Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

между социальным и биологическим в человеке. Культура при этом рассматривается как своего рода надстройка над биологией, а единство биологического и социального в человеческой психике – как раз и навсегда сложившееся, непротиворечивое и постоянное.

Доминирующий в современном мейнстриме метафизический подход к проблеме биологического и социального в человека не соответствует реальности современного изменяющегося мультикуль-турального мира. Необходимость преодоления старых стереотипов сегодня становится очевидной (Журавлев, Ушаков, Юревич 2017; Ушаков, Журавлев, 2015). Мировое развитие в ХХ и XXI вв. уже показало, что попытки навязывания всему миру единых культурных стандартов, в первую очередь стандартов морально-нравственных оценок, идеи глобализации как всеобщего распространения единого типа культуры, не жизнеспособны. Следует искать иные пути сосуществования и взаимодействия культур, которые обеспечили бы сохранение и развитие каждой из них, а также возможность интеграции в контексте человеческой цивилизации.

Нужна ли интеграция в мировую науку российским ученым, работающим в русле субъектно-деятельностного подхода?

Для того чтобы субъектно-деятельностный подход мог развиваться дальше, он должен быть интегрирован в единое пространство глобальной науки, только так может развиваться российская психология. В самой России сегодня нет необходимых ресурсов, нет соответствующего социального заказа на фундаментальные теоретические разработки такого уровня и такой направленности, нет соответствующих людских ресурсов. Возможно, специалисты, закончившие университеты до перестройки, – последнее поколение, которое способно понимать эти тексты, владеть этим языком, этим понятийным аппаратом. Следующие поколения обучаются иначе. Много ли желающих постигать субъектно-деятельностный подход в современной России? Не думаю, что даже в лучших университетах, сохранивших преподавательский состав, владеющий теорией и методологией субъектно-деятельностного подхода, лучшие студенты стоят в очереди, чтобы заниматься этой проблематикой. Это направление было актуально в другой стране, с другой культурой и другой ментальностью, в других университетах.

Если мы не обеспечим вхождение разработок субъектно-деятельностного подхода в мейнстрим, тех концепций, которые пока не вошли туда, их, скорее всего, ждет судьба артефактов умершей цивилизации. На наш взгляд, интеграция – это вопрос профессиональной состоятельности последователей субъектно-деятельностного подхода и их долга перед учителями.

Россия вкладывает в мировую научную казну 1,7 %, что составляет 1,13 % ВВП страны (Unesco…, 2015). Самая большая доля валовых внутренних расходов на научные исследования и разработки принадлежит США – 28 %, за ними следует Китай с 20-процентной долей, далее – ЕС (19 %) и Япония (10 %). Население остальных стран мира составляет 67 % мировой популяции, но вклад этих стран в мировую науку – всего 23 %. Но как-то ведь российская наука все же развивается. Как ей это удается? Думается, нашим психологическим сообществом не вполне осознано место психологии в настоящем и будущем российской науки. Отнюдь не все науки получают поровну. Давайте вспомним, что в России принята программа приоритетного развития восьми отраслей науки, на финансирование которых расходуется практически все, что на науку в целом выделяется. Это:

1. Безопасность и противодействие терроризму.

2. Индустрия наносистем.

3. Информационно-телекоммуникационные системы.

4. Науки о жизни.

5. Перспективные виды вооружения, военной и специальной техники.

6. Рациональное п риродопользование.

7. Транспортные и космические системы.

8. Энергоэффективность, энергосбережение, ядерная энергетика[20].

При этом отмечается, что «динамика затрат на ИР свидетельствует о растущей концентрации ресурсов на приоритетных направлениях развития науки, технологий и техники в Российской Федерации. Удвоился удельный вес приоритетных направлений в общем объеме внутренних затрат (с 34,8 % в 2006 г. до 68,6 % в 2015 г.)» (Исследования., 2016, с. 1). На что же можно рассчитывать психологам, будучи среди прочих неприоритетных? Уместно заметить, что доля расходов на развитие психологии в США пишется отдельной строкой, составляет почти треть того, что получают физики, и на протяжении последних десятилетий постоянно возрастает (Unesco, 2015).

Современные лаборатории дорого стоят. В постперестроечные десятилетия активно обсуждались проблема массового отхода российских психологов от естественно-научной парадигмы и растущая популярность парадигмы гуманитарной. В методологических предпочтениях ли дело? Могло ли быть иначе при отсутствии лабораторий?

Вот в чем я вижу главные «риски глобализации», которые угрожают российской психологии – утрата значимости, утрата собственного лица и достойного места в пространстве мировой психологической науки будущего.

Отказ от изоляционистских тенденций, активное участие в диалоге, развитие сотрудничества и интеграция сегодня представляются необходимыми для развития самой отечественной науки. Между тем новые реалии глобального мира представляют уникальные возможности для существенного продвижения в мировом научном поле российской психологической традиции, связанные, в частности, с еще не раскрытым для мировой аудитории потенциалом идей субъектно-деятельностного подхода, в русле ведущихся на основных мировых публикационных площадках дискуссий.

К сожалению, нельзя сказать, что в группе ученых, развивающих субъектно-деятельностный подход, доминируют интеграционные тенденции (Журавлев и др., 2016; Журавлев, Нестик, 2016; Россия в глобализирующемся мире, 2007).

Представляется, что дело в том, что именно применительно к работам данного направления стратегия интеграции сопряжена с максимальными тактическими трудностями. Языковая проблема здесь предстает как проблема перевода понятийной системы нашей научной школы, понятийной системы максимально сложной и изощренной, над которой целенаправленно работали лучшие умы советской психологии, в понятийную систему мейнстрима.

Нужно понятно, на их профессиональном языке, объяснить западным коллегам суть наших теорий (что и по-русски не просто). Но другого пути нет.

Российская психологическая наука и российское психологическое сообщество – множества расходящиеся. Сегодня эти множества еще пересекаются – на той элитарной части сообщества, которая приняла наследие учителей из рук в руки и продолжает его развивать в новых условиях и по-новому.

Тенденция к своего рода «частичной изоляции» от мейнстрима, отказ от активного участия в англоязычном мейнстриме представляются опасными. Может ли в современном мире существовать наука «за неким занавесом»? В течение какого времени? Не станет ли «частичная изоляция» башней из слоновой кости, отрезанной от источников жизнеобеспечения, от притока свежих сил, от массовой психологической практики и образования в самой России?

Вызывает сожаление, что в российском профессиональном сообществе вхождение в глобальную науку воспринимается многими как угроза и риски. В коллективном сознании сообщества доминирует стереотип восприятия формирующейся глобальной науки как единой «универсальной» парадигмы с чуждыми нам методологией и теорией, идеалами и представлением о человеке в целом. Такое представление не соответствует действительности. Новая онтологическая реальность человеческого бытия в эпоху глобализации проявляется в формировании глобальной психологии в виде единства тенденций интеграции и дифференциации, конвергенции и дивергенции, воплощается в возникающей многополюсной сетевой структуре, включающей в себя множество взаимодействующих, но существенно различных центров. Для российской науки необходим отказ от изоляционистских тенденций, активное участие в диалоге, развитие сотрудничества и интеграция на новом этапе развития мировой науки. Это важное условие будущего субъектно-деятельностного подхода в контексте мировой науки, так как объективная реальность существования психологической науки в России, отсутствие финансирования, необходимого для проведения современных лабораторных исследований, без которых немыслимо развитие в русле естественно-научной методологии, не оставляет надежды на будущее в современной России.