Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

эмигрантами, связанными с антикастровскими операциями, а пятым — недавно уволившийся из ЦРУ Джеймс Маккорд.

Читатель. Получается, что это была операция ЦРУ?!

Теоретик. Эта мысль пришла в голову не только вам. Директор ЦРУ Хелмс, узнав рано утром 17 июня об аресте своего бывшего сотрудника, тут же, не вставая с кровати, позвонил исполняющему обязанности директора ФБР Патрику Грею и подробно рассказал об абсолютной непричастности ЦРУ к этому делу. Виновных Хелмс посоветовал искать в Белом доме — дескать, Эрлихман должен знать, зачем Маккорда и Ханта[632] нанимали в Комитет по переизбранию президента.

Не прошло и нескольких дней, как та же идея пришла в голову и самому президенту. На знаменитом[633] совещании 23 июня 1972 года Холдеман предложил убедить Хелмса представить Уотергейт как операцию ЦРУ, и под этим предлогом попридержать усилия ФБР. Никсон одобрил эту идею и подробно проинструктировал Холдемана, как провести такую встречу:

«Когда встретитесь с ними [руководством ЦРУ], скажите: "Посмотрите, проблема в том, что это раскроет все, целый залив Свиней[634], президент просто чувствует это", — не вдаваясь в подробности. Не врите им особо, а просто скажите, что случилось что-то вроде комедии ошибок, какой-то бред, не раскрывая, что именно: "Президент считает, что это угрожает снова открыть весь залив Свиней. И раз уж ваши люди замешаны в деле, на всякий случай вы должны позвонить в ФБР и сказать, что во имя национальных интересов они не должны копать дальше", — точка!» [Bastone, Green, Glauber, 2011].

Как видите, версия об Уотергейте как спецоперации ЦРУ пришла в голову довольно многим; тем интереснее тот разворот, который случился в журналистском расследовании буквально на следующий день. Поздним воскресным вечером Вудворду[635] позвонил полицейский репортер Post Юджин Бачински и рассказал о найденных у взломщиков записных книжках с именем «Говард Хант», связанным с Белым домом. Едва начался рабочий день, Вудворд немедленно позвонил в Белый дом по единому номеру 464-1414[636] и попросил к телефону Говарда Ханта. «Это где-то у Колсона, — ответила операционистка, — запишите номер его офиса». В офисе у Колсона Ханта тоже не оказалось, и секретарша дала Вудворду еще один телефон — вашингтонской компании Robert Mullen and Company, на которую Хант тоже работал. Третий звонок оказался успешным, Говард поднял трубку и услышал: «С вами говорит журналист Вудворд. Скажите, почему ваше имя упоминается в записных книжках взломщиков "Уотергейта"?» — «О боже мой!» — вскричал Хант и повесил трубку.

Дальнейшие действия Вудворда описаны в их совместной с Бернштейном книге следующим образом:

Вудворд позвонили Кену Клоусону, никсоновскому замдиректора по связям с общественностью, до января 1971-го работавшего репортером в Post. Он рассказал Клоусону про записные книжки и спросил, чем занимался Хант в Белом доме… Через час Клоусон перезвонил и сообщил, что Хант работал консультантом по рассекречиванию документов Пентагона и по борьбе с наркотиками и последний раз получал зарплату в марте 1972-го. С тех пор он на Белый дом не работал. «Я внимательно изучил этот вопрос, — сказал Клоусон, — и убедился, что ни мистер Колсон, ни кто-либо еще в Белом доме не знал об этом прискорбном инциденте в Национальном комитете Демпартии»…

Вудворд позвонил Роберту Беннетту, президенту Mullen and Company, и спросил насчет Ханта. Беннетт… сказал: «Думаю, не секрет, что Говард Хант работал на ЦРУ». Для Вудворда это было новостью; он позвонил в ЦРУ, и ему подтвердили, что Хант работал на агентство с 1949 по 1970 год.

Вудворд не знал, что и думать. Он еще раз позвонил своему другу в правительстве и попросил совета. Голос друга звучал нервно; не для печати он сообщил Вудворду, что ФБР считает Ханта главным подозреваемым по многим причинам, не только из-за записных книжек, но публиковать эти сведения нельзя. Вместе с тем друг заверил Вудворда, что не будет ошибкой опубликовать историю о записных книжках…

Заметка получила название «Консультант Белого дома связан с подозреваемыми в установке жучков» [Woodward, Bernstein, 2014, ch. 2].

Как видите, после беседы с «другом в правительстве» Вудворд уже знал, что ему думать: двадцатилетняя работа Ханта на ЦРУ была проигнорирована, а вот сотрудничество с Белым домом в качестве консультанта — вынесено в заголовок статьи.

Практик. Мы уже не первый раз замечаем, что случайных борцов за справедливость вокруг Власти не бывает — если кто-то что-то пишет, то это согласовано и утверждено какими-то людьми Власти.

Теоретик. Наверное, к этому моменту вы уже поняли, кем был этот «друг в правительстве»: конечно же, знаменитой Глубокой Глоткой, анонимным[637] источником Вудворда и Бернштейна, фактически направлявшим все их «журналистское» расследование. С момента, когда Глубокая Глотка взял ход событий в свои руки, работа лично Вудворда и всего журналистского коллектива Post сосредоточилась на единственной цели: доказать причастность окружения Никсона и его лично к уголовному преступлению, достаточному для объявления импичмента.

Разумеется, такая целенаправленная кампания не могла быть инициативой человека уровня Вудворда или даже его начальника Сассмана:

Уотергейтское расследование было в прямом смысле операцией Брэдли[638]… Брэдли и репортеры уже с того момента, как Глубокая Глотка через два дня после взлома подтвердил Бобу Вудворду важнейший факт, что Говард Хант был связан с Белым домом, знали, что след приведет их к президенту [Sussman, 2010].

Сделать из краткого совета Глубокой Глотки «можно публиковать историю о записных книжках» вывод о причастности к делу самого Никсона можно было лишь в одном случае: если у Брэдли уже была какая-то информация о его «грязных делишках». Но даже с такими сведениями фактическое объявление войны действующему президенту США[639] требовало чего-то большего, чем поддержка единственного информатора, даже если его кличка — Глубокая Глотка.

Джон Митчелл[640] сказал Бернштейну, что Кэти Грэм «обнаружит свои титьки в прессе для отжима жира», если Бернштейн напишет статью о связях Митчелла [с Уотергейтом]… [Кэтрин Грэм] продолжала [публикации] в течение целого года, до весны 1973-го, когда Сенат сформировал комитет Эрвина по расследованию Уотергейта… и еще год с меньшим риском, пока Судебный комитет Палаты представителей не принял три пункта об импичменте… Она продолжала их, зная, что вся кампания в значительной степени зависит от человека с кодовым именем Глубокая Глотка, публикуя информацию которого, газета шла на серьезный риск — и никогда, как бы это ни было неправдоподобно, не интересуясь его настоящим