Криминальная психология - Дэвид Кантер

Айзенк предполагает, что: «В целом, мы ожидаем, что люди с сильными антисоциальными наклонностями имеют высокие показатели Р, Е и N» (1977, стр. 58). Он верил что определенные типы личности склонны совершать преступления, и что этих индивидов можно описать как невротических экстравертов, искателей сенсаций, для которых характерен высокий уровень беспокойства и депрессия, и агрессивное, холодное и беспристрастное поведение (Айзенк & Гудйонссон, 1989). Было обнаружено, что правонарушители имеют высокие показатели по всем трем параметрам, хотя этот вывод не последовательный.

Что особенно интересно в теории Айзенка — это то, что он утверждает, что определенные биологические склонности, заметно ограниченная реакция на воздействие на условные рефлексы и социальные аспекты воспитания объединяются, чтобы генерировать личности, которые подвержены опасности стать преступниками. Но, хотя эта теория и является «элегантной», аккуратной и подкрепленной четкими экспериментами, последующие исследования произвели разнообразие непостоянных результатов (например, Левин & Джексон, 2004). Предположительно, это произошло из-за смешения типов преступников, которых изучали, и различных социально-экономических контекстов, в которых они существуют.

Пятифакторная модель

Коста и МакКрае (2008) вместе с другими исследователями пошли дальше, и предложили пять факторов: нейротизм, экстраверсия, способность прийти к согласию, открытость опыту и сознательность. Различные исследования пятифакторной модели обнаружили немаловажную связь между нею, преступностью и делинквентностью (Сэмюэлс и др., 2004; Ле Корфф & Тупин, 2009; Айрлэнд & Айрлэнд, 2011). Эти исследования подтверждают, что хулиганы и другие преступники склонны быть более невротичными, но в то же время у них более высокие показатели по способности прийти к согласию и сознательности. Однако, опять же, эти исследования, как правило, основаны на малочисленных специальных выборках. Так что не удивительно, что они приводят к смешанным результатам. Возможно, наиболее интересным является тот факт, что, в целом, личностные профили выбранных преступников не слишком отличаются от широких слоев населения.

Трехфакторная модель

Теллеген предложил выделять три области личности: позитивная эмоциональность, негативная эмоциональность и сдержанность. Позитивная эмоциональность — это «тенденция испы-тывать позитивные эмоции… [и] тенденция быть вовлеченным в межличностные взаимодействия», в то время как негативная эмоциональность — это «тенденция испытывать негативные эмоции… и быть вовлеченным во враждебные межличностные взаимодействия» (Теллеген & Уоллер, 2008). Те люди, которые являются импульсивными, рискуют и склонны отвергать традиционные нормы, имеют низкий показатель по сдержанности.

Каспи и др. (1994) и Агню и др. (2002) показали, что существует эмпирическое доказательство существования связи между переживанием высоко негативной эмоциональности, низкой_ сдержанностью и вовлеченностью в преступную деятельность. Вероятное допущение здесь состоит в том, что негативная эмоциональность может привести к преступлению, потому что такие люди видят мир как угрожающее и враждебное место. Низкая сдержанность означает, что они будут действовать импульсивно.

СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ ЛИЧНОСТИ

Более целенаправленные исследования преступников привлекли внимание к определенным характеристикам, которые отличают их от «не-преступников». Существует огромное множество таких исследований, поэтому в этой книге они упомянуты очень кратко.

Стили мышления

Некоторые исследователи предположили, что именно стереотипы мышления правонарушителей лежат в основе совершения правонарушений. Уолтэрз (1995) разработал средство для измерения этих стереотипов: Психологический опросник шкал криминального мышления (PICTS). Он основан на любопытной работе Йохельсона и Сеймнау (19767. В результате своей клинической работы с правонарушителями они сделали вывод, что те, кто совершают преступления, часто ищут возбуждение и участвуют в безрассудном поиске острых ощущений. Это поощряется их верой в то, что они уникальны. Но они также лицемеры и манипуляторы и, тем не менее, они испытывают проблемы с тем, как справиться с жизненными трудностями. Конечно, эти идеи пересекаются со многими другими. Они не настолько отличаются от идеи психопатии или от некоторых других предположений, имеющих отношение к расстройствам личности. Разница состоит лишь в акценте на когнитивные процессы. Представляется трудным, если не невозможным, изменить личность, но можно изменить то, как человек мыслит.

Разновидности выявленных когнитивных искажений таковы:

• Атрибуция враждебных намерений (Додж, 1986): Они видят агрессию и жестокость там, где их на самом деле нет.

• Отсутствие эмпатии (Сарасон, 1968): Неспособность видеть ситуацию с точки зрения других или отвечать на их чувства.

• Отсутствие самоконтроля: Импульсивность и неспособность отсрочивать вознаграждение. Это искажение, скорее всего, будет присутствовать у более молодых правонарушителей или у людей, злоупотребляющих психоактивными веществами. Оно не характеризует человека, который тратит месяцы на тщательное планирование ограбления банка или убийства.

• Слабые когнитивные навыки: Трудности с решением проблем, нехватка способности принимать соответствующие решения в трудных социальных ситуациях и генерировать решения для социальных проблем или неоднозначного социального опыта (Фридман и др., 1978; Хиггинз & Сиз, 1981).

• Нейтрализация и атрибутивные процессы: Оправдания или рационализация, такие как:

— отрицание ответственности (действия человека — это последствие внешних факторов, таких как бедность, неблагополучная семья или пьянство),

— отрицание травмы (подразумевается «малость» вреда), отрицание жертвы (жертва это заслуживает), осуждение осуждающих (критика системы уголовного правосудия),

— апелляция к более значимым авторитетам (например, коллегам) (Сайкс & Маца, 1957).

Самоконтроль

Готтфредсон и Хирши (1990) предложили общую теорию криминальности, построенную вокруг спора о том, что у правонарушителей низкий уровень самоконтроля и ограниченная способность отсрочивать удовлетворение. Это также относится к идее о том, что преступники часто импульсивны (Джолиффе & Фаррингтон, 2009). Хотя, когда дело касается тяжких преступлений, Мегарги (1996) провел интересное различие между «сверхконтролируемыми» и «недоконтролируемыми» правонарушителями. Первые взрываются после жизни тихого соответствия нормам, в то время как последние вспыльчивы и легко могут стать агрессивными.

Как всегда, эти теории применимы к одним преступникам и абсолютно не применимы к другим. Существует мало сомнений в том, что некоторые малолетние правонарушители импульсивны, и что им трудно отсрочивать удовлетворение. Но грабитель банков, которые тратит месяцы на то, чтобы спланировать идеальное ограбление, или убийца, который осторожно обдумывает, как убить и не попасться, вряд ли могут быть охарактеризованы как люди с низким самоконтролем.

Макиавеллизм

Никколо Макиавелли опубликовал свою книгу «Государь» в 1532 году. Она служила руководством в том, как быть успешным правителем, и даже обсуждала методы убийств, которые использовались итальянскими герцогами. Но, хотя эта книга считалась основой политической науки, в ней содержится множество руководств к тому, как манипулировать другими. В 1967 году Кристи и Гайз (пересмотрено в 2013 году) предположили, что те, кто действует способами, похожими на те, что предложил Макиавелли, демонстрировали определенную черту личности, которую они называли^макиавеллизм, будучи людьми, которые используют «слабости, неудачи и уязвимые места других людей для своей собственной выгоды» (стр. 167). Они разработали шкалу для того, чтобы измерять насколько макиавеллистичен человек, которая показала высокие результаты для преступников (Паулхас & Уилльямс, 2002). Эта концепция