Инопланетяне и инопланетные общества. Руководство для писателя по созданию внеземных форм жизни. - Стэнли Шмидт

стратегия часто срабатывала и позволила создать прочно закрепившуюся прослойку жречества.

Истоки древнейших религий теряются в доисторических временах. Те из них, о которых у нас есть более или менее подробные записи, появились гораздо позже и в той или иной степени подверглись влиянию тех, что существовали раньше. Поэтому трудно сказать, были ли самые ранние религии в большей степени творениями особо влиятельных личностей, или же плодами общего для всех фольклора. Однако можно с достаточной уверенностью сказать, что многие религии включают ритуалы, связанные с верой в одну или несколько сил, стоящих выше человека, истории, объясняющие происхождение мира и жизни, и учения, направленные на привитие и сохранение в веках морального кодекса.

Религия существовала в той или иной форме в большинстве человеческих культур, если не в каждой из них. Её конкретная форма сильно менялась, менялась и степень её влияния на окружающую культуру. Писателю, который хочет создать оригинальную религию для инопланетной культуры, было бы неплохо почитать о религиях у людей. Однако хорошим советом ему или ей было бы задаться вопросами, которые выходят за рамки простого сравнения человеческих религий и попыток добавить в каталог ещё одну.

Например, обязательно ли вообще, чтобы у инопланетян были религии? Очевидно, во встроенных программах у людей есть нечто такое, что побуждает их искать ответы на те вопросы, что задают религии, и создавать или охотно принимать те ответы, которые дают религии. Возможно, было бы преувеличением предполагать, что все разумные виды обладают одинаковыми побуждениями. Некоторые, например, могут испытывать сильный интерес и проявлять любознательность в отношении подробностей повседневной жизни, но при этом либо не проявлять интереса к Важным Вопросам, либо считать Важные Ответы выходящими слишком далеко за грань понимания, чтобы на них можно было тратить время.

Зачастую в научной фантастике религия и культура, частью которых она является, разрабатываются для удовлетворения конкретных потребностей сюжета. В «Необыкновенном жертвоприношении» Кэтрин Маклин нужно было показать культуру с ритуалом (подвешивание молодых особей вниз головой на целую неделю или около того прямо перед взрослением), который на взгляд человека был явно глупым и варварским, но абсолютно необходимым для расы, которая его практиковала (он был неотъемлемой частью их жизненного цикла). В «Ньютоне и квази-яблоке» мне пришлось изобразить аналог крупного учёного из нашей собственной истории (скорее всего — кого-то вроде Галилея и Ньютона в одном лице), принадлежащего к инопланетной расе и находящегося в конфликте с теократией наподобие той, с которой столкнулся Галилей, но не слишком похожей на неё.

Как показывает последний пример, науку и религию волнуют во многом одни и те же проблемы — но они не всегда сходятся во мнениях по этим вопросам, даже несмотря на то, что некоторые выдающиеся учёные были верующими. Однако в истории человечества религия складывалась значительно чаще, чем наука. Почему же так?

Прежде всего, вы должны понимать, что наука и технология — это не одно и то же. Технология зародилась в тот момент, когда первые гоминиды воспользовались камнями или палками, чтобы придавать форму другим камням или палкам. Умение пользоваться огнём, изготавливать копья, стрелы и каноэ — это были большие технологические достижения. Такого рода вещи могут быть сделаны без науки, то есть без аналитического понимания основополагающих принципов. Просто совершенствуясь и опираясь на опыт ваших предшественников, экспериментально находя вещи, которые работают, и используя их вне зависимости от того, понимаете ли вы, почему они работают, можно достичь многого.

Но существуют пределы. Пол Андерсон в своих размышлениях о природе и происхождении науки в восьмой главе книги «Есть ли жизнь в других мирах?» сомневается, что с помощью такого чисто прагматичного мастерства можно создать сложный корабль или самолёт. Я не уверен, что согласился бы с тем, что это невозможно, но это был бы, как минимум, гораздо более медленный процесс, вероятно, занимающий больше времени, чем есть в распоряжении у многих видов.

Наука добавляет дополнительный элемент, который помогает: теорию. Учёные осуществляют наблюдения — и лично, и с помощью накопленных наблюдений других людей. Они пытаются сформулировать системы правил, которые точно описывают наблюдения, сделанные к настоящему времени, и могут использоваться для прогнозирования того, что ещё не наблюдалось. После этого они проводят эксперименты для проверки этих предсказаний. Если экспериментальные результаты согласуются с предсказаниями, они дают поддержку теории — это дополнительная причина полагать, что это если не точное описание реального мира, то, как минимум, хорошая и полезная модель. Под словом «полезная» я подразумеваю, среди прочего, что её можно использовать для проектирования таких дорогостоящих объектов, как мосты и авиалайнеры, и быть в достаточной степени уверенным, что они будут работать.

Таким образом, между наукой и технологией существует связь. Наука создаёт возможные виды технологий, которые без неё было бы трудно представить, а тем более реализовать. Но Андерсон предполагает, и я предполагаю, что он прав, когда говорит, что её возникновение — это далеко не неизбежное событие. (Моя книга «Ньютон и квази-яблоко» показывает, как фундаментальный прорыв, имеющий ключевое значение для развития науки у данного вида, может быть сорван несвоевременным внедрением передовых технологий, которые кажутся не соответствующими теории. Что, если бы Ньютон увидел «яблоко» [в данном случае это искусственная структура из области передовой физики под названием «квазиматериал»], которое не подчинялось закону всемирного тяготения?) Скорее всего, у людей научный метод возник лишь однажды, и тот факт, что он возник, очевидно, зависел от нескольких социальных условий, которые наложились друг на друга в несколько невероятном сочетании. Это случилось в эпоху Возрождения и потребовало слияния нескольких идей или установок, которые существовали и раньше, но никогда не все одновременно, — среди них были эллинистический интерес к математике и логике, присущее средневековому иудео-христианству стремление точно установить, какая из теорий верна, и акцент на торговле и ремесле из Тёмных веков.

Один интересный вопрос, поднятый Андерсоном, касается взаимосвязи между «точными» или физическими науками (такими, как физика, химия и астрономия) и «гуманитарными» науками (такими, как психология, социология и экономика). Мы легко можем представить себе мир, в котором физические науки не достигли сколько-нибудь значительного прогресса, но это может ничего не говорить нам о состоянии гуманитарных наук. В действительности же они могли бы достигнуть в нём ещё большего прогресса, чем здесь. Вполне возможно, что быстрый прогресс физических наук на Земле препятствовал росту гуманитарных наук — отчасти из-за того, что отвлекал от них талантливых исследователей, а отчасти из-за того, что создавалось ощущение принуждения к использованию методологии физических наук в той области, где более подходящим и успешным могло быть что-то другое.