Власть предыстории - Игорь Узиельевич Ачильдиев

в природе важнейшие эволюционные функции. Он не только ускоряет темп мутационных процессов и кроссинговера, создавая пишу для естественного отбора, но и способствует вхождению особи в эмоционально напряженное сообщество, помогающее отыскивать новые приемы поведения, необходимые для адаптации в изменившихся средовых параметрах. Он оказывается важнейшим механизмом макроэволюции, связывающим биосферу с «мертвой» природой.

Теперь можно с достаточной достоверностью определить, что представляет собой шаг макроэволюции и каковы его составляющие. Начальное условие макроэволюционного изменения — более или менее высокая волна возмущения биосферы в районе обитания популяции. Волна поддерживается как катастрофическими явлениями, так и поведением экологических соседей (хищников, травоядных, урожайностью лесов и степей и т. п.). Волна биосферы воздействует на популяцию и ее отдельных особей как стрессфактор, который может иметь различную силу и направление. Если его величина достаточно сильна и постоянна, то популяция или весь вид обретают новый поведенческий «строй»: в нем разрушаются былые касты и иерархические связи, ломаются наследственные КФД; под влиянием хаоса исчезают некогда прочные и налаженные сообщества, стрессируемые не только влиянием окружающей среды, но и самовозбуждением, сохраняющимся на протяжении жизни многих поколений, то есть стрессфактор усиливает и удлиняет существование за счет самого себя.

Последовательное стрессирование поколений в эмоционально напряженном сообществе необыкновенно ускоряет темп мутаций и частоту кроссинговера. Это порождает возможность появления новых морфологических признаков и КФД которые проходят проверку и отбор в новых параметрах среды. Наконец, по мере спада волны в биосфере и отработки новых КФД, стрессфактор слабеет и исчезает, эмоционально напряженное сообщество, сохраняясь в рудиментарных формах, в целом уступает свое место стадам (или стаям), где устанавливается система иерархических связей, кастовость и т. п.

Эволюционный маховик завершил круг! Мы проследили законченный цикл макроэволюции. Наступает период поддержания гомеостаза, сохраняющего накопленную адаптацию к изменившимся условиям обитания. Естественный отбор стабилизируется и на протяжении многих последующих поколений не приводит к решительным новациям. Если сумма накопленных КФД в общем и целом не затрагивается новыми волнами биосферы и не порождает очередного стрессфактора, то вид может сохраняться в природе неопределенно долго — миллионы, а быть может, и миллиарды лет…

Прежде чем перейти от общих проблем макроэволюции к специфическим АСГфакторам, необходимо всмотреться в организацию эмоционально напряженных сообществ, примеры которых в изобилии дает биосфера. На всех филогенетических уровнях они имеют широкое хождение, их можно наблюдать у одноклеточных и многоклеточных, у моллюсков и у хордовых, у насекомых и у млекопитающих, у приматов и у человека.

Эмоционально напряженные сообщества, основанные на подражании[176], хорошо известны этологам, социальным психологам, криминалистам и историкам. Эти сообщества располагают сходными структурами и рядом общих особенностей.

Так, изучая скопления неретических мизид, этологи обнаружили, что они одновозрастны, сохраняют относительное постоянство пространственной обособленности, в аквариуме поддерживают плотность примерно 50 экз. на литр, соблюдая между собой определенные интервалы, и ориентированы головой к хвосту впереди стоящего. Их тела параллельны телам плывущих рядом. Они находятся в стрессовом состоянии, словно ожидая нападения. Такая диспозиция выгодна всему ансамблю, так как помогает уклоняться от хищников. В таком состоянии ансамбль не обладает четкой иерархической структурой и обозначенным «лидером»[177]. Нет иерархии и в охотящейся стае кальмаров[178]. У рыб удается проследить лидера-инициатора, который первым вступает в реакцию и провоцирует за счет подражания лавинообразную реакцию партнеров по косяку (станичке, стае). Такой лидер, как правило, случаен, его роль не закреплена за одной особью[179]. Известны случаи эмоционально напряженных сообществ у змей[180], широко распространены они у насекомых[181], лягушек[182], черепах[183]. Особенно интересны наблюдения над эмоционально напряженными сообществами птиц: их полет представляет идеальную картину для этолога. Вот пример очень точного описания того, как хаос в скоплении сменяется эмоционально напряженным сообществом: «Их (чаек) громкие мелодичные голоса слышишь задолго до того, как увидишь самих птиц, которые сотнями кружат и планируют в вышине. Когда они скользят вниз, их удивительные белые крылья снова и снова вспыхивают на солнце. Они кружатся, будто огромные снежные хлопья в буран, опускаясь все ниже, словно бы в полном беспорядке. Эта великолепная сцена может длиться около четверти часа. Кажется, что птицы вот-вот опустятся на землю, но они вновь взмывают в вышину. Внезапно они точно по команде перестают кричать и уносятся на запад, но уже не как хаотичное облако, а все как одна. И в этот день мы уже больше ничего не видим»[184].

Нико Тинберген подметил все основные моменты: хаос с его беспорядком, затем образование строя, единообразности поведения в стае, когда все птицы действуют «как одна», мгновенность перехода от хаоса к строю.

Резкий взлет имитативности наступает в природе у млекопитающих, самого молодого крупного таксона древа эволюции. Хорошо исследованы эмоционально напряженные сообщества у леммингов, антилоп[185], сайгаков. Так, к железной дороге сайгаки подходят обычно мелкими стадами. Необычное препятствие как бы «сбивает их с толку», они мечутся и образуют крупные стада. В течение нескольких дней они ходят вдоль железной дороги, образуя гигантские скопления в несколько десятков тысяч особей. В какой-то момент из этой многотысячной массы вдруг выделяется самка-лидер, она первой перебегает дорогу. За ней устремляются остальные, но не широким фронтом, а цепочкой. Удержать их невозможно; они лезут под колеса, их давят, и они давят друг друга. А в небольших табунах обычно главенствует самец[186]. Видимо, та же «неудержимость» характерна и для эмоционально напряженных скоплений кашалотов[187], нарвалов и даже белых медведей[188]. Красочны описания табуна оленей. «Вид массы животных будит у любого человека какое-то странное ощущение. Мы воспринимаем табун как одно многоголовое существо», оно похоже на «большой темный шар», в котором смешаны несколько стад и где «утратили свою роль вожаки»[189]. Лучшие примеры лидеров в табунах оленей, баранов, сайгаков дают самки[190].

Интересно, что и у растений обнаружены скопления, обладающие признаками эмоционально напряженных сообществ: «строи» определенная степень плотности (загущения посевов) и т. п.[191]. Можно пойти еще дальше «назад», в мир органики и неорганики — и там мы встретим подобную организацию. Но пока остановимся на приведенных примерах: они дают достаточно ясное представление о распространенности в живой природе