Власть предыстории - Игорь Узиельевич Ачильдиев

и облавы, и загоны. Так что «утомительные переходы», «сотрудничество в облавах» не могли оказать столь сильное давление на развитие мозга гоминид. Формирующаяся речь тоже должна была послужить фактором увеличения объема мозга, но она складывалась уже в конце антропосоциогенеза, у поздних неандертальцев и кроманьонцев, а окончательно — у человека разумного. Следовательно, ею нельзя объяснять бурный рост величины мозга на ранних стадиях АСГ, у австралопитеков и питекантропов. Не годится этот довод и для объяснения уменьшения объема мозга у человека по сравнению с кроманьонцем.

И, наконец, последний аргумент Э. Майра: умные и даровитые вожди оставляли больше потомства; потом структура сообществ изменилась, преимущество вождей стало минимальным в репродукции, и их гены перестали оказывать существенное влияние на естественный отбор. Однако мы ничего не знаем о роли «вождей» в предыстории — неизвестно даже существовали ли они в то время. Кроме того, «власть» в те времена, по-видимому, находилась в руках женщин, которые, как известно, и по сию пору при подборе партнеров руководствуются множеством мотивов, но весьма редко — умом отца своих будущих детей. И, наконец, последнее: гипотеза Э. Майра не объясняет происхождение «излишков» мозговых ресурсов.

Отечественная школа АСгенетиков объясняет увеличение мозга гоминид усложняющейся орудийной и трудовой их деятельностью. Чем сложнее становился труд наших предков, тем больше приходилось им решать разнообразных мозговых задач и, следовательно, выживали те особи и те их популяции, где мозг был больше, сложнее[68].

Нетрудно заметить слабость этой гипотезы: она не объясняет ни скорости, ни динамики изменений мозга, ни причин образования его «излишков», в самом деле, если мозг рос вместе с усложнением трудовой деятельности, то этапы его роста должны были отмечаться этапами развития орудий труда. Но дело в том, что до самого неолита главным и почти единственным орудием труда и оружием в схватках оставалось грубо обработанное каменное рубило, за пять миллионов лет претерпевшее незначительные улучшения. Налицо явное противоречие: мозг бурно развивался и рос, а рубило оставалось на прежнем уровне, как и вся прочая трутовая деятельность предчеловека. Значит, не она была двигателем мозгового прогресса, надо искать другой фактор.

Далее, совершенно очевидно, что неолитическая революция — если верна «трудовая» гипотеза, — должна была продолжить процесс развития мозга, а он в это время как раз уменьшился. Дальнейшее усложнение жизни первобытных людей, связанное с появлением общества и его древнейших явлений, новой техники и т. д., также должно было повлиять на развитие мозга. А он, между тем, нисколько не изменился с той поры! Выясняется к тому же, что у него существуют колоссальные излишки, практически ненужные человеку и по настоящее время.

Нет, загадка бурной скорости, особой динамики изменений мозга и его «излишков» остается по-прежнему нераскрытой.

VI. Функциональная асимметрия

Всем млекопитающим, в том числе и человеку, свойственна симметрия тела. Однако в последние десять-пятнадцать лет обнаруживается все большее число фактов, свидетельствующих о множестве асимметрий в функциях, выполняемых нашими конечностями, органами слуха и зрения, мозгом. Этим свойствам одно время придавали чуть ли не решающее значение в формировании человека, считая их «подарком эволюции», который сотворил разум[69]. Постепенно выяснилось, что многие асимметрии функций мозга и тела присущи животным в не меньшей степени, чем человеку, так что и этот «чисто человеческий критерий» оказался мифом. Но в ходе изучения асимметрий у человека и его предков выявлены интересные особенности, которые до сих пор никак не объяснены и во многом противоречат нашему представлению о ходе АСГ, вызывая недоумение. А некоторые асимметрии у человека, если следовать привычной логике, даже вредны ему.

Итак, что же было установлено в ходе изучения асимметрий у человека и гоминид и осталось без объяснения АСгенетикой?

Достоверно установлено, что все люди на земле, к какой бы расе они ни относились, в какой бы популяции ни жили, делятся на левшей и правшей, при этом процент левшей составляет от пятя до девяти (по некоторым данным — от пяти до двадцати) процентов[70]. Праворукость и леворукость не передаются потомству, генетически закреплена лишь вероятность появления правшей и левшей[71]. Изучение животных показывает, что у них существует два вида асимметрий передних конечностей: либо все животные действуют одной лапой в тех случаях, когда это необходимо (т. е. правой или левой), либо делятся в популяции примерно поровну — на правшей и левшей. Известно, что белые медведи вытаскивают тюленей из лунки всегда левой передней лапой[72]. Зато среди кошек преобладают правши[73]. Праворукость замечена у горилл. Обычно же «среди любой группы животных правосторонних встречается примерно столько же, сколько и левосторонних»[74]. Многие птицы спят, стоя на одной ноге, или висят, зацепившись за ветку одной лапой, — среди них тоже примерно одинаковое число право- и леволапых[75]. Важно и то, что во всех изученных до сегодняшнего дня популяциях обезьян правши и левши представлены примерно в равной мере[76].

Естественно, что запрограммированная вероятность появления в человеческой популяции пяти-десяти процентов левшей требует объяснения.

Изучение функциональной асимметрии показало, что она распространена неравномерно среди разных демографических групп. До семи месяцев ребенок обычно обоерук, затем асимметрия начинает нарастать и полностью обнаруживается к пяти годам, особенно велики темпы ее роста в период овладения речью. В старости она нивелируется[77]. Девочки и женщины менее склонны к асимметрии рук, а у беременных и кормящих женщин нередко появляется амбидекстрия[78].

Асимметрия функций рук дополняется у человека перекрестной асимметрией функций ног: появляется двигательное превосходство правой руки и левой ноги или левой руки и правой ноги[79]. Эта асимметрия приводит к известным неудобствам для людей, которые из-за нее нередко блуждают по лесу, двигаясь по кругу. При этом правши двигаются против часовой стрелки, а левши — по часовой. Точно так же дело обстоит и во время плавания[80]. Поскольку все эти асимметрии возникли в предыстории