Кибернетическая гипотеза - Тимофей М. Петухов

мы назовём «социальным капитализмом» такую организацию экономики, чья задумка – в установлении приемлемого равновесия между капитализмом и социализмом.

Иона Фридман, «Осуществимые утопии», 1974

События мая 1968 года породили во всех западных обществах политическую реакцию, о масштабах которой ЛЮДИ сегодня уже с трудом вспоминают. Перестройка капитализма делалась так быстро, как выступает в поход армия. Мы видели, благодаря Римскому клубу, как межнациональные корпорации вроде «Фиата», «Фольксвагена» и «Форда» платили экономистам, социологам и экологам, чтобы те определили, от какого производства нужно отказаться заводам, чтобы капитализм как система работал лучше и укреплялся. В 1972 году доклад Массачусетского технологического института «Пределы роста», профинансированный тем самым Римским клубом, наделал много шума, потому что его авторы советовали остановить процесс накопления капитала, даже в так называемых развивающихся странах. С верхушек власти ЛЮДИ требовали «нулевой рост», чтобы сохранить общественные связи и ресурсы планеты, в оценку развития ЛЮДИ вводили качественные показатели вместо количественных расчётов, нацеленных на рост, ЛЮДИ решительно настаивали на полном пересмотре понятия «роста», и с кризисом 1973 года такое давление лишь усилилось. Казалось, что капитализм занялся самокритикой. Ноя вновь вспомнил о войне и армии ровно потому, что доклад того института, составленный экономисткой Донеллой X. Медоуз, был вдохновлён работами некоего Джея Форрестера, которому в 1952 году Военно-воздушные силы США поручили разработать систему предупреждения и защиты – систему «СЕИДЖ» – которая впервые соединяла радары с компьютерами, чтобы обнаруживать и отражать возможные вражеские ракетные удары по территории Штатов. Форрестер создал инфраструктуру для связи и контроля, объединившую людей и машины, где впервые они были взаимосвязаны «в реальном времени». После чего его назначили в школу менеджмента в Массачусетском технологическом институте, чтобы распространить его подход на системный анализ экономики. Он приложил те же принципы порядка и обороны к предприятиям, затем пришёл черёд городов, а после и всей планеты – в работе «Мировая динамика», вдохновившей упомянутый доклад. Так «вторая кибернетика» оказалась определяющей для закрепления принципов реструктурирования капитализма. При ней политическая экономика становилась наукой о живом. Она рассматривала мир как открытую систему преобразования и циркуляции энергетических и финансовых потоков.

Во Франции собирается группка псевдоучёных – мечтатель де Росней и болтун Морен, а также мистик Анри Атлан, Анри Лабори, Рене Пассе и карьерист Аттали – чтобы вслед за Массачусетским институтом разработать «Десять заповедей новой экономики», то есть «эко-социализм», как они утверждают, пользуясь при этом системным, то есть кибернетическим подходом, который одержим «состоянием равновесия» всего и вся. Сегодня, на фоне заявлений нынешних «левых» или даже «ультралевых», ЛЮДЯМ полезно a posteriori вспомнить некоторые из представленных де Роснеем в 1975 году принципов:

1. Сохранять многообразие как видов, так и культур, как биоразнообразие так и мультикультурализм.

2. Следить за тем, чтобы не открывать, не выпускать информацию, содержащуюся в замкнутой системе регулирования.

3. Восстановить равновесие всей системы в целом посредством децентрализации.

4. Дифференцировать, чтобы лучше интегрировать, потому что согласно предчувствиям Тейяра де Шардена, главного провидца кибернетиков, «всякая настоящая интеграция строится на предварительной дифференциации. […] Гомогенность, смешение, синкретизм – это энтропия. Продуктивен только союз в различии. При нём увеличивается сложность, достигаются высшие уровни организации»19.

5. Для оценки – давать нападать на себя.

6. Предпочитать цели, проекты, а не расписанный порядок действий.

7. Уметь использовать информацию.

8. Уметь поддерживать ограничения по отношению к элементам системы.

Речь уже не идёт о том, чтобы поставить капитализм и его разрушительные последствия под вопрос, как ЛЮДИ ещё могли верить в 1972-м, речь скорее о «переориентации экономики таким образом, чтобы лучше служить одновременно и человеческим нуждам, и поддержке развития социальной системы, и поиску настоящего союза с природой. Присущая эко-обществу экономика равновесия – “регулируемая” экономика, в кибернетическом смысле слова». Первые идеологи кибернетического капитализма говорят о том, чтобы открыть капитализм для общинного управления снизу, чтобы перенести ответственность на каждого благодаря «коллективному разуму», который станет результатом развития телекоммуникационных и информационных технологий. Не ставя под вопрос ни частную, ни государственную собственность, ЛЮДИ приглашают нас участвовать в соуправлении, в контроле над предприятиями силами сообществ рабочих и потребителей. Кибернетическая реформаторская эйфория такова, что в начале 1970-х ЛЮДИ даже говорят без дрожи – как будто всё только вокруг этого и не вертелось ещё с XIX века – об идее «социального капитализма», как его определяет, например, архитектор-эколог и графоман Иона Фридман. Так выкристаллизовалось то, что ЛЮДИ назвали в итоге «третьим путём социализма», и его союз с экологией, который, как сегодня замечают ЛЮДИ, захватил Европейскую политику. Если нужно выделить во Франции тех лет одно событие, которое выразило бы этот извилистый путь к новому союзу между социализмом и либерализмом, не без надежды на что-то большее, это без сомнений будет дело часовой фабрики LIP20. В нём видно, как все направления социализма, вплоть до его самой радикальной разновидности, «коммунизма советов», не сумели обрушить либеральную структуру и, в общем-то, не потерпев поражения как такового, просто влились в итоге в кибернетический капитализм. И недавнее вступление славного лидера мая 68-го экологиста Кон-Бендита в либерально-либертарианское крыло – только логическое следствие глубочайшего поворота «социалистических» идей против себя.

Сегодняшнее «антиглобалистское» движение и гражданские протесты в целом нигде не противоречат этому списку положений, сформулированных тридцать лет назад. Они только требуют ускорить его воплощение. Здесь, в громовых контрсаммитах, пробивается тот же холодный взгляд на общество как на единство под угрозой распада, та же задача общественного регулирования. Здесь требуют реставрации общественной сплочённости, распылённой динамикой кибернетического капитализма, и в конечном счёте гарантий участия в нём каждого. Также не удивляет, что ряды граждан глубоко пропитались самой чёрствой, тошнотворной и стойкой экономоцентричностью. Лишённый всего гражданин выступает как эксперт-любитель в вопросах общественного управления и воспринимает пустоту своей жизни как безостановочную последовательность «проектов», которые нужно реализовать: как отмечает с притворной наивностью социолог Люк Болтански: «Всё что угодно может повышать достоинство проекта, в том числе и враждебные капитализму предприятия»21.

Луи Лозовик. Конструкция из проводов

Так же, как механизм под названием «самоуправление» стал в последние тридцать лет плодородной почвой для реорганизации капитализма, гражданские протесты – не более чем способ модернизации политики. Этот новый «цивилизационный процесс» основывается на критике власти, созревшей в 1970-е годы, когда и выкристаллизовалась вторая кибернетика. Критика политического представительства как отчуждённой власти, уже подхваченная в сфере экономического производства новым менеджментом, сегодня реинвестирована в сферу политики. Повсюду одни горизонтальные связи и участие в проектах, призванные прийти на смену властной вертикали и замшелой бюрократии; альтернативная власть и децентрализация должны