Цивилизация труда: заметки социального теоретика - Татьяна Юрьевна Сидорина

предоставить их в качестве жизненных необходимостей живому организму. Основное условие, которому подчинена деятельность труда, – это сама жизнь.

В создании дает о себе знать противоприродное начало зависимого от природы существа, которое не способно встроиться в неизменную повторяемость родовой жизни и не находит в потенциальной неуничтожимости рода утешение для своей индивидуальной смертности. Создание продуцирует искусственный мир вещей, которые не просто примыкают к природным вещам, но отличаются от них тем, что до известной степени противостоят природе, а не просто перемалываются процессами жизни. В мире этих вещей жизнь человека у себя дома, жизнь природы на природе бездомна; и мир оказывается домом людей в той мере, в которой переживает человека, противостоит ему и объективно-предметно идет ему навстречу. Основное условие, которому подчиняется деятельность создания, – это принадлежность к миру, а именно зависимость человеческого существования от предметов и объектов.

Действие (поступок) – единственная деятельность в vita activa, развертывающаяся без посредничества материи, материалов и вещей, прямо между людьми. Основное отвечающее ему условие – это факт множественности, а именно то обстоятельство, что не один-единственный человек, а многие люди живут на Земле и населяют мир. <…> Поступок нуждается в такой множественности, когда все, хотя и одинаковы, а именно остаются людьми, но тем своеобычным способом и образом, что ни один из этих людей никогда не равен другому, какой когда-либо жил, живет и будет жить»32. Таким образом, каждый из названных видов соответствует одному из основных условий, на каких человеческому роду дана жизнь на Земле33.

Далее Арендт обращается к принципиально важному для ее концепции противопоставлению труда (работы) и создания (изготовления). «Все европейские языки, живые и мертвые, – пишет она, – содержат тут два этимологически совершенно самостоятельных слова, и хотя словоупотребление всегда склоняется к тому, чтобы трактовать эти слова как синонимы, они все же продержались вплоть до нашего времени как раздельные»34. Разделение здесь сводится к тому, что понятию труда приписывается значение тяжести, напряжения, муки, тогда как создание овеяно ореолом мастерства и творчества: «Во всех случаях только в словах для “работы, труда” явственно проступает побочное значение нужды и муки. В немецком первоначально только о крепостных, работавших в сельском хозяйстве, говорили, что они “arbeiten”; о ремесленниках говорили, что они “werken”, “мастерить”. Французское “travailler” заменило более старое “labourer”, но в свою очередь происходит от глагола “tripalium”, особого рода пытки, стало быть имело некогда побочное значение пытки»35.

Х. Арендт заключает, что локковское эпизодическое различение «создающих» рук и «трудящегося» тела соответствует греческому различению между мастерящим – руками и теми, кто «своим телом обслуживает жизненные нужды» (см.: Аристотель. Политика 1254b 25), рабами и домашними животными, работающими телом36.

Что такое работа

Фридрих Юнгер заявляет, что работа – это историческое понятие и событие или, вернее, социальное понятие и событие, поскольку оно не относится к царству природы. Деятельность природы не может считаться работой в таком историческом смысле: «Мы можем сказать, что там, где все определяется законами природы, понятие работы не имеет места, так как рабочий характер совершаемых действий еще нельзя отделить от действующей в ходе этого процесса силы»37. Упорядоченность природных процессов, предполагаемая видимая «неутомимость», «упорство» природы – это атрибуты или характеристики стихийного по сути процесса, в котором нет исторической необходимости, в котором отсутствует выбор и еще многое из того, что отличает исторический процесс от естественного. Поэтому все, что совершается в нашем организме автоматически, не воспринимается нами как работа. Работой мы обозначаем только ту деятельность, которая только осознается нами как работа38.

Юнгер не сводит всю человеческую деятельность к работе. Так, игру, развлечение, отдых мы не называем работой, хотя их можно подчинить этому понятию. В то же время наша деятельность не ограничивается лишь сознательными действиями, но и бессознательную деятельность мы не называем работой.

В развитие этой мысли философ отмечает, что любая деятельность, производимая с сознанием свободы, утрачивает особенности работы: «…то, что я делаю с радостью, не воспринимается мною как работа. Свободный труд, заслуживающий этого эпитета, характеризуется радостью его исполнения. В нем отсутствует сознание принужденности, нужды и необходимости, свойственное работе, которая выполняется несвободно. Такой свободный труд не существует в неограниченном количестве, так как его нельзя умножить принудительным образом. Только увеличивая принуждение, я могу увеличить количество работы… Рабочее поле допускает беспредельное расширение. Этим объясняется также возрастание роли принудительного труда и организационных форм принудительного труда, которые крепнут по мере разрастания машинной техники и связей между процессами машинного труда. Чем плотнее становится эта сеть, тем легче заранее рассчитать, какие функции неминуемо ожидают человека: он и впрямь не может их миновать, так как они сами его захватывают. И тут открывается мир механического труда, в котором существуют рабочие, т. е. люди, занятые выполнением механических функций, которые можно назвать функциями механической работы»39.

Тем самым Юнгер разделяет труд свободный и принудительный. Принудительный труд философ отождествляет с работой. Но, говоря о свободном труде, приносящем радость, он не дает его определения и, скорее всего, использует здесь понятие труда под влиянием сложившегося порядка, для чего более уместным было бы использовать понятие деятельности, поскольку в дальнейшем его оценки труда исключительно негативны.

Юнгер пишет, что труд в трактовке экономистов представляет собой такой вид человеческой деятельности, который направлен на производство ценностей. Но это определение не выдерживает критики, поскольку человек может не только создавать, но и разрушать созданные ранее ценности, и это также будет считаться работой, причем не менее интенсивной и объемной по времени, чем созидательный труд. Качества, обычно сопровождающие упоминание трудовой деятельности – усердие или прилежание – сами по себе не представляют добродетели или похвального качества, поскольку усердной, например, может быть и глупость (заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет). Труд вообще, подводит итог философ, не относится к числу достоинств, а вынужденный труд и подавно.

Труд и творчество

Эммануэль Мунье писал, что «труд – это особенный вид деятельности, естественный, но тяжелый, направленный на создание полезного – материального или нематериального предмета. <…> Необходимо отличать труд от деятельности вообще, и особенно от творчества, которое, собственно, является наивысшей духовной формой деятельности. Деятельность – это самоосуществление человека и беспрерывное строительство им собственной жизни (включая и его так называемую внутреннюю, или созерцательную, жизнь). Если она свободна и взвешенна, она доставляет удовольствие»40.

Таким образом, труд не представляет собой ни всю жизнь человека, ни самое существенное в ней. Выше труда стоит жизнь души, жизнь разума и жизнь любви.

Оппозиция игры и труда