две «отдельные части» (фронт и тыл), что усугубляло традиционную обособленность военного управления от общеимперского, создавало серьезнейшие трудности в функционировании государственного аппарата в воюющей стране.

К тому же в документе закладывалось организационное противоречие, дезорганизующее управление армией, — наличие с началом войны двух независимых друг от друга центров: на театре военных действий — Верховный главнокомандующий и его штаб, а в тыловых районах — военное министерство с входящим в его штат Главным управлением генерального штаба (ГУГШ). Авторы Положения справедливо полагали, что Верховным главнокомандующим (ВГК) автоматически становится сам император, который будет лично координировать действия военных и гражданских властей. Однако до августа 1915 года возглавлял действующую армию великий князь Николай Николаевич, не имевший реальных рычагов воздействия на военное министерство, а тем более на Совет министров в целом.

Все, о чем говорилось выше, непосредственно повлияло на организационное строительство органов военной контрразведки и сузило задачу последней до борьбы с «чистым» шпионажем.

Насущный вопрос об увеличении числа КРО либо создании подчиненных им органов в стратегически важных пунктах страны не был продуман и спланирован заранее, поскольку воевать рассчитывали лишь в западных районах страны и на территории противников России.

Что касается органов контрразведки в действующей армии, то процесс их создания и становления растянулся на несколько первых месяцев войны. Иного и быть не могло, поскольку реальных и детально разработанных мобилизационных планов по линии КРО не существовало.

Еще в начале 1913 года штабы Варшавского, Виленского и Киевского военных округов по заданию Главного управления генерального штаба подготовили свои предложения по созданию новых КРО на случай войны.

Поскольку в мирное время в вооруженных силах России не было армий, а с началом мобилизации они создавались, то было признано целесообразным именно при их штабах и разворачивать КРО. Однако указанные предложения являлись мало реальными. Так, например, штаб Киевского военного округа намечал передать весь личный состав своего КРО на укомплектование соответствующего подразделения штаба 3-й армии, причем в штате данного органа предполагалось иметь 54 человека, хотя в самом окружном КРО штат состоял всего из 19 сотрудников. Взамен убывающих кадров новое КРО штаба округа, вошедшего в зону театра военных действий, должен был комплектовать офицер Киевского районного охранного отделения, о выделении которого еще предстояло ходатайствовать через МВД. Штат указанного КРО определялся в 37 человек, еще 34 необходимо было найти для КРО штаба Южной группы 3-й армии. Источник столь значительного пополнения кадров не указывался, конкретных соглашений с МВД не имелось.