Хал Хеллман - Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов

Все эти факторы привели к тому, что Мид задумалась над проблемой юности в разных сообществах. Ей казалось, что в них наблюдается больше различий, чем сходства. Из этого наблюдения и возникла блестящая идея поспорить с традиционным мнением с помощью метода, который с тех пор получил название «отрицательный пример».

Если бы можно было найти общество, в котором молодые люди не испытывают тех стрессов, от которых, похоже, страдает американская молодежь, тогда стало бы ясно, что то, что жители Запада привыкли называть юношеским «бунтарством» и считать вполне естественным поведением, на самом деле обусловлено влиянием культуры. Кроме того, Мид предполагала, что где-то на островах Южных морей можно найти культуру, в которой переход от детства к взрослой жизни происходит не так болезненно, как в западной цивилизации. И она действительно нашла ее — в нескольких деревнях на островах Самоа. Проще говоря, Мид пришла к выводу, что самоанская культура смогла обеспечить сравнительно легкий переход во взрослую жизнь для группы из 50 молодых девушек, которых она наблюдала в момент их совершеннолетия.

Рукопись объемом в целую книгу очень скоро нашла своего издателя. Чтобы сделать ее еще более продаваемой, редактор предложил включить несколько дополнительных глав, написанных в популярном стиле, и попытаться обобщить некоторые моменты, имеющие отношение к культуре США.

В свойственной ей манере Мид подхватила эту идею и реализовала ее, создав смелое сравнение самоанской и американской культур, причем не всегда в пользу последней. Например: «Не очень приятно осознавать, что у нас сформировался такой тип семьи, в котором зачастую наносится вред эмоциональной жизни человека, а его взросление происходит так запутанно, что это влияет на всю его дальнейшую жизнь»{293}.

Ученые критики поражались: да кто она такая, чтобы позволять себе учить нас, как воспитывать наших детей? Еще одним камнем преткновения во многих спорах был сделанный Мид вывод, что легкость, с которой взрослеют самоанцы, во многом объясняется более свободной атмосферой. Жители Самоа показались ей нежными, миролюбивыми и лишенными чувства зависти. Но что еще важнее, она обнаружила, что, за некоторыми исключениями, которые объясняются высоким социальным положением, они также мирятся со свободной подростковой любовью. В результате секс среди самоанской молодежи был «естественным и приятным»{294}, что позволяло сгладить их переход из детства во взрослую жизнь, другими словами, стать совершеннолетними.

В США же, напротив, «если к неудачному опыту добавить чувство, что этот опыт сам по себе неправилен, а также необходимость соблюдения секретности, ложь, страх, то появляется такое сильное напряжение, что срыв часто просто неизбежен»{295}. Такая мысль, естественно, не понравилась многим американским читателям Мид, особенно тем, кто воспитывался в строгой авторитарной атмосфере, типичной для большей территории страны.

И все же Мид сказала веское слово, и помимо того, что вызывала обожание публики, она также заставила многих заинтересоваться антропологией, социологией и психологией. В течение 55 лет ситуация оставалась практически без изменений, а исследовательнице оказывалась непрерывная поддержка. В 1972 году видный антрополог И. Адамсон Гобел назвал книгу «Взросление на Самоа» «классическим примером» использования полевых исследований в качестве эквивалента экспериментальной лаборатории{296}. «Отрицательный «пример» прекрасно справился с задачей.

На момент смерти Мид в 1978 году ее авторитет по-прежнему был непоколебимым. «Взросление на Самоа» оставалась, наверное, самой популярной из когда-либо изданных книг по антропологии, она выдержала издания на 16 языках миллионными тиражами, а множество студентов зачитывались ею.

Неизбежно находились и сомневающиеся, особенно после 1975 года, когда Эдвард О. Уилсон изложил свои пронатуристские взгляды в книге Sociobiology: The New Synthesis («Социология: новый синтез»). Некоторые антропологи тоже полагали, что Мид слишком далеко зашла в некоторых выводах и обобщениях, а также что она оказалась более успешным популяризатором, чем ученым. Более того, как сказала в 1983 году Лола Романуччи-Росс, хотя «Маргарет Мид превзошла многих представителей своего поколения благодаря множеству разнообразных талантов… ее никогда нельзя было упрекнуть в излишней дотошности и скрупулезности в лингвистике, истории и этнографии»{297}. Мид очень много путешествовала и заработала много денег, что также вызывало нарекания.

Но все они звучали исподтишка. Возможно, недовольные не собирались бросать вызов прославленной Маргарет, а может, как предполагают некоторые, просто не рисковали. Хотя Мид была щедрой и помогала тем, кто ей нравился, она могла быть властной и нетерпимой. Своим любимым словечком «вздор» она добивалась сокрушительного эффекта. Кроме того, она располагала значительной властью в распределении грантов и приеме на работу. Поэтому все жалобы и ворчание были незаметны до тех пор, пока…

Исторический день

Утром 31 января 1983 года, всего через четыре года после выхода знаменитой статьи о Джохансоне и Лики, читателей New York Times привлек заголовок в левом нижнем углу первой страницы: «Новая книга о Самоа опровергает выводы Маргарет Мид». Первое предложение звучало так: «Книга, утверждающая, что антрополог Маргарет Мид допустила серьезную ошибку в описании культуры и характера жителей Самоа, вызвала горячие споры среди ученых-бихевиористов».

Новая книга называлась Margaret Mead and Samoa: The Making of an Anthropological Myth («Маргарет Мид и Самоа: создание антропологического мифа»), а ее автором оказался Дерек Фриман, заслуженный профессор Австралийского национального университета, который в течение многих лет изучал культуры островов Западного Самоа. И снова читатель задавался вопросом: почему эта тема попала на первую страницу?

Возможно, все объяснялось тем, что книга вышла в глубокоуважаемом издательстве Harvard University Press? Нет, вряд ли. Научные труды Гарварда редко попадают в газеты. Настоящая причина излагалась дальше в статье, и на этот раз она напоминала противостояние Коупа и Марша, поскольку Фриман заявлял, что многие утверждения Мид относительно Самоа «абсолютно ошибочны, а некоторые из них просто нелепы». Самоанцы не только не склонны к свободному занятию сексом, но, возможно, «у них культ девственности еще более почитаем, чем в любой другой культуре, известной антропологии». Казалось, автор говорит, что практически все в книге Мид — ошибка. В телефонном разговоре с репортером газеты Times он подтвердил: «Нет другого примера подобного самообмана за всю историю поведенческих наук».

Мид, к сожалению, уже не могла защищаться, хотя такая битва ей бы точно понравилась. На ее защиту встали многие, но они оказались в странной ситуации.

Во-первых, статья в Times появилась за два месяца до официального выхода книги. А что еще важнее, за несколько месяцев до этого Фриман объездил полмира, выступая с целым рядом интервью. Его уверенные манеры и готовность вступить в бой нравились ведущим ток-шоу, а пренебрежительные комментарии о культурных детерминистах тоже никому не мешали. Но проблема заключалась в том, что когда репортеры почувствовали сенсацию, не заставившую себя долго ждать, и попытались узнать мнение других антропологов, эти несчастные вынуждены были давать комментарии, еще не видев книги Фримана.

Когда она наконец вышла, в средствах массовой информации произошел еще один взрыв, который, естественно, был только на руку издателю и самому Фриману. Как правило, внимание прессы быстро переключается на другое, но в данном случае интерес не угас. Казалось, у всех было что сказать: в книгах, отзывах на книги, комментариях к этим отзывам, ответах на комментарии и, конечно же, в статьях и докладах высказывались самые разные точки зрения.

Подключились историки, социологи, психологи и даже психиатры. Вера Рубин, директор нью-йоркского Исследовательского института по изучению человека, опубликовала в альманахе American Journal of Orthopsychiatry одну из самых разгромных статей. Она писала, что Фриман «напыщенно бросает вызов «мифологической» работе Мид», а его ответ называет «вероятно, эквивалентом спору из-за пилтдаунского человека, только в поведенческих науках. Однако при этом он пользуется как минимум сомнительными методами. Концептуальная ориентация ограничена, и после тщательного изучения его высказываний становится очевидным, что саркастическая атака на Мид просто не выдерживает критики»{298}. Позже она добавляет: «Вполне оправданно будет воспользоваться против Фримана его же обвинением в адрес Мид, что ее работа основывается на совершенных противоречиях»{299}.