Как натаскать вашу собаку по философии и разложить по полочкам основные идеи и понятия этой науки - Энтони Макгоуэн

Так что это за структура? Кант исключает сначала исходные данные – вспышки цвета и суматоху действия, – а потом и более сложную работу по компоновке и организации, выполняемую рассудком. В результате остаются два понятия, которые раньше всегда помещались «где-то там» в окружающем мире, но Кант возвращает их в человеческое сознание: пространство и время.

– Ух ты! Так пространство и время существуют у нас в голове?

– Именно. Мы не наблюдаем пространство или время. Это не эмпирические понятия, выводимые из опыта. По утверждению Канта, они являются необходимыми условиями любого вида чувственного опыта. Кант формулирует это следующим образом: пространство и время есть априорные созерцания. Видеть объект – значит уже обладать идеями пространства и времени, вписанными в него. Невозможно представить что-то, что не имеет пространственной и временной организации. Мы не способны представить объекты иначе, чем занимающими какое-то пространство и обладающими такими качествами, как отдельность или связанность.

Вот что Кант имеет в виду под идеей синтеза a priori. Как правило, нечто, предшествующее опыту, может быть истинным только аналитически или тавтологически. Но в данном случае у нас есть то, что предшествует опыту, но при этом содержит настоящее знание.

Тем, кто утверждает, что мы на самом деле просто воспринимаем пространство «извне», Кант отвечает, что даже идея о том, что пространство существует вне нас, предполагает наличие пространственных понятий «внутри» и «снаружи», поэтому аргумент является круговым. Сходным образом, идея о том, что вещи существуют или в хронологической последовательности, или одновременно, – это структурный принцип, который помогает нам разбираться в мире, а не вещь, которую мы там действительно обнаруживаем.

– Я стараюсь понять, но у меня всего лишь маленький мозг собаки.

– Не только ты. По-настоящему сложно заставить мозг думать о пространстве и времени как о спроецированных сознанием, а не пассивно воспринимаемых явлениях. Возможно, полезно думать о них, как о правилах игры. Когда ты смотришь футбольный матч или наблюдаешь, как два человека играют в шахматы, то, что в противном случае выглядело бы крайне трудными случайными движениями, становится совершенно понятным, если знать правила. И дело не в том, что мы просто пассивно воспринимаем образы человека, ударяющего по мячу или двигающего ферзя, а потом истолковываем эти движения: сама игра структурирована нашим сознанием – мы считываем правила, заложенные в самом матче.

Такое активное осмысление мира очень хорошо согласуется с современной психологией, которая полностью поддерживает представление о том, что мозг тяжело работает, чтобы придать хаотичной путанице сенсорного восприятия форму и смысл. Всего один очень простой пример. Когда мы смотрим на что-нибудь, изображение на сетчатке перевернуто вверх ногами. Мозг в первую очередь должен правильно перевернуть изображение. Но все эти переворачивания подразумевают врожденное знание пространственных отношений.

Невозможно думать о мире без времени и пространства. Что это за момент до Большого взрыва, в результате которого возникли пространство и время? Человеческий разум буквально не может это постичь. У нас есть слова «до Большого взрыва», которые, по-видимому, что-то означают, но нет ничего, никакого образа в нашем разуме, который им соответствует. Думать о каком-нибудь объекте – значит помещать его в пространстве. Представление о движущемся объекте связано не только с идеей пространства, но и с идеей времени, которое проходит, когда объект движется.

Поэтому даже чувственность, первый этап познания посредством поглощения чувственных восприятий, структурирована особенностями разума. Теперь наступает следующая стадия процесса познания: рассудочное познание. Созерцания – так Кант называет эту необработанную информацию, организованную в пространстве и времени, – должны быть далее истолкованы рассудком, чтобы они стали для нас что-то значить.

Итак, с чувственности начинается процесс превращения необработанных сенсорных данных в нечто, что мы можем знать, путем организации их в пространстве и времени. Однако по-настоящему тяжелую работу выполняет рассудок: в ходе этого процесса разум сортирует, организовывает, комбинирует и выносит суждения. Для этого разум пользуется тем, что Кант называет категориями – разными понятийными сущностями, которые разум применяет для придания смысла входящей сенсорной информации.

Представление о том, что вещи в мире «извне» можно анализировать с помощью категорий, впервые было использовано Аристотелем (ну, вообще-то, так и должно было быть, верно?). Изначальное греческое слово ϰατηγορία означало обвинение, которое можно было выдвинуть против кого-нибудь в суде. Аристотель использовал термин для обозначения чего-либо, подобного предикату, – то, что можно сказать о чем-нибудь, или вопрос, который можно задать об этом.

Аристотель выделяет десять категорий, которыми, по его мнению, исчерпываются все возможности для описания объекта. Сущность, то есть какого рода эта вещь, скажем, человек, или собака, или дерево. Затем количество – сколько их? Категория качества несколько расплывчата, но означает, какими качествами обладает объект, например цвет, текстура, запах и т. д. Отношение – каким образом объекты соотносятся друг с другом, поэтому, Монти, ты пахнешь больше, чем я, а я выше тебя. Место – мы здесь на одеяле. Время – сегодня! Положение – я сижу здесь, а ты лежишь на моей груди. Состояние – еще одна более сложная категория, под которой Аристотель подразумевал, что ты находишься в состоянии обладания чем-то, сделанным для тебя. Аристотель приводит примеры – «обут», «вооружен». Монти в своей милой маленькой курточке… Затем действие – что объект делает? Мы думаем и говорим. И наконец, страдание, которое представляет собой страдательный залог действия – что делают с тобой, например бьют или кричат.

– Это было немного скучно.

– Извини. Я понимаю, но это важно. Теперь мы знаем все, что, по мнению Аристотеля, ты мог бы сказать о чем-нибудь! Если бы я анализировал тебя с помощью категорий, не осталось бы буквально ничего, что можно сказать о тебе. Ты был бы полностью категоризирован!

– Ура!

– Главное, что необходимо запомнить: что эти категории, согласно Аристотелю, являются свойствами субъекта: это качества, которые являются объективной реальностью, о каком бы субъекте мы ни говорили. Но Кант переворачивает это на 180°. Все способы категоризации объекта переносятся из мира в разум. Вместо десяти аристотелевских категорий Кант определяет двенадцать, распределенных в четыре подгруппы, которые Кант называет классами. И эта таблица категорий «указывает все моменты спекулятивной науки»[34]. Выделяются следующие классы: категории количества, качества, отношения и модальности. Не хочется слишком увязнуть в категориях Канта, но, грубо говоря, категории количества связаны с тем, насколько много вещей; качества – с присутствием, отсутствием или каким-то ограничением объекта; категории отношения касаются того, как вещи в мире связаны друг с другом, например, за счет причинно-следственной связи; а модальность касается того, как объект может существовать, например, существует ли он на самом деле, может существовать или его существование является необходимостью. Воспринимая что-нибудь в мире, разум сразу же наделяет его категориями