Неонигилизм - Андрей Никифорович Андреев

собственников — переходная стадия к новому виду производства и, как-бы долго они ни сопротивлялись капиталистическому нашествию и как-бы ни поддерживались законодательством, в собственных интересах правящих, они обречены на исчезновение, поглощение и это только вопрос времени.

Частная собственность есть тот фундамент, на котором, как на главной базе, построены: организация труда на капиталистических началах, семья, нравственность и право; кто отрицает ее, в такой же мере уничтожает: нынешнее распределение продуктов труда, брак, теологическую нравственность—как пережиток и парламентаризм; затрагивающий в корне один из этих институтов подрывает и собственность.

Весь мир разделен на два класса — буржуазию и пролетариат; первый живет за счет прибавочной стоимости второго, и создавая веками и всю свою жизнь, сам, бедным Лазарем, питается крохами падающими со стола богачей, а стол установлен произведениями труда этих же париев.

Надо сказать, что деление всего человечества на два класса — работодателей и работоделателей, не так резко вообще, но для изучения социального вопроса, оно необходимо также, как пока нужны особые науки — физика, химия, астрономия и др. между тем в мире ведь нет такого дробления: он представляет из себя одно целое; на самом деле нет двух людей с абсолютно одинаковыми интересами.

Подневольный труд, не обеспечивающий сносного положения под старость, презираемый даже самими работоделателями, кладет на людей ярмо раба: или создавай богатство богатым и тем самым давай в руки их кнут, которым тебя же подгоняют, или умирай с голода...

Миллионная армия чиновников государственной машины, как саранча обступила „подданного“ и „гражданина“ и пожирает жатву их; земля превращена ими в одну громадную тюрьму, где крышей служит свод неба; каждый шаг человека подвергается наблюдению, надсмотру и запрету, — по статьям, циркулярам и инструкциям, за номерами такими-то и такими-то; — чтобы эта машина действовала безукоризненно, она требует постоянной смазки из человеческой крови и слез....

Парламентские „говорильни“ с каждым днем расширяют поле для своего разглагольствования, депутаты без конца сменяют депутатов, слова льются, как блага из рога изобилия, но это — „дары данайцев: общественный пирог „свободно“ и благополучно проглатывается, а „век ожидания“ для „чающих“ превращается в „золотой“...

С появлением ребенка из утробы матери, он уже служит платежной единицей: национальный или государственный долг преследует его до самой смерти; он может возмущаться на тех, которые не спросив согласия наложили на него бремя дани иноземцам, но избежать ее не может, как только порвав общение с государством, но в данном случае и это мало поможет делу, так как кроме налогов прямых существуют косвенные — на предметы первой необходимости...

Всеобщая воинская повинность и яд милитаризма разъедают народы, которые стонут под тяжестью вооружений, перевооружений, и уже не чувствуя необходимости уничтожает брат брата трудящегося под разными национальными флагами: немец — француза, русский — турка и на оборот; нежелание быть пушечным мясом и святой скотиной гонит на каторгу...

Религиозные клейма, в особенности господствующей церкви, накладываются на каждого со дня его рождения, когда он, не более как кусок живого мяса, когда органы ощущения, не говоря уже о разуме, не все еще развились из зачаточного состояния, как пуговицы на штампе прессуются последователи этих вероучений..

Любовь, воспеваемая так красиво поэтами, все та же грязная проза: первая ночь должна быть оглашена в церкви или в мэрии — она профанируется и выставляется на публичный торг, где закрепляется сделка купли-продажи.

Превратиться в палача, или быть убиваемым, владеть другими или стать рабом, голод и нищета, тюрьмы и больницы, сифилис и чахотка, дома терпимости и алкоголь, казни и кандалы, страшный одуряющий труд одних и безделье других, — вот наследие, которое я должен принять от своих предков, вот тенета и в них я принужден биться...

Этот гордиев узел жизни многие пытались развязать и пали — если не побежденными, то мертвыми; большинство из них были представителями двух великих социальных систем — коммунистической и социалистической....

*

Коммунизм, в главных положениях выражается вот в чем: все блага мира, как материальные, так и духовные, созданы веками и всеми людьми, поэтому пользование ими должно принадлежать всем: каждому „по его потребностям“ и с каждого „по его способностям“, он есть такое общежитие — „коммуна“, где членам его, организованным по свободному соглашению, предоставлена полная независимость и так как человек „животное общественное“ и разумное, он не будет нарушать интересы других членов. В коммуне гармоничным образом сольются — свобода индивидуальная, развитию которой не будут препятствовать, со свободою всех, — принцип взаимной справедливости проходит через все учреждения ее; она — не государство: решение коммунальных вопросов и регулирование жизни в ней, предполагается соглашением, но, как возможно прийти к нему без нежелательного голосования — не решено; большое значение в ней придается распределению продуктов труда; она осуществляется теперь и достигается отчасти пропагандой действием.

— Возражения против идеала коммунистов могут быть таковы: „коммуна“ не принимает во внимание, или упустила из виду, что все люди не одинаковы по способностям и различны по психике, поэтому, более способный будет работать на менее развитого; пусть даже производительность труда достигнет высшего предела, этот вопрос остается в силе, так как, старики, дети, и больные всякого рода, должны пользоваться трудом способнейшего и сильнейшего, а если согласиться с этим принципом, то выходит, что я выдаю вексель на филантропическую деятельность будущей коммуне и тем обязую себя — что есть насилие и противоречие независимости. Под филантропией я понимаю существование „берущих“ и „дающих“ — то и другое возмутительно, оскорбительно и не вяжется с идеальной свободой анархического общежития.

Так как Коммуна осуществляется не сегодня, а завтра, следовательно мое детство не будет обязано своим воспитанием ей и не являясь поэтому должником ее и допустив, что я не желаю трудиться, хотя бы по мотивам какого-бы то ни было свойства, считаю за собой право заявить: от прошлого остались блага в виде материальных богатств, а так как все принадлежит всем, то я прошу выделить должную часть их мне, на которую и думаю существовать; — это мое требование справедливо и должно подлежать удовлетворению: я ведь хочу не произведенного вами, а нашими общими предками, которые не узнав моего согласия создали меня, отсюда вытекает необходимость ежегодных переделов коммунных богатств, с ведением записей следуемых ценностей в виде количества часов труда на каждого нарождающегося члена ее, выдача их по первому желанию — а с этим согласится не каждый коммунист. Распределение продуктов, которых по количеству слишком недостаточно, а по качеству они желательны каждому, как напр. паюсная икра, китовое молоко и др. деликатесы гастрономии, а также галантереи, произведения искусств и