Матрица. История русских воззрений на историю товарно-денежных отношений - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

можно было в России, а потом в СССР, учить студентов, исходя из этой политэкономии как научной теории? А ведь и сейчас российских студентов обучают с такими же учебниками.

Нельзя забывать, что кроме «прямого или косвенного разрушения» хозяйства третьего мира из-за изъятия природных ресурсов и рабочей силы для Запада еще более важным приобретением была территория. Самир Амин пишет: «Евроцентризм просто забыл, что демографический взрыв в Европе, вызванный, как и в нынешнем третьем мире, возникновением капитализма, был компенсирован эмиграцией, которая населила обе Америки и другие части мира. Без этой массовой завоевательной эмиграции (население потомков европейцев вдвое превышает сегодня население регионов, откуда происходила миграция) [выделение наше] Европа была бы вынуждена осуществлять свою аграрную и промышленную революцию в условиях такого же демографического давления, которое испытывает сегодня третий мир. И заводимый на каждом шагу гимн спасительному действию рынка обрывается на этой ноте: принять, что вследствие интеграции мира человеческие существа – так же, как товары и капиталы, – всюду чувствовали бы себя как дома, просто невозможно. Самые фанатичные сторонники рынка находят в этом пункте аргументы в пользу протекционизма, который в остальном отвергают в принципе» [22, с. 108].

Этот фактор также игнорировала политэкономия. Более того, авторы марксистской политэкономии считали справедливым и прогрессивным экспроприацию земель. Например, Энгельс даже мысли не допускает, что кто-то может бросить упрек США за захватническую войну против Мексики с отторжением ее самых богатых территорий: «И бросит ли Бакунин американцам упрек в “завоевательной войне”, которая хотя и наносит сильный удар его теории, опирающейся на “справедливость и человечность”, велась тем не менее исключительно в интересах цивилизации? И что за беда, если богатая Калифорния вырвана из рук ленивых мексиканцев, которые ничего не сумели с ней сделать? И что плохого, если энергичные янки быстрой разработкой тамошних золотых россыпей умножат средства обращения, в короткое время сконцентрируют в наиболее подходящих местах тихоокеанского побережья густое население, создадут большие города…? Конечно, “независимость” некоторого числа калифорнийских и техасских испанцев может при этом пострадать; “справедливость” и другие моральные принципы, может быть, кое-где будут нарушены; но какое значение имеет это по сравнению с такими всемирно-историческими фактами?» [61, с. 292–293][16].

Единственной возможностью обеспечить условия для своего экономического и социального развития для таких стран могла дать только большая (по сути дела, именно мировая) антикапиталистическая революция. Как показала практика, плодами такой революции, которая и прокатилась по миру в первой половине XX века, смогли воспользоваться и некоторые страны, оставшиеся в «лоне капитализма». Запад был вынужден дать им такую возможность в условиях холодной войны из политических соображений.

В XIX веке империализм развил политэкономию А. Смита: изъятия ресурсов из стран периферийного капитализма позволили предпринимателям и государствам делиться доходами с рабочими. Это уже не просто свободный рынок рабочей силы, а с дележом добычи от колоний и полуколоний. Западные экономисты много писали о перемещении основной массы физического труда, в том числе промышленного, из Западной Европы «на плечи темнокожего человечества». Известный английский экономист Дж. А. Гобсон писал: «Господствующее государство использует свои провинции, колонии и зависимые страны для обогащения своего правящего класса и для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными». Это – важный элемент политэкономии капитализма. Долго ли в России с такой политэкономией хватит нефти «для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными»?

Исключительно красноречивы рассуждения идеологов империализма, что разрешение социальных проблем в самой метрополии было едва ли не важнейшей целью эксплуатации зависимых стран: «Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами» (С. Родс). Эту проблему Запад успешно решил – его «низшие классы» оказались подкупленными в достаточной мере, чтобы оставаться спокойными, что подтверждается цитатами из текстов как буржуазных экономистов, так и западных социал-демократов. (Не забудем, что в 1918 г. империалисты Запада организовали в России Гражданскую войну, но тогда она кончилась социализмом.)

Вот приведенные Лениным высказывания Энгельса в письме Марксу 7 октября 1858 г.: «Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно» [62, с. 293][17]. Но российским пролетариям западный капитализм такой подачки не давал и не даст. Или наше общество все еще на это надеется?

Насколько велики масштабы развития хозяйства Запада за счет чужих ресурсов, можно видеть на простейших примерах. Когда во Франции в начале XIX века возник кризис аграрного перенаселения, она колонизовала соседние страны той же «средиземноморской цивилизации» (Магриб). В Алжире, например, французским колонистам была просто передана половина (!) издавна культивируемых земель. Напротив, когда в США при избытке земли возникла острая нехватка рабочей силы, в Африке были захвачены и обращены в рабство миллионы самых сильных и здоровых молодых мужчин.

Итак, империализм предоставил западному капитализму огромные массивы плодородной земли, с которой были согнаны или уничтожены общины крестьян на всех континентах. Но как тщательно замалчивается знание, опровергающее всю конструкцию политэкономии. Второй главный ресурс экономики – рабочая сила, которую капитализм получал не на свободном рынке, а посредством насилия. Речь идет об эффективности рабского труда в США. Исследования этой проблемы обобщены в большой книге Fogel R., Engerman S. Time on the Cross: The Economics of American Negro Slavery. N.Y., 1974, vol. 1–2. Этот труд был удостоен Нобелевской премии в 1993 г.

Скандал в США она вызвала страшный. Эту книгу упомянул журнал «Вопросы экономики» [63], в статье говорится: «После скандально известных исследований рабского труда в южных штатах США… совершенно иной видится взаимосвязь понятий “архаичность” и “эффективность”. Ранее a priori считалось, что архаичные, унаследованные от предшествующих эпох экономические структуры обязательно менее эффективны, чем новые, рожденные более высокоразвитым общественным строем».

Речь была о том, что негры-рабы в США, которые сами создавали сложно организованное предприятие плантации (плантаторы не вмешивались в организацию их быта и труда; управляющими почти всегда были сами рабы), были эффективнее белых фермеров. Во время уборки хлопка рабов не хватало, и обычно на сезон нанимали белых рабочих. У них в среднем выработка была вдвое ниже, чем у рабов (и, что покажется странным для наших обществоведов, у таких белых наемных рабочих и зарплата была вдвое меньше, чем у рабов). Как пишут авторы исследования, белые протестанты были неспособны освоить сложную организацию коллективного труда, которая была у негров. В целом же душевая выработка негра была на 40 % выше, чем