Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс С. Скотт

времени собирают за плату урожай на чужой земле. Тем не менее можно выделить три основные группы землевладельцев: собственники-землепользователи, которые обрабатывают собственную землю; арендаторы в чистом виде, которые берут в аренду все обрабатываемые ими рисовые земли[180]; собственники-арендаторы, обрабатывающие земли, которые как арендуются, так и находятся в их собственности. Как показано в Таблице 3.3, наиболее впечатляющей особенностью моделей землепользования начиная с 1966 года является резкое сокращение доли чистых арендаторов. Имеются определённые свидетельства того, что данная тенденция наблюдалась ещё до внедрения двойных урожаев, однако нет никаких сомнений в том, что она чрезвычайно ускорилась с 1970 года[181]. Если в 1955 году чистые арендаторы были доминирующей группой землепользователей в регионе Муда, то к 1976 году на неё приходилось менее четверти земледельцев, при этом чистые арендаторы обрабатывали менее четверти площадей земли. Данная ситуация свидетельствуют о том, что стремительная ликвидация этого класса происходит у нас на глазах. Общая картина, основанная на данных о размерах хозяйств и землепользовании, говорит о постепенной поляризации: увеличение доли мелких хозяйств (в основном под управлением их собственников), которые способны получать доходы лишь на уровне самообеспечения, повсеместное сокращение арендных отношений и расширение группы владельцев более крупных коммерческих хозяйств. Всё это очень во многих аспектах совпадает с результатами «зелёной революции» в других регионах муссонного пояса Азии[182].

Таблица 3.3. Типы землепользования в регионе Муда, 1966 и 1975–1976 годы

В результате этих структурных изменений в нижней части деревенского социума появился многочисленный малодоходный и единый в своей бедности класс мелких земледельцев, в верхней возник крепкий класс капиталистических хозяев, а между ними находилась по-прежнему значительная группа крестьян-середняков. Дать объяснение этим структурным изменениями непросто. Благодаря двойным урожаям, более высокой производительности и механизации возобновление обработки земли становилось всё более выгодным и оправданным для её владельцев. Это обстоятельство способно помочь объяснению того, почему происходило вытеснение с земли арендаторов, а доля собственников-землепользователей как мелких, так и крупных хозяйств росла. Свою роль сыграла и демография. Несмотря на постоянный отток населения из долины реки Муда, с 1957 по 1976 годы местное население выросло почти на 30 %. За десятилетие, завершившееся в 1980 году, население региона выросло более чем на 18 % и составило 539 тысяч человек. Учитывая то, что площадь земель под рисом за этот период оставалась почти неизменной, рост населения побуждал их владельцев забирать сдававшиеся в аренду земли в пользу своих детей и делить между наследниками участки, которые они раньше обрабатывали в одиночку. Это обстоятельство также способствует объяснению активного распространения мелких хозяйств и сокращения количества арендаторов.

Есть все основания для уверенности в том, что описанные тенденции, надёжно задокументированные до 1976 года, в дальнейшем сохранялись, а возможно, и усилились. Ещё более важный момент заключается в том, что дополнительные стимулы для вытеснения мелких арендаторов обеспечиваются произошедшими после 1976 года изменениями технологий, производственных издержек и цен на рис.

Например, использование комбайнов, позволяющее снижать затраты на контроль над посевами и быстро собирать урожай в межсезонье, способствуют тому, чтобы собственники земель возделывают более крупные участки. Учитывая инерционный характер ставок на аренду земель в регионе[183], предоставление бесплатных удобрений в межсезонье 1979 года и 30-процентное повышение отпускных цен производителей на рис в конце 1980 года также внесли свою лепту в то, что самостоятельная обработка полей стала как никогда привлекательной. Это утверждение подтверждается имеющимися в нашем распоряжении свежими данными[184].

Начиная с 1966 года в форме арендных отношений состоялись ещё два заметных изменения, которые, как правило, благоприятствуют крупным арендаторам, располагающим капиталом – в особенности тем, кто относится к группе собственников-арендаторов, – в ущерб арендаторам мелким. Первое из этих изменений касается времени и способа внесения арендной платы за каждый сезон. В 1955 году более трех четвертей арендаторов земель в долине реки Муда вносили арендную плату после сбора урожая в виде фиксированного объема риса-сырца[185] или соответствующего денежного эквивалента. Денежные арендные платежи (сева тунай), не привязанные к тому или иному объему риса, взимались редко – на них приходилось лишь 12 % всех арендных соглашений. Но к 1966 году взимание арендной платы деньгами стало почти столь же распространенным, как и рисом, а к 1975 году три четверти всех договоров аренды предусматривали денежную ренту – таким образом, возникла противоположная модель в сравнении с той, что существовала двумя десятилетиями ранее. Если внесение арендной платы рисом может осуществляться из поступлений от текущего урожая, в связи с чем её размер зачастую может обсуждаться в зависимости от объема собранного риса, в случае денежной аренды арендатору требуется раздобыть капитал до начала сезона, а её размер не подлежит обсуждению. В тот момент, когда землевладелец переходит к денежной аренде, арендатору необходимо единовременно внести двойную плату – за прошедший сезон и за будущий. Последствия такого перехода не исследовались, однако нет сомнений, что приличное количество бедных арендаторов, которые не могли собрать необходимые деньги, уступили своё место тем, кто был в состоянии это сделать[186]. За исключением земель, которые арендуются детьми у своих родителей, арендные отношения в долине реки Муда теперь по большей части представляют собой отношения между арендатором и рантье в чистом виде, когда все риски, связанные с выращиванием риса, несёт исключительно земледелец, выплачивающий арендную плату по неизменной денежной ставке перед началом сезона.

Более знаменательным изменением в арендных отношениях стало всё большее распространение за последние годы такого вида аренды, как паджак, или владения на правах аренды (leasehold). В данном случае речь идёт о долгосрочной аренде земли в течение как минимум двух сезонов, а в действительности она может продолжаться до 10–12 сезонов. Вся арендная плата вносится единовременной суммой и в большинстве случаев оформляется письменным нотариально заверенным договором. В качестве формы аренды паджак существовал давно, зачастую выступая способом, при помощи которого крестьяне скромного достатка собирали значительные суммы на такие цели, как важная свадьба, новый дом, поездка в Мекку или выплата непогашенного долга. Отражением насущных потребностей семей, сдающих землю в аренду, обычно выступали арендные ставки в рамках таких соглашений, которые оказывались гораздо ниже текущей рыночной платы за сезонную аренду. Однако сейчас арендная плата на условиях паджак всё чаще эквивалентна рыночным ставкам или превышает их[187], и к таким соглашениям часто прибегают состоятельные землевладельцы, стремящиеся получить деньги для инвестиционных целей.

Для землевладельца такая разновидность аренды обладает преимуществом по сравнению со схемой джуал джанджи – оно заключается в том, что право собственности на землю