США и Россия. Битвы на полях геополитики - Збигнев Казимеж Бжезинский

Россия — часть европейской цивилизации (из интервью З. Бжезинского для «Коммерсантъ FM», 7 ноября 2012 г.)

— Что в американской политике останется неизменным, а что может измениться под влиянием обстоятельств после этих президентских выборов?

— Американское отношение к России, я думаю, реалистическое и ориентировано на сотрудничество. Взаимоотношения двух стран зависят от двух факторов. При этом ни один из них не зависит от США. Первый касается безопасности в регионе, близком к России, а точнее — находящемся южнее от нее. Это может привести к осложнениям в наших отношениях — не по вине Вашингтона или Москвы, в связи с тем опасным развитием событий в регионе, о которых мы узнаем. Второй фактор — растущие внутренние сложности в России. Это и экономические, и социальные проблемы, которые господин Путин, кажется, не осознает в полной мере. То, что он делает для разрешения проблем, по моему мнению, приведет только к более тяжелому внутреннему кризису.

— А в чем конкретно Путин ошибается?

— Кажется, он не понимает, что российская экономика, которая на деле сильно напоминает экономику Нигерии, не соответствует устремлениям россиян. Ведь они уже больше не живут в изолированной стране, они прекрасно представляют себе, что такое современность.

Невозможно построить страну на основе одномерной экономики и националистических лозунгов. Это верный путь к самоизоляции и бесконечному воспроизведению одних и тех же проблем.

— Когда вы говорите об осложнениях на южном фланге России, вы имеете в виду Ближний Восток, Иран, Сирию?

— Абсолютно верно. А еще юг России — Кавказ и Центральную Азию.

— Многие в России и в США говорят, что политика Обамы, политика перезагрузки в отношении России ни к чему не привела, потому что это политика слабости. Вы согласны с этим?

— Нет, не могу полностью согласиться. Я не думаю, что речь идет о слабости. Совершенно справедливо — американская политика была пассивной, неактивной, не творческой, нерешительной. В то же время в России была медведевская интерлюдия, антракт, когда было не совсем понятно, кто реально за все отвечает. И привело к стагнации отношений. Я никого особо в этом не обвиняю, но, я думаю, что этот результат не самый удачный.

— Как ситуация на Ближнем Востоке, вокруг Сирии и Ирана, может повлиять на российско-американские отношения? Что бы вы порекомендовали администрации, чтобы, скажем так, Россия более позитивно относилась к инициативам Соединенных Штатов?

— Я думаю, что речь идет не только о России. Это вопрос о том, способны ли Америка и в равной степени Россия и Китай, и другие страны, работать вместе. Пока что у них это не получается. В этой связи я критиковал американскую политику, которая была слишком односторонней в отношении Сирии. А к сирийской проблеме добавляется и иранская проблема. Тут пока Россия и Китай с Америкой более или менее сотрудничают. Но Сирия может стать серьезной проблемой. Стоит ситуации там выйти из-под контроля, и потребуется всего несколько недель, чтобы дестабилизация началась в Ираке и Ливане.

— Вы сказали, что политика нынешней американской администрации в отношении России была довольно пассивной. Что бы вы порекомендовали сделать, чтобы она стала более активной?

— Я думаю, что мы должны наладить более конструктивные отношения и вернуться к решению тех проблем, с которыми теперь, из-за отсутствия какого-либо движения в последние четыре года, будет справиться сложнее. Это большой план действий — и вопросы безопасности, и экономики, и регионального развития.

— В то же время, если посмотреть на ту роль, которую Россия сегодня играет во внешней политике Соединенных Штатов, то это явно не главный приоритет. Может быть, поэтому и возникают проблемы, потому что России не уделяется достаточно внимания?

— Прежде всего, вы очень точно определили проблему.

Отношения с Россией совсем не на первом месте. В крайнем случае, на третьем. Что важнее? Очевидно, это отношения с Китаем, с Европой, проблемы на Ближнем Востоке и в Западной Азии. Но Россия — важный игрок. Важно вовлечь ее конструктивно в эти процессы. Но также очень важно для России сформулировать свое видение мира и понимание собственного исторического контекста, которые бы ей позволили справиться с растущими домашними проблемами.

Меня беспокоят национализм, натужное позерство, вроде создания Евразийского союза, к которому, кажется, никто не хочет присоединяться, кроме самой России. Вся эта политика, на самом деле, означает бегство от реальных проблем.

— А какой должна быть реалистической, с вашей точки зрения, самооценка российского руководства и оценка российской истории, исторического контекста?

— Вы — часть европейской цивилизации.

Первостепенной целью должно быть стремление стать полноценным членом Европы. Любые препятствия на этом пути наносят такой урон! Поэтому мне показалось странным, когда я посмотрел на современную Россию: у вас такие умные и творческие люди, в вас столько потенциальной энергии, а вы слоняетесь вокруг да около с какими-то устаревшими представлениями о евразийстве, национализме, не говоря уж о комических претензиях на всемирное лидерство.

— Когда вы работали в администрации президента Джимми Картера первые три года была напряженность в отношениях с СССР, но был определенный диалог: пришли к договору о ОСВ, который был подписан в Вене в 1979 году. После этого случилось вторжение в Афганистан. В последний год президентства Картер организовал бойкот Олимпийских игр в Москве в 1980 году и проводил очень жесткую линию в отношении Москвы. Чувствуете ли вы, что нынешняя ситуация чем-то похожа и может сдвинуться к конфронтации, хотя бы на символическом уровне?

— Я не стал бы тут приводить прямые исторические аналогии. Но я думаю, что внутренние проблемы России усугубятся. Решить их с помощью внешнеполитических авантюр невозможно. Да и сил у России для подобного рода политики нет. Россияне и их лидеры должны обновить Россию. Это значительная по масштабу задача. Она исторически обоснована. Это амбициозная задача. Ее решение даст возможность российскому народу, России стать лидирующим европейским государством, играющим глобальную роль. И это — причина для России быть вместе с Европой и с Америкой. Особенно в эпоху, когда мир перестраивается и возникают новые межконтинентальные союзы. Будь я русским, то посмотрел бы на Восток и быстро разобрался бы, на кого мне ориентироваться.

— Вы имеете в виду Китай и его отношение к России?

— (Смеется). Это вы сказали.

Чтобы не проиграть Китаю (из выступления З. Бжезинскеого в Конгрессе США, 8 декабря 2012 г.)

…Я думаю, что Путин до какой-то степени сделал из себя заложника имперской ностальгии. Он производит впечатление человека, преданного идее о том, что величие России зависит от того, до какой степени Москва сможет оживить, активировать и переутвердить