Юрий Болдырев - О бочках меда и ложках дегтя

И получается, что вся «независимость» Центробанка — это бесконтрольность Центробанка со стороны общества, представляющего это общество Парламента и независимого от исполнительной власти работающего публично контрольного органа — Счетной палаты. Следствие — полная безнаказанность руководства Центробанка, как бы ни нарушался закон и какой бы ущерб этим ни наносился обществу. В то же время, реальные рычаги управления Центробанком — у Президента, являющегося по существу своих конституционных полномочий не только главой государства, но и фактическим главой исполнительной власти.

Таким образом, под лозунгом обеспечения независимости Центробанка (под которой на Западе, в том числе и в США, понимается независимость именно от исполнительной власти) на самом деле наш Центробанк сделали независимым от общества, от общественного контроля и публичного рассмотрения методов и результатов его деятельности. И фактически ввели Центробанк в полную зависимость от исполнительной власти, но при отсутствии чьей-либо (в том числе и Президента) ответственности за его работу.

Вряд ли такое возможно по ошибке. Вопрос создания именно такого Центробанка — бесконтрольного и фактически никому не подотчетного, но руководство которого остается реально зависимым от Президента — был актуален и для группы его руководителей, и для команды действовавшего Президента.

Конечно, на совещаниях в президентских штабах я не бывал, и потому это можно рассматривать лишь как предположение, версию. Такой оговоркой я специально отделяю эти рассуждения от приводимых фактов. Но мое предположение подтвердилось всей последующей линией действий Президента, когда у Счетной палаты возникали большие проблемы с доступом к информации о работе Центробанка. В 1997-1998 гг. и Совет Федерации, и большинство депутатов Думы настаивали на проведении специальных проверок и расследований деятельности Центробанка. Президент мог все проблемы доступа Счетной палаты к информации снять без каких-либо усилий, буквально одним кивком головы. Но ничего подобного, разумеется, не делал.

С учетом этих предположений или независимо от них: кто же находился в тени и дирижировал оркестром? Достоверно мне это неизвестно. Но не может не вызывать удивления ситуация, когда официальные представители Совета Федерации не имеют возможности даже выступить на пленарном заседании Государственной Думы с изложением позиции верхней палаты Парламента по важнейшему вопросу, да еще и ставшему предметом разногласий между палатами Парламента. Разве Председатель Совета Федерации не имел возможности в этом процедурном вопросе оказать соответствующее давление на коллегу — Председателя Государственной Думы? Безусловно, имел. Но фамилия тогдашнего Председателя Совета Федерации — Шумейко, и нам, отстаивая официальную позицию Совета Федерации, приходилось действовать без какой бы то ни было поддержки руководства и аппарата Совета Федерации...

Любопытно и другое: никто из моих коллег по Совету Федерации, боровшихся против вышеописанного закона о Центробанке и являвшихся членами самых разных партий, тем не менее, не смог никоим образом повлиять на свои партии и думские фракции. Оказались ли они в этом вопросе в таком же положении, как я в «Яблоке»? Или даже и не пытались что-либо предпринять? Не знаю. Но никаких публичных отголосков, казалось бы, естественных в такой ситуации внутрипартийных баталий — не было. А приведенный результат голосования в Думе по преодолению вето Совета Федерации налицо и весьма красноречив: против проголосовал только один депутат...

Кроме того, обратите внимание: оба основных (наиболее заметных) думских исполнителя «операции» были позднее вознаграждены Ельциным. С Рыбкиным понятно — его и без этого Президенту было за что полюбить. А что же М.Задорнов? Согласитесь, у нас немало молодых и более или менее толковых экономистов. Тем не менее, мало кто из них попадал и когда-нибудь попадет на ключевой пост в Правительстве — пост министра финансов. Пусть даже с должности Председателя бюджетного комитета Думы, но ведь от фракции, декларирующей себя оппозиционной Президенту!

Разве не чудеса? Точно — чудеса, но лишь для тех, кто верит в оппозиционность всех, кто себя так называет, и не вникает в детали историй, подобных истории принятия ныне действующего закона о Центробанке России.

А что же в целом мое родное движение «Яблоко», называвшее себя «демократической оппозицией»? Ведь в соответствии с декларируемыми им ценностями оно должно было первым восстать и против такого закона, противоречащего по своей феодальной, антирыночной и антиконкурентной сути самим основам либерализма в любой трактовке (не говоря уж о просто антиобщественной, антигосударственной его сути), и, тем более, против действий своего, выдвиженца — председателя бюджетного комитета Думы М.Задорнова?

Этого не случилось. Почему?

Может быть, сыграло свою роль то, что еще до выборов Президента, в том же 1995-м году, должны были состояться выборы в Думу, на которые тоже требовались деньги? А кто может финансовые потоки открыть или, наоборот, — прикрыть? Будет руководство Центробанка благодарно своим лоббистам, или не будет? Сыграло это свою роль в выборе позиции Г.Явлинским (действовать или саботировать рассмотрение вопроса на движении)? Не знаю, могу лишь предполагать. Это предположения, но еще не факты.

А вот факты. Опять же, не вдаваясь в детали борьбы вокруг этого закона внутри «Яблока», замечу лишь, что в конце концов обсуждение на руководящем органе движения состоялось. Правда, председатель движения Г.Явлинский, всячески демонстрировавший отстраненность и непричастность к этому делу, тем не менее, допустил публичное обсуждение лишь тогда, когда дело было уже сделано. Когда закон уже принят и вступил в действие, пожалуйста — можно обсуждать. Мои и Совета Федерации аргументы читатель может оценить сам. С чем и как тут публично спорить? И со мной соглашались. И по моему настоянию была даже принята резолюция, осуждавшая действия М.Задорнова за метод работы — протаскивание закона втихую, без публичного обсуждения разногласий в согласительной комиссии. Почему только за метод? Так ведь «за политическую и профессиональную позицию, пусть даже ошибочную — мы не судим!...»[14]

... И было даже дано поручение двоим депутатам фракции в двухмесячный срок подготовить и внести в Думу необходимые поправки в закон. Но, разумеется, ничего сделано не было. Оно и понятно — не для того такой закон протаскивали, чтобы затем самим же начать приводить его в соответствие с цивилизованными нормами.

...«Осужденный» М.Задорнов спустя всего полгода не только прошел в Думу по региональному партийному списку «Яблока» (в центральный предвыборный список движения летом 1995 года его не допустил я, когда же формировались региональные списки, меня в этом движении уже не было), но и, более того, — в новой, избранной осенью 1995-го года Государственной Думе вновь был делегирован фракцией «Яблоко» на пост председателя ключевого комитета нижней палаты Парламента — бюджетного...

А ведь если черпать информацию только из телевизора, то будешь думать: это как же они так упорно вот уже столько лет в «демократической оппозиции» бьются за наши интересы!...

Глава 5. КАК ВЕСЬ ПАР НАПРАВИЛИ В ГУДОК

(история попыток изменения закона о Центральном банке)

Разумеется, принятием ныне действующего закона о Центробанке дело не закончилось. Довольно быстро выяснилось, что то, о чем предупреждали противники такого закона, стало реализовываться на практике — выше мы говорили об этом подробнее. Данные об этом стали поступать в том числе от Счетной палаты, несмотря на прямое ей противодействие и значительные трудности с получением информации.

Естественно, и Счетная палата, по Конституции не имеющая права законодательной инициативы, и Совет Федерации, такое право имеющий, стали инициировать внесение в Думу законопроектов о поправках в закон о Центробанке.

Как принято у нас поступать в случаях, когда безобразие очевидно, что-то делать надо, но делать ничего не хочется, так как безобразие — в наших интересах?

Принято создавать разнообразные комиссии, в которых вопрос безнадежно заволокичивается.

От Счетной палаты мне довелось участвовать в многочисленных и разнообразных комиссиях и рабочих группах по «выработке единого и согласованного решения».

Начиналась работа таких комиссий и групп, как правило, весьма обнадеживающе. Но постепенно сторонники сохранения статус-кво и, соответственно, позиции, отстаиваемой представителями Центробанка, становились все более уверенными и во внешних проявлениях демонстративно успешными, а противники (то есть сторонники изменения закона) почему-то делались все более вялыми и неинициативными, теряли тонус и исходный настрой... И результат на протяжении всех этих лет в конечном счете оказывался нулевым.