Обращенные к звездам. Прошлое, настоящее и будущее астрономии - Эмили Левеск

доходит до подземных толчков: они юстированы настолько тщательно и настолько хорошо сохраняют стойку «смирно», что даже малейшая, еще отдаленная вибрация перед землетрясением бывает заметна в поле зрения телескопа. Однажды я сидела за телескопом, когда оператор вдруг воскликнул: «О! Сейчас будет землетрясение» — за секунду или две до того, как все здание коротко, но ощутимо тряхнуло. Он увидел, как яркая звезда, по которой он наводил телескоп, вдруг скакнула на экране его компьютера — невероятно чувствительный прибор засек первые признаки подземного толчка. Поскольку в конструкции телескопов предусмотрена устойчивость к такого рода событиям, звезда вернулась в центр кадра, как только прекратилась вибрация, и наблюдение возобновилось. Однако некоторые калифорнийские астрономы вспоминают, как во времена наблюдений в главном фокусе им случалось застрять в клетке на несколько часов, когда землетрясение заставало их за наблюдением. Джордж Валлерстайн объяснил мне, что в тамошних обсерваториях обычной практикой было сперва отправлять пожарных (которым в Калифорнии, по крайней мере, было недалеко добираться до обсерватории) на самый большой телескоп — в интересах науки.

Наконец, в некоторых обсерваториях виновниками чрезвычайных происшествий становятся вулканы. Телескопы на Мауна-Кеа знакомы с явлением, известным как вог — смесь вулканических выбросов и смога. Извержения в Национальном парке Гавайских вулканов иногда выбрасывают в атмосферу значительное количество диоксида серы, при смешивании с конденсатом образующего кислотный туман, из-за которого телескопы становятся чувствительнее к влажности. В мае 2018 года веб-камеры в обсерватории Мауна-Кеа засняли мощное извержение Килауэа, самого активного вулкана Гавайев. К счастью, пепел от извержения сдуло в другую сторону, так что, несмотря на опасения по поводу вога и чувствительности телескопов, наблюдения в основном продолжились в соответствии с графиком.

Поскольку Мауна-Кеа находится менее чем в 50 километрах от Национального парка Гавайских вулканов, можно было бы ожидать, что именно с этой обсерваторией будет связана самая интересная байка про наблюдения рядом с вулканами. Однако здесь пальма первенства, безусловно, принадлежит истории Дуга Гейслера.

Дуг, аспирант Вашингтонского университета, 17 мая 1980 года провел замечательную ночь за наблюдениями в обсерватории Манасташ-Ридж в центре штата Вашингтон. Он работал один; в первую ночь он собирал данные для своей докторской диссертации, наблюдая за звездами Млечного Пути возрастом в миллиард лет. На рассвете он закончил наблюдение, закрыл телескоп, как обычно, и направился в общежитие в соседнем здании, настроившись как следует отдохнуть, чтобы в следующую ночь не менее плодотворно потрудиться. Через несколько часов, около половины девятого утра, Дуг проснулся, потому что ему почудился какой-то шум издалека — не то низкий гул, не то грохот. Не обнаружив ничего подозрительного, он снова заснул. Ему снился конец света.

Некоторое время спустя он снова проснулся и начал готовиться к стандартному «утру» астронома: полуденному завтраку и спокойному отдыху под ясным небом на залитой солнцем горе. Дуг сразу заподозрил неладное: по краям светонепроницаемых штор не пробивалось ни лучика. Несколько удивившись и гадая, то ли он капитально проспал, то ли погода резко испортилась, он посмотрел на часы, которые показывали полдень, и решил выглянуть на улицу.

За дверью общежития вместо солнечного полдня царила непроглядная тьма, и в воздухе стоял отчетливый кислый запах серы. Даже при свете фонарика видимость была всего метра три. День был теплый и очень тихий… только без дневного света. Дугу сразу пришло в голову, что произошел ядерный взрыв или другая грандиозная катастрофа. И он ошибся лишь наполовину.

В то утро началось извержение вулкана Сент-Хеленс, расположенного в 144 километрах к западу от хребта Манасташ. Он выбросил столб пепла высотой более 24 километров; это было самое разрушительное извержение вулкана в истории США. Отдаленный звук, который Дуг слышал утром, вероятно, был либо первоначальным взрывом мощностью 26 мегатонн, либо оглушительным вторичным взрывом, когда перегретые выбросы из вулкана мгновенно превратили близлежащие водоемы в пар. После извержения основную часть вулканического шлейфа за несколько часов отнесло ветром на восток, и она зависла прямо над обсерваторией, где находился Дуг.

Как любой хорошо подготовленный наблюдатель, Дуг вел подробный ночной журнал своих наблюдений, где отмечал, как прошла каждая ночь у телескопа, сколько часов было потеряно из-за погоды или технических проблем, а также фиксировал температуру, облачность, состояние неба и другие детали. Обычно астрономы пользовались этими журналами для того, чтобы не забыть подробности сеанса наблюдений, а сотрудники обсерватории — для учета потенциальных проблем. Запись того дня в журнале Дуга стала легендой:

Потеряно часов: 6. Причина: вулкан (ничего себе оправдание, а?). Состояние неба: черное, вонючее.

Я последний, кто выжил в этой войне (теперь вспомнил тот грохот ночью). Бросаюсь к радио, почти по всем станциям ча-ча-ча. Конец света, а у них ча-ча-ча! Наконец поймал местную станцию города Якимы: передали, что это гора Сент-Хеленс дыхнула огнем. Я немного успокоился. Примерно до 14:00 была полная темнота. К заходу солнца немного прояснилось, видимость около 800 м. Накрыл телескопы и инструменты. Мелкий пепел пробивается через щель, но я полагаю, большого ущерба он не нанесет. Я слышал, что обещали безлунные ночи и темное небо, но это просто смешно[6].

Вулканы и удары молний — яркое напоминание нам, астрономам, о том, что мы работаем на беспокойной и не всегда стабильной планете. Уйдя с головой в научные наблюдения, легко забыть, что вместе со всем остальным, что мы видим в телескоп, в космическом пространстве движется и наша Земля и что периодические извержения и грозы — это всего лишь особенности геологии и климата нашего общего дома. И мы порой забываем, что делим этот дом с множеством других существ.

Многие из наших соседей в горах, где расположены обсерватории, практически безвредны: обычные белки, лисы, еноты и маленькие птицы, которые научились жить рядом с людьми. Встречаются и очень забавные животные, которых большинство астрономов видит там впервые в жизни. В Южной Аризоне в обсерватории время от времени заглядывает кольцехвостый коати — дальний родственник енота размером с домашнюю кошку, с озорным вздернутым носом; некоторые даже забредают в купол и оставляют пыльные следы на зеркале. Чилийские обсерватории регулярно посещают гуанако (близкие родственники лам) и совы. Отдельные особи последних давно сообразили, что камеры кругового обзора обсерваторий — небольшие башни с камерой с объективом «рыбий глаз», направленной прямо вверх для наблюдения за состоянием неба, — прекрасно подходят для того, чтобы с них высматривать добычу. Астрономы, периодически проверяющие эти камеры, иногда видят вместо облаков пушистый совиный зад или с любопытством глядящие на них в ответ гигантские глаза.

Ветераны радостно и с подробностями сообщают впервые приезжающим в