Сергей Переслегин - Выборы-07. Возвращение империи

В-третьих, это местные, локальные элиты. Живут они, разумеется, в Провинции, требуют исключительно перераспределения бюджета в свою пользу, указывая, что при текущем распределении, когда все средства находятся в руках имперского (союзного, федерального) центра, ничего полезного для Провинции сделать нельзя. Они, разумеется, правы.

В-четвертых, локальные контрэлиты, которые живут в Москве и выступают против локальных элит, обвиняя их в сепаратистских настроениях и коррупции. Конечно, в этом они не ошибаются.

Важно даже не то, что своя правда есть у каждого, а то, что игра непременно требует присутствия и коммуникации всех четырех Игроков. Между тем, как правило, они не замечают существования друг друга и уж тем более не воспринимают друг друга как равноправных и равновозможных партнеров.

Главная русская проблема состоит в том, что если в стране наведен порядок, тогда в ней ничего невозможно сделать, поскольку все зарегламентировано до предела, свободы нет вовсе, а всякое проявление активности и инициативы наказуемо. Если же в стране революционная ситуация и победила свобода, сделать ничего нельзя из-за отсутствия какой бы то ни было организованности. По М.Жванецкому: "Каково ваше мнение? Да уж не такое, как ваше". Прогресс, то есть экономическое развитие, повышение уровня жизни, смена сюжетов, происходит только в моменты перехода от Хаоса к Порядку или наоборот. Ну а эти переходы подразумевают наличие некоторого взаимопонимания между элитами и контрэлитами: собственно, взаимопонимание и есть Игра.

Не случайно самым успешным политическим деятелем России был Петр I, который, очевидно вследствие врожденной или благоприобретенной "шизофрении" (она же — расширение сознания), ухитрился одновременно выражать интересы и национальной элиты, и национальной контрэлиты. Великий император был последователен: во-первых, он не забыл посетить ключевые для контрэлиты города Амстердам и Лондон, во-вторых, для решения двух различных групп задач, стоящих перед Россией, он создал две разные столицы, в-третьих, он одновременно защищал права и интересы "старого" и "нового" правящего класса — боярства и дворянства; в-четвертых, он одновременно создавал и разрушал порядок, организовывал и подавлял революцию. Для того чтобы справиться со столь сложными и противоречивыми задачами, он совместил два совершенно разных государства, и в то время как Москва оставалась династической столицей Русского Царства, Санкт-Петербург сделался политической столицей Российской империи.

Кстати, вышесказанное не шутка и не ерничанье. Я преклоняюсь перед Петром. Больной или здоровый, он взял на себя две взаимоисключающие роли и сумел удержать их внутри своей царственной личности.

Вторая попытка выстроить коммуникацию между элитами и контрэлитами приходится на эпоху Александра II, который был не только читателем, но, по слухам, и одним из авторов "Колокола". А.Герцен, в свою очередь, искал и находил возможности для диалога, выступая за реформу самодержавия (практически против революционных демократов). Реформы 1860-х годов оказались незаконченными, но экономическое и технологическое развитие страны резко ускорилось, что нашло свое выражение в успешности внешней политики страны и ее военных усилий.

Не менее успешными оказались и контакты между военной элитой Российской империи (ее Генеральным штабом) и партией большевиков, занимающих позиции предельной контрэлиты. Результатом договоренностей была Октябрьская революция в России, девяностолетие которой мы недавно праздновали под видом Дня народного единства, и совершенно невозможная в сколько-нибудь легитимном государственном организме взрывная индустриализация страны и превращение ее в одного из мировых лидеров.

Последняя коммуникация между элитами и контрэлитами породила трагическую фигуру М.Горбачева, на долю которого выпала утилизация "советского проекта" и смена сюжета.

4.

В 1991 году Россия перестала быть "империей зла" (и вообще империей), великой державой, экономической, политической и военной силой. Она потеряла союзников, цель существования, стимулы к развитию и все перспективы. В последующее десятилетие страна прошла через беспрецедентный экономический кризис.

Такой дорогой ценой Россия вышла из Динамического Сюжета третьей мировой (холодной) войны, ядерного противостояния и индустриального развития. Более того, она оказалась вне пространства мировых сюжетов и получила уникальную возможность выбрать наиболее ее устраивающий или же создать совершенно новый сюжет. В условиях повсеместного кризиса индустриальной фазы развития это давало России шансы на собственную постиндустриальную проектность: проиграв все, она осталась игроком высшей мировой лиги.

Рубеж 2000-х годов ознаменовался в России возникновением некоего равновесия между порядком и хаосом. Россия все еще оставалась очень свободной страной, страной неограниченных возможностей (и рисков), но полный беспредел отошел в прошлое, появились какие-никакие работоспособные жизненные форматы, начали создаваться программы развития. Россия вступила в период быстрого экономического и политического роста: за три или четыре года "пропившаяся до шейного платка сверхдержава" вдруг стала "энергетической сверхдержавой", а политический хаос сам собой превратился в "суверенную демократию". В этот период Россия не имела сколько-нибудь внятного государственного проекта, но уже научилась "закрываться" от чужих проектов.

Рост возможностей был поистине впечатляющим, и именно здесь крылось искушение, совладать с которым не удалось ни президенту В.Путину, ни национальной элите.

Во-первых, был прекращен всякий диалог с оппозицией, то есть с лондонской контрэлитой. Во-вторых, началась естественная для российского руководства, но совершенно не обязательная "игра" в "вертикаль власти". И то и другое огорчительно, но ожидаемо и само по себе безвредно.

Проблема была в другом. В середине 2000-х годов перед Россией лежало несколько возможных путей развития, в том числе фазовый переход и борьба за главный из мировых рынков — рынок Будущего. В качестве альтернативы этому очень трудному и неочевидному выбору Россия могла избрать курс на построение новой индустриальной империи. Промышленной, углеводородной, ядерной и нанотехнологической, но — привычно индустриальной. Мировая политика консервативна: и Китай, и Индия, и Иран, и Бразилия рассматриваются глобализованным миропорядком как неадекватная замена бывшему "Врагу #1" — эдакая "коллективная Россия без России".

За добровольное возвращение в Сюжет Империи России обещано очень много:

· Положение " индустриальной Мастерской Мира" (вместо Китая).

· Высокий уровень жизни населения.

· "Умножение ВВП", причем с реальным ростом реального производства.

· Восстановление империи, как экономического, языкового, культурного, а впоследствии и политического пространства.

· Влияние во всем мире, военное могущество.

А цена — всего-то: отказаться от права на собственное Будущее. Ну и по мелочи — забыть об интеллектуальной, политической и экономической свободе 1990-х годов. К чести В.В.Путина: похоже, перед этим выбором он колебался.

5.

"Сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы…"

30.11.07 13:25