Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Каплан Нил

Более глубинные представления и самоощущение палестинцев, арабов и израильтян в связи с этой войной были совершенно различными и к тому же зачастую чрезмерно упрощались. В основном израильском нарративе о милхэмэт ха-ацмаут окруженная со всех сторон горстка плохо вооруженных бойцов одержала победу над хорошо оснащенными полчищами, подобно тому, как библейский Давид храбро сразился с могучим Голиафом и убил его. Согласно этому нарративу свежеиспеченные израильтяне едва избежали уничтожения исключительно благодаря собственным героическим усилиям[231]. По другую сторону баррикад высокопарная риторика пестовала другой нарратив — о том, как арабский мир уверенно рассчитывал отразить это новое нашествие «крестоносцев»[232]. При этом в рассказах палестинцев и арабов о реальных боевых действиях сквозит ощущение, что они столкнулись с лучше организованным и высокомотивированным сионистским ополчением, которое годами втайне тренировалось и вооружалось, готовясь к этому дню[233], в то время как сами они были дезорганизованы и обладали слабым командующим составом. По мнению одного критически настроенного палестино-американского историка, провальные для палестинцев итоги войны 1947–1949 гг. стали «трагическим эпилогом к сокрушительному разгрому 1936–1939 гг.», а поведение арабских государств в этой войне следовало схеме, устоявшейся в конце 1930-х гг., когда они впервые взяли на себя политическую инициативу и ответственность за дело Палестины — и «каждое крупное арабское государство… следовало собственному курсу и преследовало собственные интересы, как правило, с печальными последствиями для палестинцев»[234].

В современных исследованиях историки пытаются пробиться сквозь разноголосицу пропагандистских схем и представлений всех участников о себе как о слабой стороне, чтобы точнее и реалистичнее оценить соотношение сил на разных этапах арабо-израильской войны 1947–1949 гг. Большинство историков сегодня склонны не разделять позиции израильтян, что они в этой войне были «горсткой против полчищ». Конечно, в 1947 г. весь арабский мир намного превосходил по численности населения и размеру территории крошечный еврейский ишув, насчитывавший от 600 000 до 650 000 человек, однако реальное соотношение сил на поле боя сложилось в пользу сионистов. Например, на первом этапе войны (который иногда называют «гражданской войной»), до вторжения регулярных арабских армий, «Хагана» и другие сионистские ополчения одержали ряд важнейших стратегических побед над местными палестинскими бойцами и силами Арабской освободительной армии за счет лучшей мотивации, координации усилий центральным командованием и превосходства в численности: почти 50 000 евреев (включая резервистов) против менее чем 10 000 арабских бойцов[235]. Однако надо признать, что в первые недели боевых действий сионистские войска были оснащены не так хорошо, как те силы, которые выставили арабские государства.

Еще один неоднозначный момент, касающийся хода войны, развивает основное противоречие относительно роли Великобритании, рассмотренное в главе 4. По мнению сионистов/израильтян, после 1947 г. Великобритания продолжала снабжать своих арабских клиентов Иорданию и Ирак, параллельно обеспечивая им дипломатическое прикрытие и тем самым поощряя их воинственные амбиции, что в конечном итоге подтолкнуло их к нападению на зарождающееся еврейское государство. Однако сами палестинцы не выказывают британцам соответствующей благодарности за то, что те были им полезными союзниками. Разве не британские штыки, на которые 30 лет опирался еврейский национальный дом, спрашивают палестинцы, помогли ему укрепиться так, чтобы силой оружия захватить всю страну? Кроме того, палестинцы обвиняли британского губернатора Хайфы в сговоре с лидерами ишува и командованием «Хаганы», которой он в апреле 1948 г. якобы помог захватить этот город со смешанным населением[236]. Но еще более серьезные претензии припасены у них для британцев за сговор с эмиром Трансиордании Абдаллой (и косвенно с сионистами), заключавшийся в том, что правительство Его Величества благословило план частичной аннексии Западного берега, тем самым помешав созданию там палестинского государства, возглавить которое мог бы муфтий Иерусалима (находившийся в изгнании в Каире) или его союзники[237]. Другие внешние силы, на которые арабы возлагают ответственность за военные успехи сионистов, — это прежде всего США и в меньшей степени СССР, а также действовавшие в обеих этих странах агенты, поставлявшие сионистам живую силу и контрабандное оружие, что способствовало силовому захвату ими земель за пределами границ, рекомендованных планом ООН[238].

В результате этой первой арабо-израильской войны на свет появилось суверенное государство Израиль, которое в мае 1949 г. было принято в ООН. После подписания в том же году четырех соглашений о перемирии с Египтом, Иорданией, Сирией и Ливаном его границы вышли за пределы предусмотренных планом ООН и включили в себя примерно 78 % территории бывшей подмандатной Палестины. Территория, которая, в соответствии с картой раздела, предложенной ООН в 1947 г., могла бы стать государством палестинских арабов, оказалась раздробленной. Хотя британские и американские чиновники, как и представители Организации Объединенных Наций, еще несколько лет после этих событий ссылались в своих документах и речах на некое образование «Палестина», к середине 1949 г. территория, некогда известная под этим названием, была разделена между новым государством Израиль, Иорданией (Западный берег, аннексированный в 1950 г.) и Египтом (сектор Газа) — см. карту 6.2.

Катастрофа, Накба, лишила палестинцев родины, разрушила их общество и заставила сняться с места (бежать или быть изгнанными) половину арабского населения (от 650 000 до 750 000 человек). Эти палестинцы стали беженцами, лицами без гражданства, подопечными новой организации под названием «Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ», сокращенно БАПОР[239]. Следующие 20 лет их будут называть арабскими беженцами — а термин «палестинец» отойдет на второй план. Право этих беженцев на возвращение в свои дома или на получение компенсации было признано в статье 11 резолюции № 194 Генеральной Ассамблеи ООН, принятой 11 декабря 1948 г.[240] Однако по ряду сложных причин, кратко изложенных ниже, эти палестинские беженцы, в том числе их последующие поколения, существуют по сей день, а их права, предусмотренные этой резолюцией, до сих пор не реализованы.

Карта 6.2. Израиль и его соседи, 1949–1967 гг.

Одно из вызывающих наиболее ожесточенные споры основных противоречий, которое оформилось в ходе первой арабо-израильской войны, звучит так: как палестинцы стали беженцами в 1948–1949 гг.? И почему они остаются ими так долго? Политики, пропагандисты и историки годами тратили силы на попытки выяснить: палестинцы стали беженцами в результате добровольного бегства (побочного следствия войны) или же потому, что сионистские и израильские вооруженные силы преднамеренно сгоняли их с земли? Даже сегодня мнения по этому вопросу категорически не сходятся, а методы и мотивы его исследователей оспариваются не реже, чем сами исторические факты и доводы.

В течение многих лет официальная израильская версия тех событий гласила, что бо́льшая часть палестинцев покинула свои дома добровольно или по приказу арабских командиров о временной эвакуации, чтобы вернуться после победы над евреями. В 1960-х гг. это объяснение поставил под сомнение ирландский журналист, изучивший записи передач арабского радио, собранные сотрудниками Би-би-си, а затем ученые, анализировавшие архивные документы, доступ к которым начал открываться в 1980-е гг.[241] В просионистских публикациях иногда описываются случаи, когда евреи уговаривали арабов остаться — особенно в апреле 1948 г., при эвакуации арабских общин из Хайфы и Тверии, двух городов со смешанным населением. Подразумевается, что такие случаи были типичными, хотя на самом деле они наблюдались в уникальных обстоятельствах, да и искренность тех уговоров до сих пор остается под вопросом[242]. Недавние исследования, основанные на анализе устных свидетельств очевидцев, как правило, опровергают такие общие обвинения в адрес арабских лидеров и поддерживают противоположную версию, согласно которой во многих случаях палестинские и арабские лидеры призывали население не трогаться с места[243].