Виктор Острецов - Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки

Масонство не скрывает своей цели создать земной рай на путях коллективизма и совершенствования человеческого рода по рецептам раввинистической Торы. В учении этом абсолютный дух осознает себя только через культурную деятельность человеческого общества. И потому сама светская культура и имеет характер религиозный, спасающий человечество, ведя его по пути растущего всеединства, социализма.

Для русского народа, таким образом, масонство явилось в облике «просвещения», «культуры» и «прогресса», как сила, безусловно разрушительная и потому на этом пути у нашего народа ничего хорошего и не получается. Все немного не так и все как-то вкривь и вкось. Более того, эта «культура» парализовала нашу волю и сегодня нам легче умирать с голода, чем быть обвиненными в антисемитизме и бескультурье.

В результате русский народ полностью утратил свою политическую, культурную и хозяйственную самостоятельность. Еврейство заняло командные посты, опираясь на масонский орден, который формирует корпус политиков. Иудаизм, выразивший себя в «гуманизме», идеологии «прогресса», «демократии» и «культуры» доминирует в нашей стране и в сознании общества. В следствии этого русский народ обрекает себя на пассивную, страдальческую роль в истории своей страны.

Если сделать попытку не приспосабливать истину под свои вкусы, то безусловный вывод будет таким: нельзя, условно говоря, преподобного Серафима совместить с Пушкиным. Такое совмещение есть проявление масонства и присущего ему экуменизма, желания смешать вещи святые и божественные с вещами мирскими по рецептам герметической философии — то, что вверху, подобно тому, что есть внизу. Либо преподобный светоч арзамасской обители жил в «эпоху Пушкина», либо Пушкин был явлением языческого просветительства времен Серафима Саровского, как говорят об эпохе Василия Великого или Иоанна Златоуста. Третьего просто не дано. Можно, конечно, сидеть и между двух стульев. Это может даже нравиться. Но надо отдавать себе отчет, что такое сиденье опасно для человека. И надо выбирать. Но прежде всего надо понять проблему во всей ее ясности и простоте.

Было бы легкомысленно утверждать, что сегодня общество осознает необходимость выбора: или — или. Тем не менее, каждый человек для себя может решить эту проблему. В сущности, от такого выбора никто не избавлен. Так или иначе, но он делается нами... и, как правило, не лучшим образом. Она может стоять только перед отдельным человеком и быть его личным выбором.

Искусство, как таковое, играет в первую очередь сегодня роль социализации людей и сплочение их в общество, в единый человеческий коллективный организм, в одно политическое тело. Когда-то у этого тела была христианская душа, сегодня — языческая и богоборческая. И это очевиднейший факт. И бессмысленно ниспровергать одних идолов, чтобы поставить на освободившиеся постаменты других — процесс, столь свойственный языческому типу мышления. Бессмысленно тратить время на то, чтобы доказывать, например, что Толстой больше Достоевского... или наоборот. Мы живем в век фальсификаций и настойчивого смешения неба с землей. Отсюда, эта фанатичная попытка представить христианство, Православие, Церковь как «явление культуры», частью культуры, которая сама есть религия «гуманизма». «Всемирная религия», которую создавали братья — вольные каменщики в течение столетий, торжествует в современном мире. Президенты и правительства, чиновники, банкиры, деятели культуры, ученые, врачи, инженеры десятков стран оделись в масонские фартучки и взяли в руки молоточки, благоговейно целуют колени мастера и на груде костей перед мертвой головой клянутся в вечной верности каббалистическому Ордену строителей «храма Соломона». Сегодня это банальная повседневность. Не следует забывать, что культура сегодня — это направляемый, организуемый и финансируемый власть имущим орденом процесс.

Тем не менее, не существует силы, которая при ясном понимании ситуации могла бы заставить каждого из нас подчиниться этой мрачной религии с ее костями и черепом в обрядах, «культурой» безбожия и демонической верой в земной рай и прогресс, который каждый раз при новом витке истории оборачивается сущим адом и представляет из себя реальную дорогу к гибели и вырождению. Догмат свободы воли еще никто не отменял и отменить не может. Отсюда — и свобода выбора: во что верить и как. В этом вопросе, самом важном для нас, нельзя ссылаться ни на политический режим, ни на всесилие масонства. Святая Церковь учит, что Бог каждому из нас дает все необходимые средства для спасения. И от человека зависит, воспользуется он этими средствами или нет. И поэтому, как существам разумным, нам важно различать, где истинная вера, где ложная. Важно не для расширения культурного горизонта, а для практического выбора истинной религии, для собственного спасения и вечной жизни.

В обществе, пронизанном материалистическими устремлениями, все надежды и упования связаны с вопросами экономическими и политическими. И представления о свободе и подчинении точно также замыкаются в этом круге идей. Поэтому тема масонства, как всемирной организации, вселяет в сердца простых и сирых обывателей чувство своего бессилия и глубокого пессимизма.

Однако христианство говорит нам, что свобода начинается с того момента, когда человек уходит от веры в ложных богов. Пока раб завидует господину, его богатству и знатности, пока он жаждет занять его место за пиршественным столом, он остается рабом. И только когда раб становится христианином, когда он начинает соболезновать богатым и знатным и скорбеть об их духовном помрачении — с авторитетом богатства и знатности покончено и тогда рушится и авторитет самого господина. Когда в силу религиозного долга обездоленный человек накладывает на себя пост, тогда ему больше не нужны милостиво предлагаемые ему остатки с пиршественного господского стола. Тогда его больше нельзя запугать авторитетами чужой культуры, чужой морали и чужой ему рабовладельческой государственности. Когда требования морали из расплывчатых представлений о добре и зле становятся для угнетенного маленького человека безусловными и соотносятся с безусловным авторитетом Бога и утвержденной Им Церкви, тогда пессимизм сменяется упованием на вечную жизнь. Тогда поселяется спасительный страх Божий, а вместе с ним приходит и подлинная духовная свобода. Тогда и прекращается представление о всесилии масонства, ибо сердце человека и душа его уже вырвались из состояния рабства. Проблема, поэтому, масонства есть проблема в первую очередь религиозная и глубоко личная — как проблема добра и зла.

1998 г.

БИБЛИОГРАФИЯ

Источники, литература, примечания.

В книге приведены ссылки на источники, как полностью, так и сокращенно — фамилия автора и цифры, вслед за тем, указывающие на номер тома — римская, и номер страницы. В этом случае источник полностью приведен в этом разделе, построенном по алфавитному принципу. Архивные материалы расположены по порядковым номерам. Сокращения: ОР РГБ — Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. ЦХИДК — Центр хранения историко-документальных коллекций, б. Особый Архив КГБ СССР. ЦГИАЛ — Центральный государственный исторический архив г. Ленинграда.

Аксаков С.Т. Встреча с мартинистами. (Воспоминание из петербургской жизни). — С.ТАксаков. Семейные и литературные воспоминания, очерки, письма, стихотворения. М., 1902, т.3.

Анатолий, архиеп. Наука. — «Странник» 1863 г., т. IV.

Полемика с Н.И. Пироговым, доказавшим, что само изучение естественных наук делает молодого человека, студента, атеистом, материалистом. Владыка опровергает это мнение ученого: студенты становятся атеистами, ничего не изучая, шляясь по кабакам, в первые месяцы пребывание в университете. Сама же наука может лишь открывать мир, сотворенный высочайшей Премудростью.

Антошевский И. Орден мартенистов. — «Изида»,1912, № 9-10.

Арсеньев И.А. Воспоминания. Слово живое о неживых. — «Исторический Вестник», 1878, т.28.

Автор воспоминаний хорошо знал святителя Филарета, часто сталкивался с ним по делам службы. Интересны его наблюдения в отношении к митрополиту, уже знаменитому не только в Москве и Петербурге. Например, он пишет, что имп. Николай 1 не любил владыку. В свою очередь, и святитель Филарет по крайней мере трижды отказывался подчиниться воле Императора: он отказался освящать Большой театр в Москве, на котором была установлена статуя Аполлона, а также и церковь, устроенную в московском экзерциргаузе (Манеже). Известно также, что владыка московский отказался освящать и Триумфальные ворота за их языческий вид. Несомненно, такая твердость Московского Митрополита только укрепляла его авторитет, как защитника древнего благочестия и поборника православия. С другой стороны, Арсеньев отмечает сухость, эгоизм владыки, его покровительство тем, кто имел связи. Такой отзыв вряд ли, впрочем, справедлив. Другой мемуарист, хорошо знавший святителя, Н.П.Гиляров-Платонов, говорит о сухости и педантичности владыки и о его чувствительности к мнению начальства. Однако в принципиальных вопросах владыка Филарет, как мы видели, мог противиться и Высочайшей Воле, если того требовали интересы православия.