Экскоммуникация. Три эссе о медиа и медиации - Александр Р. Гэллоуэй

борьбой и одухотворить ее. Чтобы найти путь к сердцам римской аристократии, христианство должно было стать утонченным интеллектуальным очарованием. И при этом — оставаться популярным культом, чтобы оправдать нищету бедных как состояние Христа, как жертву, добровольную или нет, но точно искупаемую в каком-нибудь из миров.

Для этого Церковь должна была экскоммуницировать минимум четыре источника ереси. Правящий класс стоило предостерегать от излишеств чисто интеллектуального удовольствия — и в то же время уберегать от слишком серьезного отношения к аскезе Христа. Угнетенному классу стоило напоминать, что им принадлежит следующий за этим мир, но никак не этот, — и в то же время пресекать любые попытки отречения от доктрины самопожертвования.

Коммуникация определяется как негативная в зависимости от того количества шума, который участники пытаются из нее исключить[226]. И в процессе этого исключения под каток экскоммуникации попадают совершенно непохожие друг на друга вещи. Кто-то прячет в трусах взрывчатку, а кто-то выкладывает в сеть дипломатическую переписку — и за оба действия в XXI веке можно получить клеймо террориста. А раньше разного рода девиантов одинаково клеймили еретиками. То, что исключает власть, волей-неволей принимают те, кто противятся этой власти. Можно вспомнить характерные последствия мая 68-го: протест против власти спектакля принимал разные формы, но все они были положительно восприняты теми, кто более не считал власть спектакля легитимной.

Внимательно разбирая ереси прошлого, ВАНЕЙГЕМ передает эстафету настоящему: он указывает на протоколы, помогающие отличить живые ереси от мертвых — или даже смертельных. Христианские практики контроля нередко оказывались в арсенале тех, кто отвергал веру как таковую. Ванейгем видит подобные практики в культе жертвенности и вины, в ненависти к страстям, в одержимости духом, в безразличии к телу и природе, в повиновении хозяевам порталов и хранителям артефактов. Получается, некоторые ереси — это всего лишь обратная дань уважения ортодоксии. Тогда как и на каком основании мы можем отличить не только ересь от ортодоксии, но и одни ереси от других? Странствия ВАНЕЙГЕМА — это своего рода естествознание повседневных человеческих жестов, настолько далекое от территории врага, насколько это по-человечески возможно. Именно эти странствия выведут нас на нужную тропу в лабиринте отчуждения.

СИМОН ВОЛХВ И ЕЛЕНА ТРОЯНСКАЯ

Учение Симона Волхва — это первое из систематизированных и дошедших до нас учений, которое вступило в противоречие с едва наметившимся христианством[227]. Отцы Церкви воспринимали его как легендарную ересь. Это учение называют «отцом всех ересей», хотя здесь лучше подошла бы «ересь всех Отцов» — или по крайней мере тех из них, кто занимался ее обличением. Это настоящий образец научной квир-фантастики.

Согласно легенде, Симон освободил блудницу в финикийском городе Тир, выкупив ее свободу. Ее звали Елена, она же — известная нам Елена Троянская (хотя, возможно, между той и другой нет прямой связи). В симонианстве Елена представляет собой Мысль, а Симон, постигший всё сущее, представляет Разум. Однажды Мысль снизошла в этот мир, сотворила землю и ангелов — а те из зависти заключили ее в темницу человеческого тела.

Ангелы с трудом управляли миром вместе — каждый хотел править единолично. Они не позволили Мысли вернуться к Разуму: отныне ее дух был навечно прикован к женскому телу. Она переселялась из одного тела в другое — и так оказалась блудницей в Тире. Мысль сотворила этот мир, но сотворила его не по замыслу Разума, — так Мысль и Разум разлучили. Поэтому Разум спустился на землю вслед за Мыслью, чтобы воссоединиться с ней и спасти человечество.

Симон утверждал, что пророки слышат ангелов, сотворивших этот мир — значит, их пророчества не имеют смысла. А ученики Симона и Елены свободны — и потому должны прислушиваться к собственным желаниям. Те, кто последуют за ними, будут свободны от правил тех, кто придумал этот проклятый мир. Порталы ксенокоммуникации открыты в обе стороны.

То, что нам досталось в наследство от симонианства, — это его аберрантная герменевтика. Симон предложил свое аллегорическое прочтение первых пяти книг, которые впоследствии составили Ветхий Завет, — даже обратное прочтение, которое возвращает нас к самому началу иносказательного палимпсеста. ВАНЕЙГЕМ, вспоминая брехтовского господина Кейнера, называет этот процесс «обращением перспективы вспять»[228].

Книга Бытия в интерпретации Симона посвящена тому, что и подразумевает ее название — происхождению мира и жизни в нем. Бытие в его прочтении связано не столько с законом Моисея, сколько с огнем ГЕРАКЛИТА. Огонь — это универсальный принцип, творец, что никем не сотворен. Он есть мысль, логос, великая и безграничная Сила. И в человеке, рожденном на земле, эта безграничная Сила продолжает жить — или, по крайней мере, может быть в нем обнаружена.

Безграничная Сила зиждется на двух столпах. Первый — очевиден (manifest), второй — многообразен (manifold). Первый можно ощутить; второй скрыт для наших органов чувств. Скрытое спрятано в явном; явное возникает из скрытого. Эти два столпа безграничной Силы можно разделить на постижимое и чувствуемое (в нашей системе координат это Гермес и Ирида соответственно). Оба вполне реальны; скрытое можно постичь, явное можно почувствовать. Огонь — это всё, что мы знаем: всё видимое и невидимое, произносимое вслух и произносимое про себя, всё, что посчитано и что поддается счету. Это всё, что можно помыслить бесконечным количеством способов бесконечное количество раз.

Огонь, эта безграничная Сила, находится над небесами — словно великое древо, плодами с которого питается всякая плоть. Кору и листья, очевидные части этого древа, легко пожирает огонь. Плоды древа скрыты от глаз — но мы можем их представить. И если сила нашего воображения достигла совершенства и плоды в нашем представлении совершенны, тогда мы спрячем плоды в кладовой и Огонь их не достигнет. Огонь обладает и разумом, и восприятием — это не сугубо человеческие качества. Последователи учения не приносят никаких неравных жертв: они должны познать путь Огня и следовать ему.

Безграничная Сила, разделенная на постижимое и чувствуемое, породила космос, разделенный на шесть корней бытия: это Разум и Мысль, Голос и Имя, Рассудок и Размышление. Первая пара, Разум и Мысль — они же небо и земля, они же мужчина и женщина: так семя Разума попадает с небес на землю. Вторая пара, Голос и Имя — они же солнце и луна. Третья пара, Рассудок и Размышление — они же воздух и вода. В каждом из этих шести элементов содержится безграничная Сила, в потенции, но не в действии. Потенциальное переходит в действительное тогда, когда две части безграничной Силы — постижимое и чувствуемое — сливаются воедино. Если же Сила не воплощается, она погибает вместе