Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

Как видно из этого документа, члены верховного фашистского совета — все до одного члены фашистской партии, занимают в ее иерархии или в государстве самые ответственные посты. «Глава правительства, который является и председателем Совета», не кто иной, как Муссолини, т.е. верховный лидер Национальной фашистской партии; секретарь фашистской партии — второй после Муссолини человек в партийной иерархии — второй человек и в совете; «квадрумиры похода на Рим» — военные руководители фашистской партии; министры, члены правительства после 1922 года, сплошь известные люди в фашистской партии; главнокомандующий милицией не может не быть фашистом, так как милиция — партийная; председатели Итальянской академии наук и Фашистского института культуры — обязательно активные фашисты. О членах директории фашистской партии и говорить не приходится — они и есть высшие руководители партии.

Получается следующая картина: руководители фашистской партии и ее активисты, завладев всеми ключевыми позициями в государстве — правительством, парламентом, сенатом, местными органами, — для того чтобы утвердить юридически монополию и контроль своей партии над государством, создают специальный орган. Этот орган — верховный фашистский совет. Поэтому будет точнее определить его как орган контроля фашистской партии над государством, орган юридически закрепленного контроля.

В противном случае было бы непонятно, зачем наряду с правительством (партийным, фашистским) и с директорией, представляющей собой централизованное руководство фашистской партией, необходимо было создавать еще один верховный фашистский орган. Он только формально стоит над партией и государством, но если внимательно присмотреться к его функции и составу, станет ясно: он — специальный орган фашистской партии для осуществления контроля над государством — контроля, повторяем, законодательно закрепленного.

В этом отношении разница между нацистами и итальянскими фашистами состоит в том, что руководство нацистской партии в лице Гесса, а потом и Бормана напрямую осуществляло контроль над государственными органами и их законодательной деятельностью, а итальянская фашистская партия создала для этой цели специальный орган, узаконив его соответствующим декретом правительства, парламента и сената.

г) Передача государственных функций органам фашистской партии

Одно из самых ярких проявлений этой тенденции, о которой шла речь в предыдущем разделе, — контролирующая деятельность фашистской партии по отношению к государственным органам. Такая практика, однако, принимала гораздо большие размеры, так как партийные органы в политическом отношении самые надежные помощники государства, чаще они даже надежнее, чем сами государственные органы. Поэтому фашистский режим, берясь за исключительно важные в политическом смысле государственные задачи, особо рассчитывал на соответствующие партийные органы или организации.

Уже в начале нацистского господства террор в отношении политических и идеологических противников был возложен не на государственную полицию, (как следовало бы в нормальных условиях традиционной буржуазной демократии), а на СС и СА в качестве партийных войск или частной полиции НСДАП. Именно поэтому террор был особенно жестоким, массовым и беспощадным. Ибо СА и СС действовали с вдохновением, с глубокой политической убежденностью в необходимости террора. В отличие от государственной полиции партийные палачи смотрели на террор не как на служебную обязанность, а как на триумф своей нацистской партии, которая обещала и давала им всяческие материальные и политические привилегии. К материальной заинтересованности прибавлялся и идеологический фанатизм, изначально присущий членам национал-социалистской партии.

Охрана концентрационных лагерей, где содержались политические и идеологические противники национал-социализма, также осуществлялась прежде всего СА и СС, а не государственной полицией. Такой порядок сохранялся до последних дней германского фашизма. Этим и объясняется, почему руководители третьего рейха смогли сравнительно долго сохранять в секрете страшные преступления, совершенные фашистами в концентрационных лагерях, в секрете, по крайней мере, от германского населения, которому эти лагеря были представлены как трудовые лагеря или лагеря для военнопленных. Не случайно Гесс писал, что войска СС — самые подходящие для выполнения государственных задач, так как воспитаны лучше других частей в духе национал-социализма.

Все это — типичные случаи, когда партийные органы выполняли государственные функции.

Такие функции выполняли и «чисто» партийные органы НСДАП, особенно на уровне гаулейтеров, где чаще всего пересекаются государственные и партийные задачи. Вот типичный пример: 27 марта 1942 года Заукель, гаулейтер Тюрингии, был назначен генеральным уполномоченным по использованию рабочей силы — сугубо государственная задача. С согласия партийной канцелярии он, в свою очередь, назначил других гаулейтеров уполномоченными по использованию рабочей силы в вверенной ему области. Их задачу Заукель сформулировал следующим образом: «Обеспечение бесперебойного взаимодействия всех государственных, партийных, военных и хозяйственных инстанций для достижения максимального эффекта в области использования рабочей силы» (89—700).

Во время войны гаулейтеры становились уполномоченными по вопросам обороны страны и отвечали за координацию военной экономики. Специальным декретом от 1 сентября 1939 года шестнадцать гаулейтеров были назначены имперскими уполномоченными по вопросам обороны страны. Позже, в связи с необходимостью дальнейшей мобилизации военных резервов, гаулейтеры выполняли все больше и больше государственных функций. Каждая «гау» (область) становилась единицей в структуре обороны государства, каждый гаулейтер — комиссаром этой области (89—696). Районные власти, осуществляющие контроль над ценами, также подчинены гаулейтеру — имперскому комиссару по обороне. Гаулейтеры занимались также размещением войск и отвечали за эвакуацию населения в случае вступления союзнических войск на территорию «гау». Когда последние резервы Германии были исчерпаны и неблагоприятный для нее ход событий вынудил создать фольксштурм (народное ополчение), гаулейтеры становятся его главнокомандующими в своих областях.

Показательно также сотрудничество блоклейтеров (низших партийных функционеров) и полицейских властей. «Организационная книга» Германской национал-социалистской партии обязывала блоклейтеров через ортсгруппенлейтера постоянно информировать государственные власти о распространителях вредных слухов. «Блоклейтер должен выявлять всех тех, кто распускает вредные слухи, и докладывать ортсгруппенлейтеру (районному партийному руководителю. — Ж.Ж.), чтобы он соответствующим образом сообщил государственным властям» (89—700).

Подобные примеры передачи государственных функций партийным структурам дает нам и итальянский фашизм. После 1923 года была учреждена фашистская милиция, партийная милиция, которая содержалась на государственные средства и исполняла функции государственной милиции (2—50).

д) Объединение родственных структур фашистской партии и государства

Это самая прямая форма срастания государственного и партийного аппарата фашизма. Она вытекает из тесного родства некоторых институтов фашистской партии и государства, так как фашистская партия, стремящаяся к монополии власти, строила себя именно в расчете на управление государством. Еще до прихода к власти нацистская партия создала свою частную полицию СС и частную армию — СА. Как уже говорилось, в первые годы СС и СА, будучи партийными образованиями, выполняли государственные функции: осуществляли террор против «врагов народа и государства», производили превентивные аресты, расформировывали остальные партии, охраняли концентрационные лагеря и т.п.

Однако в последующие годы, когда нацистский режим стабилизировался, а, по словам Гитлера, «партия стала государством» (84—579), возникла необходимость объединить их с государственной полицией. Это было продиктовано не только единством задачи, но и органически присущей режиму необходимостью во все возрастающей концентрации и централизации власти.

«...Этот процесс получил свое завершение в секретном приказе Гитлера от 17 августа 1938 года, разъясняющем причины, по которым 17 июня 1936 года были объединены должности начальника германской полиции и рейхсфюрера СС. В приказе сказано: «Посредством назначения рейхсфюрера СС начальником германской полиции при Министерстве внутренних дел 17 июня 1936 года («Рейхсгезетцблатт», часть 1, стр.487) я создал основу для объединения германской полиции.