Израильско-палестинский конфликт. Непримиримые версии истории - Каплан Нил

В декабре 1945 г. доктор Хаим Вейцман, президент Всемирной сионистской организации, писал президенту США Гарри Трумэну: «Палестина, учитывая ее размеры, является, вероятно, самой исследованной страной в мире»[6]. Через 50 с лишним лет французский интеллектуал Режис Дебре, по совместительству бывший соратник кубинского революционера Эрнесто Че Гевары, с этим соглашался: «Ни один конфликт в мире так хорошо не задокументирован, не нанесен на карту и не описан»[7]. Сопоставления и противопоставления такого рода встречаются нередко, даруя парадоксальное утешение людям, изучающим это долгое и труднопостижимое противостояние.

Неудивительно, что способов понять и объяснить израильско-палестинский или арабо-израильский конфликт существует великое множество. Такие попытки объяснения — будь то в сфере политики или лоббирования, в средствах массовой информации, в научных кругах или в широком общественном дискурсе — частенько и сами напоминают этот чрезвычайно противоречивый конфликт во всей его ожесточенности и сложности. Типичная схема тут — противопоставление «правдивых» оценок одной стороны «лжи», «мифам» и «пропаганде» другой. В меньшей мере упрощающими и более полезными оказываются работы тех ученых, журналистов и аналитиков, которые признают и обсуждают конкурирующие нарративы конфликта — разнящиеся истории, версии, представления или точки зрения, которых придерживаются люди, принимающие в нем самое непосредственное участие.

Во второй части книги будет кратко рассмотрена история 140 лет этих взаимосвязанных конфликтов — израильско-палестинского и арабо-израильского, — начиная с их исторических истоков на местном уровне и заканчивая столкновениями регионального и общемирового масштаба. Отражая — и уважая — несовпадение нарративов, мы выделим 11 основных противоречий, которые разделяют израильтян и палестинцев и вносят свой вклад в тот прискорбный факт, что конфликт и сегодня остается неразрешенным, не поддаваясь всем попыткам его урегулирования. Мои намерения скромны, но при этом довольно трудноосуществимы: рассмотреть этот конфликт во всей его парадоксальности и сложности, по возможности приподнять завесу тайны над некоторыми его чертами и предложить некое объяснение, почему истории Палестины и Израиля — нарративы, которыми дорожат палестинцы и израильтяне, — настолько ожесточенно оспариваются.

Ряд проблем обусловлен сложностями, вытекающими из самого акта называния конфликта и его основных сторон. Называя конфликт и тем самым определяя его суть, мы немедленно и непреднамеренно занимаем позицию, которую обязательно оспорит кто-нибудь, кто придерживается иной точки зрения. Конфликт, который будет подвергнут анализу на страницах этой книги, называли и «еврейско-арабским», и «сионистско-арабским», и «арабо-израильским», и «израильско-палестинским».

Если мы решаем называть его «еврейско-арабским», мы противопоставляем еврейский народ как единое целое арабскому народу как опять же единому целому. Но насколько это адекватное и точное определение? Как мы увидим далее (глава 2), обозначения «евреи» и «арабы» относятся к большим группам, охватывающим и тех, кто непосредственно не претендует на земли Палестины/Израиля. И хотя некоторые авторы действительно называют конфликт «арабо-еврейским», я избегаю такого определения, поскольку оно слишком широко, что может привести к путанице и ошибочным интерпретациям.

Столь широкое определение размывает политический, национальный и территориальный аспекты конфликта в том виде, в котором он существует сегодня. Одну из противоборствующих сторон этими недостающими характеристиками можно снабдить, если вместо слова «еврейский» использовать термин «сионистский». Сионисты провозглашают и поддерживают стремление евреев «вернуться в Сион» (то есть в Иерусалим и на Святую землю); в новейший период это подразумевает еще и содействие созданию на этой территории еврейского государства. Придерживаясь такого определения, можно, не погрешив против истины, сказать, что до создания государства Израиль в 1948 г. мы имели дело в основном с «сионистско-арабским» и «сионистско-палестинским» конфликтом.

Но тогда кто такие арабы? Это понятие на самом деле не симметрично понятию «евреи»; арабов можно определить как этнонациональную группу с общей историей, общим языком — арабским — и общими культурными корнями, восходящими к племенам, жившим некогда на Аравийском полуострове. «Арабо-израильский конфликт» — название, которое, вероятно, используется чаще всего, — во многих смыслах подходит для территориального и политического спора, который с 1948 г. тянется между государством Израиль, с одной стороны, и двадцатью или около того государствами, которые считают себя арабскими, с другой.

Но даже и это предпочтительное определение имеет ряд недостатков. Как мы уже отмечали, оно может породить ошибочное представление, будто конфликт начался в 1948 г. с создания государства Израиль, упуская по меньшей мере полвека предшествующего сионистско-арабского и сионистско-палестинского противостояния. Также вводит в заблуждение и представление, будто арабский мир — это единое целое, которое демонстрирует единый подход и политику по отношению к евреям, сионизму и/или Израилю. На самом деле исторический опыт, стратегии и отношение отличаются от одного арабского народа и государства к другому, и в итоге идея, будто арабы — как нечто единое — представляют собой одного из двух антагонистов арабо-израильского конфликта, может увести нас далеко в сторону[8].

Еще один потенциальный недостаток этого определения конфликта заключается в том, что широкий термин «арабский» иногда заставляет упускать из виду или недооценивать значение более узко понимаемого конфликта, в котором сионисты (до 1948 г.) и Израиль (после 1948 г.) сталкивались с арабами Палестины (или палестинцами). Так, например, если в большинстве дискуссий, имевших место с 1948 по 1973 г., довольно точно говорилось об арабо-израильском конфликте, то после 1973-го, и особенно после 1993 г., многие стали рассматривать конфликт как более узкий, израильско-палестинский по своей сути, то есть как борьбу за суверенитет и самоопределение двух народов на одной и той же территории — не забывая, что у него есть и более широкие, арабские, измерения.

В этой книге я придерживаюсь двух последних способов обозначения конфликта. Общепринятое и привычное «арабо-израильский конфликт» используется, чтобы обозначить и учесть его широкие региональные масштабы, но, рассуждая о его глубинной сути и о двух основных противоборствующих сторонах, я буду называть конфликт «палестино-израильским». Важно отметить, что такой способ определения конфликта и его сторон горячо оспаривается некоторыми, прежде всего правыми израильтянами и сионистами[9].

Как и при обсуждении других конфликтов, сама терминология может намеренно или ненамеренно поддерживать точку зрения той или иной стороны, выдавая предвзятость или симпатии автора или выступающего. Эти опасности можно наглядно проиллюстрировать на примере арабо-израильского конфликта в том, что касается не только его общего описания, но и обозначений противоборствующих сторон, наименований событий и подписей на картах.

Как и при изложении событий всех других конфликтов и войн, терминология используется для того, чтобы помочь отделить героев от злодеев. Что чувствует и чью сторону занимает автор или наблюдатель, видно по тому, какие слова он выбирает: термины с пейоративными коннотациями (например, «террорист») или же такие, которые выставляют то же действующее лицо в более выгодном свете (например, «борец за свободу»). Поскольку на добродетель и благородство претендуют оба лагеря, наблюдатели в итоге встают на ту или другую сторону, выбирая, когда говорить об актах «агрессии», а когда — об актах «сопротивления» этой агрессии.