Рычаг богатства. Технологическая креативность и экономический прогресс - Джоэль Мокир

мире так бурно, что этот процесс иногда называют аграрной революцией. Внедрение новых культур во многих случаях требовало ирригации, и мусульмане успешно использовали и модернизировали древние гидравлические технологии, в основном остававшиеся неизвестными в западном Средиземноморье до эпохи исламских завоеваний. От Персии до Пиренеев мы встречаем свидетельства широкого распространения норий, Архимедовых винтов, шадуфов (шест с ведром на одном конце и противовесом на другом), подземных каналов и т. д. По большей части мусульмане применяли приемы, знакомые античному миру: сделанный ими вклад заключался «не столько в изобретении новых устройств, сколько в намного более масштабном использовании устройств, в доисламские времена применявшихся весьма ограниченно» (Watson, 1983, p. 108). С этой точки зрения достижения мусульман были сопоставимы с достижениями Запада, который следовал такой же стратегии в сфере гидроэнергетики и тяжелого сельскохозяйственного оборудования.

Оценивать технические достижения исламского мира непросто. Не все мусульмане были арабами, а так называемый исламский мир в отдельные моменты времени населяло много христиан и евреев. Кроме того, серьезные различия наблюдались в рамках самого исламского мира: так, представляется, что Персия и Испания, находившиеся на его географической периферии, в целом выказывали больше креативности, чем Месопотамия и Египет, хотя недостаток информации не позволяет выносить на этот счет однозначных суждений. Вплоть до недавнего времени историки техники выносили суровый вердикт средневековому исламу. Как утверждает Уайет (Wiet, 1969, p. 371), в истории первых веков ислама трудно найти что-нибудь, что можно было бы назвать обогащением существовавших знаний. Однако технологическая креативность как экономическое явление не требует получения совершенно новых знаний: для инноваций не обязательны изобретения. Заимствование, развитие и адаптация технологий также позволяют увеличить предложение товаров и услуг. Проблема в том, что при отсутствии оригинальных идей заимствование и адаптация влекут за собой снижение отдачи. На этом уровне технологическая креативность исламского мира по очевидным причинам столкнулась с затруднениями. Исламское общество было неспособно сколько-нибудь расширить запас имевшихся идей, которые оно с таким блеском добывало и использовало. Соответственно, исламское технологическое развитие со временем замедлилось. Где-то примерно в XII в. ислам утратил свой импульс и технологическое превосходство постепенно перешло к его врагам – жившим к северу от Пиренеев христианам, которые ничуть не уступали им в способности перенимать чужие технологии и даже превзошли их в умении создавать новые технологии. Запад, поначалу сильно отстававший от мусульман, выказывал не меньшее стремление учиться у других культур, но при этом не утратил возможности развивать и оттачивать чужие идеи, используя их в новых сочетаниях, находя для них новые сферы применения и в конце концов уходя настолько далеко от первоначальных идей, что обществу, придумавшему их первым, приходилось перенимать у Запада свои собственные идеи, нередко видоизмененные и усовершенствованные до полной неузнаваемости. Исламское общество, вышедшее на новые рубежи в сфере энергетики и химических технологий, к XIII в. стало проявлять признаки отсталости[25].

Причины этого замедления неясны. Монгольские вторжения нанесли исламскому миру жестокий удар, опустошив его восточную часть; однако потеря Испании и упадок западного Средиземноморья стали результатом внутренней слабости и раскола. Заманчиво связывать различия в креативности между христианским и исламским миром с религиозными и политическими различиями. Такую попытку мы предпримем в части III.

Примерно к 1200 г. экономика Западной Европы освоила почти все то, что могли предложить ей ислам и Восток. Далее европейцы шли вперед главным образом своими собственными усилиями. Несмотря на временный откат в XIV в., цепочка блестящих изобретений, сделанных в 1200–1500 гг., подготовила почву для грядущего технического лидерства Европы. Уникальный характер европейских технологических изменений определялся как изобретательностью при повышении эффективности производства, так и скоростью, с которой некоторые из этих инноваций распространялись по Западной Европе.

РИС. 10. Изображение мельницы на средневековой миниатюре. Источник: Bodleian Library, Oxford.

В сфере энергетики самым важным изобретением позднего Средневековья являлась ветряная мельница, сочетавшая в себе идеи водяной мельницы и паруса. Возможно, ее тоже принесли в Европу мусульмане (из Центральной Азии), однако, несмотря на свои очевидные преимущества в засушливом климате, она не получила широкого распространения в исламском мире[26]. Первые ветряные мельницы, о которых сохранились достоверные упоминания в документах, были построены в 1185 г. в Йоркшире. Но где бы они впервые ни появились, через несколько лет их использовали уже по всей Европе, а в 1195 г. папа римский велел взимать с них десятину. Из-за того что в Европе ветер часто меняет направление, ветряные мельницы приходилось делать поворотными с тем, чтобы их можно было устанавливать под оптимальным углом к ветру. Появившиеся позднее тормоза и скошенные лопасти сделали работу ветряных мельниц более стабильной и эффективной. Ветряная мельница многое унаследовала от водяной мельницы, позаимствовав у нее горизонтальную ось, зубчатую передачу и конструкцию трансмиссии (Reynolds, 1983, p. 83). Однако, как указывает Ашер (Usher, 1954, p. 176), ветряная мельница являлась более сложным механизмом по сравнению с водяной, и потому ее развитие шло медленнее. В ранних ветряных мельницах весь механизм мог поворачиваться вокруг вертикальной оси, что позволяло находить оптимальное положение по отношению к направлению ветра.

Энергия ветра также более эффективно использовалась в мореплавании благодаря серьезным изменениям в конструкции кораблей. В Северной Европе наряду с постепенным внедрением латинского паруса появился совершенно новый тип корабля – каракка, оснащенная фок-мачтой и бизань-мачтой. Трехмачтовый рангоут позволял сочетать преимущества латинского и прямого паруса, а именно возможность ходить против ветра и большую скорость при движении по ветру. Корабль с полным рангоутом называли великим изобретением – не из-за революционной конструкции, а потому, что «он по всем статьям превосходил корабли прежних систем, к тому же делая плавание намного менее рискованным» (Unger, 1980, p. 219). На грот-мачте и фок-мачте поднимали прямые паруса, служившие для движения по ветру. Бизань-мачта несла латинский парус, установленный параллельно килю и позволявший ходить против ветра, а также маневрировать в узких проливах. Такая оснастка впервые была создана около 1400 г. в Стране Басков на побережье Бискайского залива и быстро распространилась по Северной Европе и Средиземноморью. Примерно в то же время появились горизонтальные ткацкие станки с педалями, на которых производилась более качественная и крепкая парусина. Второй инновацией – возможно, пришедшей из Китая, – был кормовой руль, сменивший рулевые весла, применявшиеся в древности. Он использовался на кораблях с конца XII в. и сильно уменьшал снос судна, а также физические усилия, требовавшиеся, чтобы удержать его на курсе.

Совершенствовалась также конструкция корпуса. Примерно к 1300 г. североевропейские кораблестроители освоили технологию обшивки вгладь, при которой доски обшивки стык в стык крепятся к балкам корабельного набора с последующей просмолкой пазов между досками для сохранения