Исследование Апокалипсиса - Юрий Миранович Антонян

Тогда казалось, что все жертвы, положенные на алтарь ее очищения и торжества, вполне оправданы для блага и спасения человечества. Абсолютно так же были уверены в своей правоте большевики, захватившие в 1917 г. власть в России, но в отличие от Главы дней ни в чем и никогда не раскаивались.

Господь духов, между тем, возлагает на Избранного поистине грандиозные задачи: он должен разобраться с делами людей и сделать их сильными, он поднимет могущественных царей с их лож и сильных с их престолов, развяжет узды сильных, и сокрушит зубы грешников. Сам же господь духов обязуется преобразовать небо и приготовить его для вечного благословения и света, а также изменить землю, грех и преступления исчезнут на ней (8, 45).

В Ветхом Завете наиболее обстоятельные пророчества о Конце света содержатся в Книге Даниила. В ней же говорится о Сыне человеческом, которому будут служить все народы и языки, и царство его никогда не разрушится. Однако эта фигура никак не связана с последними днями мира или какими бы то ни было надеждами на загробную жизнь: все это определяется Яхве. Впервые же о конце мира говорится тогда, когда Даниилу предстали видения о неком царе, который пытался восстать против всевышнего, но был побежден им (7:21–27). Вслед за этим к Даниилу прилетел «муж Гавриил», который поведал ему, что восстановление Иерусалима связано с «Христом Владыкой» и что он будет предан смерти. Появление Христа в Книге Даниила, которая, как считают исследователи, написана была во II в. до н. э., несколько неожиданно. М. И. Рижский объясняет это так.

В русском переводе «Христос» возник вместо «помазанника» в оригинальном тексте. По-гречески «Христос» и означает помазанник. Но, конечно, не случайно одно это слово оказалось не переведенным на русский язык и написанным с прописной буквы. Таким нехитрым способом оно было превращено в имя собственное сына божьего[24].

Гавриил также открыл Даниилу, что «к концу определенного времени» будут дни гнева, что «восстанет царь наглый и искусный в коварстве», но будет сокрушен владыкой владык. Бедствия Израиля привычно объясняются грехами людей и отступлениями от истинной веры. Это было очень актуально для эпохи автора Книги Даниила, когда шла ожесточенная борьба за независимость от селевкидской Сирии, с ее религиозной политикой и эллинизаторскими действиями самих иудейских отступников. В немалой степени эти весьма важные обстоятельства определили то, что значительная, если не большая, часть видений Даниила представляет собой не пророчества Конца света или иных потусторонних явлений, а связана со вполне земными войнами и другими конфликтами, с разграблением и опустошением земель, дворцовыми интригами и т. д. Все это было мифологизированным отражением реальных исторических событий в Израиле и вокруг него. Бедствия Израиля привычно объясняются грехами людей и отступлением от истинной веры.

О воскресении мертвых и загробном воздаянии в Книге Даниила сказано довольно кратко, даже отрывочно. Так, в заключительной главе отмечается, что «…многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, во веки, навсегда» (2, 3). Справедливости ради следует отметить, что в рассматриваемой Книге нет ответа на вопрос, что значит «многие из спящих в прахе пробудятся», т. е. кто эти «многие», по какому признаку или принципу они будут определяться, и что будет с теми, кто не подлежит пробуждению, да и кто они.

Прав М. И. Рижский, что автор Книги Даниила написал актуальную пропагандистскую работу и при этом вполне сознательно пошел на благочестивый обман — приписал свое произведение древнему пророку Даниилу. Точно так же веком раньше был приписан древнему царю Соломону сборник притчей, а Давиду — множество сочиненных разными авторами и в разное время псалмов. Библейская критика обнаружила, что большинство сюжетов, образов и идей книги явно заимствованы из разных источников, прежде всего, конечно, из ветхозаветных произведений, но помимо этого в ней обнаружены заимствования из преданий и мифов разных народов. М. И. Рижский считает, что обещание «вечной власти и царства» для пострадавшего, но устоявшего в вере Яхве «народа святых» было очередным оправданием Яхве перед народом Израиля. Этим же целям служило утверждение о воскресении из мертвых и воздаянии по заслугам[25].

В Книге Даниила четко прослеживается идея личной ответственности за преданность религиозному учению, за свое праведное или неправедное поведение, что, конечно, имело огромное значение для развития нравственности. Однако эта идея в основном воплощена в образе самого Даниила, который показывал исключительную преданность Яхве, за что был полностью вознагражден им. В Книге Даниила мы не найдем таких, как в Откровении Иоанна, потрясающих картин глобальных разрушений и мучительных казней, видений Страшного суда и т. д. В этой связи нелишне вспомнить, что иудаизм, не только грозил отступникам и язычникам страшными карами, но иногда, не отличаясь от христианства, в массовых масштабах прибегал к ним.

Как отмечает М. Элиаде, религиозное творчество эпохи автора Книги Даниила преобразило исторические события, зашифровало послания, вплело их в особое видение всемирной истории. В кругах группы зилотов — «благочестивых» («набожных») появились первые апокалиптические писания — Книга Даниила и наиболее древний раздел Книги Еноха. «Набожные» жили замкнутой общиной, они настаивали на неукоснительном соблюдении закона и необходимости покаяния. Высокая значимость покаяния была прямым следствием апокалиптического осмысления истории. Страх перед историей отличался невиданной до той поры силой, считает Элиаде. Ибо, — предсказывают Даниил и первая книга Еноха, — мир подходит к концу; «набожные» должны готовиться к неотвратимому суду божию. Автор Книги Даниила ставит своей ближайшей целью ободрить и укрепить своих единомышленников[26].

Страх перед историей есть не что иное, как страх перед глобальным разрушением, точнее — гибелью мира, о чем, в общем-то, в Книге Даниила говорится довольно глухо. Гораздо явственнее об этом повествует христианский Апокалипсис, который после Конца света обещает всеобщее благоденствие и заканчивается на вполне мажорной ноте. Из этого следует, что пророчествуют для того, чтобы дать надежду, тем самым снизить страх. Это в целом верно и для тех случаев, когда пророчества предвидят всеобщую катастрофу и смерть: здесь предсказания нужны, чтобы подготовиться к смерти и тем самым снизить имманентно и спонтанно присущий человечеству страх перед неизбежным концом. Это вечная и фундаментальная особенность психики, она передается из поколения в поколение архетипическим генетическим путями, поэтому любые попытки избавиться от указанной особенности всегда оказываются неудачными. Можно лишь снизить уровень связанных с нею тягостных и психотравмирующих переживаний.

Сказанное подтверждается тем, что пророчества о Конце света появлялись и появляются в