Архетип Апокалипсиса - Эдвард Ф. Эдингер

способна привести к полному моральному разложению(сноска 7). Когда человек сталкивается со своей и темной и противоречивой природой, с которой он был знаком только отвлеченно и интеллектуально, и которая вдруг явилась перед ним в своей неоспоримой и живой реальности, – он оказывается потрясен. 3) Тема «Разрушения или Наказания» реализуется в той агонии, которая сопутствует мукам трансформации. 4) Наконец, наступление «Нового мира» можно соотнести с появлением в психике мандалы и четырехчастных образов, так как на этом этапе возникает возможность сознательного отношения к Самости в ее цельности. (сноска 8)

Введение в книгу Откровения

Апокалипсис, или Откровение Иоанна, последняя из книг в иудео-христианской Библии, на самом деле является сплавом еврейской и христианской апокалиптической образности и только наполовину принадлежит христианству; складывается впечатление, что основные образы апокалиптической литературы, происходящие из иудейских источников, наслоились на образ Христа. В Апокалипсисе, к примеру, немало отсылок к ветхозаветным пророчествам о «дне Господнем». Но, будучи кульминационным завершением Новозаветного канона, она дает представление об итоговом сценарии христианского эона и символически описывает заключительные события иудео-христианского мифа, мифа, который породил западную цивилизацию и стал ее метафизическим пространством, - а это вам не шутки.

Впечатляет объем той работы, которую проделали специалисты по Библии, изучая этот текст. Однако все они, за редким исключением, находились в поле этого мифа и пытались изучать его, не выходя из его пространства. Как глубинный психолог, я с интересом наблюдаю за попытками отдельных личностей интеллектуально обосновать те мифологические тексты, которыми они до сих пор живут. Им, по правде говоря, приходится изворачиваться и изгибаться на любой манер, так как их ситуация похожа на попытки рыбы изучить водные владения – ту среду, в которую она погружена. Но невозможно понять и постичь субъект как объект, пока не отстранишься от него; чтобы это стало возможным, необходимо выйти из изучаемой среды.

Обобщая, можно сказать, что ученые разделились на четыре лагеря, в зависимости от того, как именно они понимают Откровение. Я не буду подробно углубляться в этот предмет, но здесь, скорее всего, сказалась разница темпераментов среди самих ученых – наглядный пример типологии характеров[2]. 1) Первая группа ученых придерживается того взгляда, который называется «претеристским» – от латинского слова praeter, которое означает «раньше, прежде». Согласно их мнению, Книга откровений описывает события Римской Империи своего времени, которые в момент написания книги уже произошли или как раз имели место. Следовательно, содержание Откровения отнюдь не пророческое; в нем в символической форме зашифровано то, что уже произошло ранее,praeter. 2) Второй подход - «исторический», он рассматривает Откровение как изложение в символической форме всей христианской истории, которая должна завершиться концом света. 3) Третьи дают тексту «футуралистичную» интерпретацию. Согласно их мнению, Откровение обращается ко Второму Пришествию, которого следует ожидать в неопределенном будущем. 4) Наконец, имеется и чисто символический, или «идеалистичный» подход. Такой точки зрения придерживаются те ученые, которые считают, что Книга Откровения символически описывает «борьбу добра и зла» вне зависимости от времени и эпохи и не является историчной в буквальном смысле слова. Такой взгляд можно считать платоническим.

Если рассматривать текст с психологической точки зрения, я бы подошел к анализу с позиции других категорий. Мы можем взглянуть на текст как на олицетворение архетипа Апокалипсиса, который выражается в Книге Откровения на разных, взаимопроникающих и взаимодополняющих уровнях. Говоря точнее, мне удалось выявить в текстовой ткани книги несколько повествовательных линий. 1) Одна из них представляет собой описание конкретных событий «прошлого» из священной истории Израиля. Прекрасный пример – Вавилонское пленение в 586-ом году до н.э. Если Израиль и пережил когда-либо коллективный Апокалипсис, то это произошло тогда. Многие цитаты, вложенные в Апокалипсис, отсылают к этому невероятному событию; то, что оно не разрушило Израиль – истинное чудо. 2) Вторая линия описывает конкретные события «настоящего», а под настоящим я имею в виду первый век н.э. Такой взгляд совпадает с позицией «претеристов» и отсылает к 70-ому году н.э., когда римлянами был разрушен Израиль вместе с его храмом и назревало будущее падение Рима от божьего гнева. 3) Третья линия описывает конкретные «будущие» события – тот «Конец времен», который разворачивается в наше время. Разумеется, мы сами имеем возможность наблюдать за тем, что происходит, и можем найти немало совпадений. Мы можем убедиться, хотя и ретроспективно, что в таком подходе есть доля правды. (сноска 10) 4) Есть еще одна линия, которую я склонен называть – чтобы не уходить в сторону от религиозной терминологии – «эсхатологической»; но, если необходимо определение, которое ближе к психологии, можно сказать, что речь идет о «плероматической» линии. Под этим я разумею, что Книга Откровения также относится к тому, что не имеет времени и происходит в вечном плероматическом пространстве психики. Другими словами, эти события разворачиваются в коллективном бессознательном и им даже не обязательно проявляться на уровне эго-сознания (сноска 11). По правде говоря, это вполне характерно для архетипа, ему не обязательно все время воплощаться в сменяющих друг друга циклах инкарнации, он и так непрерывно участвует в той вечной драме, которая играется на уровне архетипов. 5) Наконец, есть и собственно «психологическая» грань, которая, вероятно, является для нас наиболее важной; она говорит о символическом выражении той ситуации, когда Самость входит в сферу индивидуального сознания.

В основе Книги Откровения, вне сомнения, лежит лично пережитое видение. Но, как я уже отмечал ранее, также очевидно, что на текст, в том виде, в каком мы его имеем, оказала влияние и другая апокалиптическая литература. Впечатляют параллели с Видением Иезекииля; встречаются и прямые цитаты из Книги пророка Даниила. Кроме того, один ученый, Р.Э. Чарльз, выделил по меньшей мере двадцать параллелей (если не прямых цитат) с неканонической книгой Еноха[3]. Очевидно, что Откровение появилось в результате ассимиляции других текстов.

Есть по крайней мере два объяснения тому, как такое могло получиться, – а может быть, верны оба. Во-первых, возможно, в основе всех описаний лежит опыт одного человека, другие же подхватили его рассказ и усилили его, присовокупив кое-что из того, что они вычитали в других местах. Другая гипотеза состоит в том, что Книга Откровений – по крайней мере, большая ее часть – была составлена на тот же манер, что и, позднее, алхимический трактат «Aurora consurgens». Этот трактат, который некоторые ученые приписывают перу средневекового теолога Фомы Аквинского, был недавно опубликован вместе с психологическим комментарием Марии-Луизы фон Франц[4]. В этом трактате картины, взятые из Библии, в особенности из Песни Песней, внедряются в описание алхимического процесса; хотя и очевидно, по тому, как он написан, что спокойная, все упорядочивающая рука редактора этого текста не касалась. Напротив,