Анатолий Вассерман - Реакция Вассермана и Латыпова на мифы, легенды и другие шутки истории

Ознакомительный фрагмент

Думаю, если бы Латыпов и я каким-то образом показали свои разработки непосредственно восьмерым главам государств и правительств, собравшимся на Большую Восьмёрку, то с нашими доводами несомненно спорили бы, но во всяком случае их не отвергли бы с порога. И очень может статься, что таким образом нам — пусть после серьёзной дополнительной работы — удалось бы существенно изменить мировую политику в нескольких весьма важных пунктах. Не потому, что мы такие умные, а просто потому, что сама эта политика, к сожалению, зашла в несколько очень тяжёлых и опасных тупиков — не только экономических — и пока из этих тупиков выбраться не может.

А не может во многом именно из-за того, что любое лицо, принимающее решения, всегда не в силах самостоятельно оценить все обстоятельства, важные для этого, и доверяет предварительную оценку своим советникам — посредникам между собою и реальностью. А посредник, как часто бывает, считает себя важнее тех, между кем посредничает. Самому руководителю тоже неохота признавать, что его ввели в заблуждение — да ещё те, кого он сам выбрал себе в помощь и поддержку.

Значит, если кто-то из советников выдвинет даже совершенно нелепое положение, но этому положению поверят, останется очень немного шансов на радикальные перемены до того, как система, движущаяся по однажды выбранному неверному пути, окончательно упрётся в тупик. И хорошо ещё, если просто упрётся в тупик, а не сойдёт с рельсов, разнося по дороге целые страны.

Очень надеюсь, что советники, окружающие нашего президента, могут себе позволить спорить и друг с другом, и с уже сложившимися мнениями. Потому что советники, окружающие, скажем, того же Буша или нынешнего президента Обаму, уже не раз доказывали, что не способны на такое поведение.

А вам желаю не просто прислушиваться к советникам, но рассматривать множество альтернативных мнений и разбираться в том, почему эти мнения альтернативны. Тем более что моё мнение — тоже лишь одна из альтернатив.

Пирамида интересных

Практически сразу после того, как я стал выступать с телемонологами, начали мне доставаться всё новые предложения журналистской работы — одно завиднее другого. Мой брат Владимир — в отличие от меня, умный во всех отношениях, а не на нескольких случайно сложившихся направлениях — по этому поводу сказал: интересные люди составляют сильно сужающуюся пирамиду — чем выше поднимешься, тем выше вероятность встретить других, не менее интересных, и получить от них всё более любопытные задачи.

Но за пять с половиной десятилетий активной жизни мне встречалось множество интересных людей. Насколько я могу судить, их концентрация практически не зависит от того, на каком общественном уровне я обитал.

Правда, я — увлекающийся и любопытный. Я и помню так много не потому, что специально заучивал или хитрыми способами упражнял память. Интересное само собой легко запоминается, а мне интересно многое. Человек, интересный мне, тоже вовсе не обязательно вызовет всеобщее внимание. Брат же несомненно имел в виду интерес не личный, а общественный.

С тех пор, как я оказался предметом массового внимания, со мной то и дело стыкуются другие популярные деятели. Причём не только в редакциях — ведь меня стали приглашать на разные замечательные события вроде молодёжного палаточного городка на озере Селигер.

Я охотно откликаюсь. Если меня хотят видеть — не мне возражать: кому много дано, с того много спросится.

Дело, пожалуй, именно в этом «много дано». Дело не в том, чаще ли я стал общаться с интересными людьми. Главное — рост моей популярности всё чаще сталкивает меня с людьми, располагающими немалыми возможностями — от авторских часов на радио до собственных журналов.

Ещё Гилберт Кийт Эдвардович Честёртон в одном из рассказов о патере Брауне — скромном священнике, попутно с церковными делами распутывающем самые головоломные преступления — высмеял расхожий предрассудок: богачи неизменно скучны, стары и некрасивы. Сходный предрассудок бытует и у нас: мы чаще всего полагаем, что богатый — а тем более деловой — человек не умеет общаться с кем-то, кроме людей одной с ним ценовой категории.

Между тем и прославленные спортсмены, и тусовочные львицы, и олигархи — такие же люди, как все прочие. Судя по западным образцам, даже несколько поколений пребывания в элитных школах и прогулок на многомиллионных яхтах не вытравят обычного человеческого любопытства, любви к чужому искусству, желания людей посмотреть и себя показать — словом, готовности к общению в самом широком круге. А уж нашей элите, ещё пребывающей в стадии формирования, и подавно ничто человеческое не чуждо. Правда, у богача обычно ничуть не больше свободного времени, чем у простых смертных, и общению отведены считанные часы. Но страсть к нему — неизменна.

Поэтому, как только я стал заметен на телевидении, меня стали приглашать и на радио, и на новые телевизионные программы, и на разнообразные светские затеи. Например, журнал «Плейбой», несколько лет назад назвавший меня в числе пятерых знаменитейших девственников, теперь приглашает меня на свои вечеринки «Девушка года». Просто потому, что там очень много желающих побеседовать или просто сфотографироваться со мной. Да и ведущие телерадиопрограмм, похоже, зовут меня в основном ради того, чтобы самим со мной пообщаться: им не меньше, чем их зрителям и слушателям, хочется расширить спектр общения.

Мне, как выяснилось после нескольких визитов, общаться с этими людьми не менее интересно, нежели в своём привычном кругу. Правда, общих знаний и опыта у меня с ними, естественно, меньше, чем со старыми друзьями. Зато от них я могу узнать много нового и неожиданного. Да и они от меня слышат немало такого, о чём раньше даже не подозревали. Меня и приглашают в основном ради того, чтобы услышать что-то непривычное.

Я на светских сборищах — не единственный несветский деятель. Общался и с музыковедами, и с классическими певцами, и со многими другими интересными, по общему мнению, людьми. Но и те, кого принято считать чисто тусовочными персонажами, и те, кто вроде бы ничего не должен видеть, кроме своего бизнеса, чаще всего ничуть не менее интересны.

В моих привычках общения не поменялось ничего. Но многие мои собеседники располагают изрядными возможностями — в том числе и в тех сферах, где могут быть применены мои способности, накопленные знания, профессиональные навыки. Отсюда — всё новые предложения. Порой столь многие, что я просто не успеваю на все откликнуться.

Далеко не все, кого я встречал на вечеринках, распоряжаются средствами массовой информации. И, естественно, не все редакторы, предложившие мне поработать на них, посещают светские рауты. Но в газеты и на экран меня приглашают ещё и потому, что на меня — а значит, и на соответствующее издание — теперь обращают внимание в верхних слоях российской атмосферы.

Стих 12 главы 13 Благой вести от Матфея гласит: «Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». Мне сейчас дано неожиданно много. Потому и приумножается.

Но кому много дано — с того много и спросится. Передо мной — возможности обширной серьёзной работы. И я стараюсь обширно серьёзно работать.

Кассандрология

Запись — дело удобное. Технология публикации моих видеомонологов — не только на телевидении, но и в Интернете — позволяет заниматься ими лишь изредка, в промежутках между многими другими делами. Но это приводит к тому, что некоторые монологи изрядно запаздывают.

Записал я для одного сайта видеообъяснение: почему впрыскивание денег на финансовый рынок не погасит кризис, а только разовьёт его ещё больше. Передал запись в редакцию, а буквально на следующий день рынки, подстёгнутые инъекцией, снова пошли вниз. Монолог же появился в Интернете только через несколько дней. И воспринимался уже не как предсказание, а как брюзжание по поводу уже совершившихся фактов.

Но опоздание на несколько дней — далеко не рекорд. Ещё в декабре 2002 года я утверждал: в пределах от начала 2006 до конца 2008 года начнётся серьёзное падение рынка нефти. Опубликованный прогноз сбылся к концу 2008 года — то есть в предсказанных мною рамках. Но мне от этого не легче. Ведь я не просто предрекал неприятность. Я предлагал принять многие конкретные меры с дальним прицелом — в расчёте на неизбежное падение. Вот эти меры никто даже не пытался принять.

Потому что пока гром не грянет — политик не перекрестится. Как отмечал Уинстон Леонард Рэндолфович Спенсер Черчилл, политик думает о будущих выборах, государственный деятель — о будущих поколениях.

Я сам в последний раз баллотировался в Верховный Совет Украины ещё в 1994 году. С тех пор только помогал избираться другим. Кстати, не раз успешно помогал. Так что могу себе позволить рассуждать именно в категории поколений. Тогда как ЛПР — лица, принимающие решения — вынуждены думать в категории выборов, а то и того ближе.