Бильдерберги: перезагрузка. Новые правила игры на «великой шахматной доске» - Константин Анатольевич Черемных

применение «демократического кнута»: «Если такие страны, как Венгрия и Турция, продолжат скатываться к нелиберализму, им следует пригрозить введением санкций или исключением из состава альянсов». В поддержку «молодых стран» Родс предлагал непременно включать «мероприятии по искоренению коррупции», для чего, в свою очередь, наращивать контроль над «схемами». Ежегодно через границы переправляются «темные деньги» на сумму более одного триллиона долларов, подпитывающие разного рода противозаконную деятельность – от операций российского влияния до безудержного взяточничества. В США должны быть перекрыты лазейки в праве бенефициарной собственности, чтобы недобросовестные лица и преступники не могли размещать свои деньги в стране, не раскрывая их происхождения. Необходимо усилить многосторонние меры по отслеживанию незаконных финансовых потоков, и США и их союзники должны без колебаний раскрывать полученные незаконным путем богатства и коррупционные схемы нелиберальных лидеров.

Приоритетным институциональным адресатом программы Родса по противодействию «нелиберализму» как в «молодых демократиях», то есть переходных странах, были фондозависимые институты, унаследованные от сложившегося при Рейгане двухпартийного аппарата международного влияния, включая в первую очередь NED, активно работающий в Гонконге совместно с изначально правым Oslo Freedom Forum, а также Freedom House, со времен каденции Обамы управляемый прогрессистскими кадрами, что было заметно как по приоритетам ежегодного «рейтинга свободы», где на первое место ставилась степень гендерной толерантности, так и по идеологическому окрасу вовлеченного местного общественного актива в странах, где продвигался «переход к более демократической системе правления», на текущий момент в особенности в Ливане и Белоруссии. Вторым адресатом был медиа-актив системы иновещания (которую Джо Байден публично пообещал исправить посредством отстранения Майкла Пэка от должности главы Американского агентства по глобальным медиа), вкупе с блоггерским «продемократическим» активом, эффективности которого, по Родсу, в последние годы мешало то, что «американские компании-операторы социальных сетей, такие как Facebook, помогали распространять дезинформацию, которая разрушила мировые демократии» – то есть не мешали сетевой трансляции «правого популизма», за что и подверглись остракизму конгрессменов-демократов.

Еще одну, новейшую категорию институтов-адресатов составляли интеллектуальные центры, созданные для информационного и кибер-противодействия сетевой активности, исходящей от «нелиберальных режимов» (один из которых, «Трансатлантическая комиссия по честности выборов», был соучрежден непосредственно Байденом). В этом отношении повторное упоминание Турции и Венгрии представляется особо иллюстративным ввиду как активной идеологической позиции Р.Т.Эрдогана и Виктора Орбана, так и их формализованного союза в рамках Тюркского совета, представлявшего вызов всем вышеназванным оргструктурам политической «демократизации», медиа-«правозащиты» и «охраны демократии», в особенности в Юго-Восточной Европе и Средней Азии. Ровно тот же рецепт саммита демократических стран мира излагался в статье профессора Вильсоновской школы Принстона Джона Айкенберри в том же Foreign Affairs: «Следующий президент США должен провести саммит либеральных демократий мира, на которой эти государства должны в духе Атлантической хартии сделать совместное заявление, в котором будут изложены общие принципы, касающиеся укрепления либеральной демократии и реформирования институтов глобального управления. США могли бы сотрудничать со своими партнерами по G7 с целью расширения деятельности «Большой семерки» и членства в этой организации, включив в нее такие страны, как Австралия и Южная Корея. В результате Большая семерка может превратиться в Большую десятку – своего рода руководящий комитет десяти ведущих демократий мира, который будет осуществлять возвращение к мультилатерализму и восстанавливать глобальный порядок, защищающий либеральные принципы».

Предложение дополнить G7 двумя хрестоматийными зрелыми демократиями ЮВА, в дополнение к Японии (у Родса также упоминались демократии ЮВА как «забытые» страны, на которое Обама обратил внимание), выглядело как альтернатива предложению Трампа о G-11, включающем Россию и Индию; в то же время в тексте Айкенберри педалировалось, что лидеры этой новой группы государств (G10) «должны внимательнее отслеживать действия Китая в системе ООН и реагировать на них». Такое сочетание было весьма созвучно приоритетам не только фондозависимой «номенклатуры демократизации», но и отдельно взятого американского аэрокосмического концерна – Lockheed, с его особым расчетом на Японию, Ю.Корею, а также желательно на Тайвань.

Как Бен Родс, так и Джон Айкенберри в качестве публицистов (Родс – еще до назначения в администрацию Обамы, Айкенберри – извне администрации) имели репутацию глашатаев партии мира и умеренных критиков истэблишмента: Родс был автором термина the blob (кубло) о ведомственной бюрократии, позже перенятого некоторыми трампистами; Айкенберри резко критиковал «неоимперскую» политику Джорджа У.Буша после вторжения в Ирак и фактически (как и его ближайшая коллега по Принстону Энн-Мари Слотер) участвовали в программном обслуживании президентской кампании Джона Керри 2004 года. Тем не менее, цитируемые тексты двух авторов в издании CFR воспроизводили настрой «кавалерийского наскока» на геополитических конкурентов, отождествляемых с идеологическими (нелиберальные режимы), что было созвучно обоснованиям военного сдерживания и соответственно, интересам крупнейших оборонных подрядчиков (кроме ядерных). В этой воинственности Родса и Айкенберри уместно усмотреть вынужденный реверанс в адрес военно-промышленного сектора, особенно авиапрома, который на фоне эпидемии COVID оказался под таким же жестким экономическим давлением, как и вся ненавистная Грете Тунберг авиация. Приоритетными отраслевыми жертвами эпидемии стали не только гражданские автопроизводители, лизинговые компании и авиатранспорт, но и производители запчастей как для гражданского, так и для военного авиапрома.

С одной стороны, как военный, так и гражданский авиапром ждал от контрэлиты разрешения тех проблем с эпидемией, которые не смог разрешить Трамп; с другой стороны, преимущественно военные производители, в частности Lockheed, опасались пацифистских установок демократов, «особенно прогрессистов», тем более что именно от них исходили законодательные инициативы о блокировании поставок оружия странам Персидского залива, в особенности Саудовской Аравии и ОАЭ (в равной степени) ввиду их политики в Йемене; при этом прогрессистов в этих инициативах поддерживала широкая фондозависимая общественность, включая организации «сутяжного» профиля, например, объединения родственников жертв 9/11, настроенные против Эр-Рияда. Между тем большинство стран Залива входили в категорию геополитически заинтересованных и платежеспособных и клиентов программы стелс-истребителей F-35, наравне со странами ЮВА, ищущими защиты от Китая.

Из потенциальных партнеров Байдена самую выгодную для интересов Lockheed (как и Пентагона) позицию занимала сенатор Эми Клобучар; «генеральско-углеводородное» лобби в лице Secure America’s Energy Future, собравшееся за спиной Элизабет Уоррен, включало группу отставных чинов ВВС; за спиной Камалы Харрис ничего подобного не просматривалось. Соответственно, аэролоббисты, после безуспешных попыток проталкивания альтернатив избранной напарнице (включая не только Сьюзен Райс, но и Кондолизу Райс), были заинтересованы по меньшей мере в сдвиге стратегической линии Демпартии в сторону от пацифизма, что политически означало – к центру, смыкаясь в этом с углеводородным лобби. Это влияние не могло не учитывать руководство Демократического национального комитета, основной состав которого сложился из актива команды Клинтон (включая председателя Тома Переса) и партийной номенклатуры в штатах, ориентированной на Нэнси Пелоси и умеренную, старшую по возрасту часть Черного кокуса, в частности, Джеймса Клайберна; помимо этого,