Генезис. Искусственный интеллект, надежда и душа человечества - Крейг Манди

возможность множественного доступа к ресурсам компьютера позволяет вводить и выводить информацию как на исполнительных, так и на операторских станциях, распределенных по всему миру… И совсем скоро цветной монитор с электронно-лучевой трубкой будет доступен для вывода изображения на компьютер.

Позже, после своего первого года работы в Белом доме в качестве советника Ричарда Никсона по национальной безопасности, Киссинджер попытался получить такой компьютер в личное пользование. ЦРУ отказало ему в этой просьбе – предположительно, потому, что Киссинджер и без компьютера олицетворял собой тот массив данных и задач, с которым предстояло справляться разведывательному сообществу[5].

Генри Киссинджер никогда не прекращал работать и с беспокойством размышлять о будущем человечества. Человек такого склада вряд ли прошел бы мимо одного из самых прорывных явлений, которое ему довелось наблюдать на очередном этапе своей долгой жизни, – разработки и внедрения генеративного ИИ. Осмысление последствий этой зарождающейся технологии действительно заняло значительную часть последних лет его жизни.

Genesis, последняя книга Киссинджера, была написана в соавторстве с двумя выдающимися техническими экспертами, Крейгом Манди и Эриком Шмидтом, и она несет на себе отпечаток врожденного оптимизма этих новаторов. Авторы с нетерпением ждут «эволюции человека технического, homo technicus, – нового вида, который в наступающую эру сможет жить в симбиозе с машинными технологиями». ИИ, по их мнению, вскоре может быть задействован «для создания нового базового уровня человеческого богатства и достатка… что если не устранит, то, по крайней мере, ослабит напряженность труда, классовую принадлежность и конфликты, которые ранее разрывали человечество на части». ИИ может даже привести к «глубинному выравниванию… в зависимости от расы, пола, национальности, места рождения и семейного положения».

И все же в этом талантливом тандеме мы четко слышим голос его старшего участника – например, в серии предупреждений, которые являются лейтмотивом всей книги. «Появление ИИ, – отмечают авторы, – ставит вопрос выживания человечества… Позволив себе управлять ИИ небрежно и неумело, человек рискует наделить его способностью к бесконтрольному накоплению знаний – с потенциально катастрофическими последствиями…» И здесь сокрыт перефразированный для книги Genesis, но вполне узнаваемый оригинальный вопрос Киссинджера из его статьи How the Enlightenment Ends, опубликованной в 2018 году в журнале Atlantic:

Объективная способность [ИИ] делать новые и точные выводы о нашем мире, задействуя в прямом смысле нечеловеческие способы, не только подрывает нашу привычную опору, «обнуляя сам смысл научного метода в том виде, в каком его использовали на протяжении пяти веков, но и ставит под сомнение претензии человека на исключительное, уникальное восприятие реальности. К чему это приведет? Неужели эра ИИ не только не сможет продвинуть человечество вперед, но и, наоборот, спровоцирует откат к архаичному принятию необъяснимого авторитета? Иными словами, не стоим ли мы на пороге величайшего перелома в истории познания – эпохи „темного Просвещения“?

В ключевом разделе этой книги – том, что произвел на меня наиболее сильное впечатление, – авторы обращаются к пугающей теме гонки вооружений в области ИИ. „Если… каждое общество решит максимизировать свои стратегические преимущества в одностороннем порядке, – пишут авторы, – возникнет принципиально новый тип конфронтации между спецслужбами и военными – беспрецедентный в человеческой истории“. Сегодня, в считаные годы (а может быть, и месяцы) до появления первого суперинтеллекта, мы столкнулись с принципиально новой дилеммой безопасности[6] – угрозой поистине экзистенциального масштаба».

Но если человечество уже втянулось в «гонку за обладание единым, абсолютным и бесспорно доминирующим интеллектом» – к чему это приведет? По моим подсчетам, авторы рассматривают шесть сценариев, и ни один из них нельзя назвать заманчивым:

1. Человечество рискует утратить контроль над экзистенциальным противостоянием, где все участники оказываются заложниками дилеммы безопасности.

2. Человечество столкнется с абсолютной гегемонией победителя, лишенного каких-либо сдержек и противовесов – тех самых, что исторически обеспечивали хоть какую-то безопасность для остальных.

3. Появится не один верховный ИИ, а множество инстанций высшего разума.

4. Компании, владеющие и разрабатывающие ИИ, могут в полном объеме получить социальную, экономическую, военную и политическую власть.

5. Максимальный спрос на ИИ возникнет не на государственном уровне, а в религиозных институтах, где его потенциал сможет реализовываться наиболее полно, притом в течение очень длительного времени.

6. Свободный доступ к ИИ с открытым исходным кодом может вооружить даже маргинальные группы примитивными, но опасными системами.

Подобные сценарии вызывали глубочайшую тревогу у Киссинджера – и его борьба за их предотвращение вышла далеко за рамки написания этой книги. Ни для кого не секрет, что последней задачей, которой он посвятил остаток своей жизни, – именно она фактически истощила его силы в первые месяцы после сотого дня рождения – было инициирование переговоров между США и Китаем по ограничению «гонки вооружений» военного ИИ, чтобы предостеречь все человечество от таких антиутопических перспектив.

И в заключении книги Genesis узнаваемый ход мыслей Генри Киссинджера просматривается абсолютно четко:

То, что одни считают якорем, помогающим удержаться во время шторма, другие воспринимают как поводок, который не дает сделать лишнего движения. То, в чем кому-то видятся важнейшие шаги на пути к вершине человеческих возможностей, другие назвали бы стремительным падением в пропасть.

В этом случае инстинктивные эмоциональные расхождения – равно как и субъективные границы, очерчиваемые каждой из сторон, – создают непредсказуемую и взрывоопасную ситуацию. Все более жесткие позиции потенциальных «победителей» и «проигравших» будут лишь усиливать давление этих обстоятельств. Люди чересчур осторожного склада начнут притормаживать собственное развитие и мешать развитию других. Те, кто ставит себя выше прочих, предпочтут скрывать свой истинный потенциал, украдкой пытаясь повысить собственную эффективность. Весь наш наработанный опыт будут поджимать бесконечные кризисы – постепенно они станут подобны волне, которая однажды захлестнет нас, и неизвестно, удастся ли нам выжить.

На подобные прогнозы технари дают привычный ответ – напоминают нам об ощутимых преимуществах ИИ, которые уже хорошо проявлялись, например, в области медицины. С этим я не могу не согласиться. На мой взгляд, AlphaFold – модель, основанная на нейронных сетях и определяющая третичную структуру белков, стала гораздо более прорывным открытием, чем ChatGPT. Однако медицинская наука добилась сопоставимых успехов еще в двадцатом веке. И хотя человечество изобрело антибиотики, создало новые вакцины и разработало бесчисленное множество терапевтических средств – все эти достижения медицины не смогли предотвратить ни мировых войн, ни холокоста.

Центральная проблема технического прогресса заявила о себе еще при жизни Генри Киссинджера. В 1938 году немецкие химики Отто Ган и Фриц Штрассман фактически открыли деление ядер урана. Теоретическое объяснение (и название) этому процессу дали физики австрийского происхождения Лиза Мейтнер и ее племянник Отто Роберт Фриш в 1939 году. Возможность цепной ядерной реакции открыла путь к «массовому производству