Евгений Никитин - Шагреневая кожа Земли: Биосфера-почва-человек

Призыв педагогов и природоведов к комплексному экологическому образованию, в котором должное внимание необходимо уделить и почве, несомненно, следует активно поддерживать.

Природа и этногенез

Наукой накоплен обширный материал, свидетельствующий о теснейшей зависимости от природы не только текущей жизни человека, но и всего антропогенеза и этногенеза. Уместно привести ряд подтверждений этого положения из книги Л.H. Гумилева «Этногенез и биосфера Земли» (1990).

Автор этого оригинального труда подчеркивает, что этнос (народ, народность, нация, племя) «мы имеем право… рассматривать как систему социальных и природных единиц с присущими им элементами. Этнос — не просто скопище людей, теми или иными чертами похожих друг на друга, а система различных по вкусам и способностям личностей, вмещающей географической среды, этнического окружения, а также определенных тенденций, господствующих в развитии системы» (Гумилев, 1990, с. 103).

Такое социально-природное понимание этноса приводит Л.H. Гумилева к неизбежному выводу о необходимости сохранения народами биосферы в собственных же интересах, поскольку при разрушении вековечных связей с природной средой и почвой страдает и гибнет не только природа, но и этнос: «Биосфера, способная прокормить людей, не в состоянии насытить их стремление покрыть поверхность планеты хламом, выведенным из цикла конверсии биоценозов. В этой фазе этнос, как Антей, теряет связь с почвой, т. е. жизнью, и наступает неизбежный упадок. Облик этого упадка обманчив. На него надета маска благополучия и процветания, которые современникам представляются вечными, потому что они лелеют себя иллюзией о неисчерпаемости природных богатств. Но это — утешительный самообман, рассеивающийся после того, как наступает последний, и на этот раз роковой, фазовый переход» (Там же, с. 432).

На многочисленных исторических примерах Гумилев показывает, что многие народности, города и поселения приходили в упадок, если не умели найти общего языка с природой, если в своих преобразованиях окружающей среды не учитывали их последствий. Ярким примером может служить древний Вавилон — город с почти миллионным населением, который стал приходить в упадок, когда в VI в. до н. э. по совету пришлых египтян была неверно проведена крупномасштабная мелиорация почв. Вдобавок к уже существующей продуманной оросительной системе был сооружен выше Вавилона канал, оросивший крупные массивы земель за пределами речных пойм. Это была роковая ошибка, так как Евфрат потек медленнее и влекомые им ил и песок стали в избытке оседать в оросительной системе. В результате усилилось вторичное засоление почв и земледелие перестало быть рентабельным. Вавилон стал постепенно хиреть, и к началу новой эры от него остались руины, в которых еще ютилось скромное поселение иудеев, затем исчезнувшее.

Печальную историю гибели Вавилона Л.H. Гумилев заканчивает следующими словами: «Нет, не следует думать, что любая мелиорация почв губительна. Она становится таковой лишь тогда, когда она не продумана, местность не изучена и последствия не учтены. А это в древности (и не только в древности. — Е.Н.) бывало тогда, когда за дело брались люди чужие, пришлые. Им было некогда изучать, надо было сразу действовать… и вот результаты! Иначе действуют люди, принадлежащие к этносу, который составляет часть вмещающего ландшафта. Они при его перестройке работают, не вступая в противоречие с ходом природных процессов. Тем самым создается устойчивый биоценоз, где для растений, животных и людей находятся свои экологические ниши» (Там же, с. 433).

Да, найти человеку свою экологическую нишу на Земле, не разрушив при этом биосферу, — значит решить главную задачу цивилизации.

Об общих природных закономерностях

Гармоничный мир живой и неживой природы, созданный в процессе долгой эволюции, живет по определенным законам, которые необходимо знать человеку.

Одна из наиболее фундаментальных природных закономерностей — непрерывность движения и изменения в природе. Эта мысль на первый взгляд может показаться банальной, так как движение в окружающем мире и его изменение в пространстве и во времени никем не отрицаются, поскольку смены и обновления в природе и обществе совершаются непрерывно. Но нередко в сознании человека природные объекты представляются статичными, например горы, холмы, долины, которые на глазах одного поколения внешне не меняются. Так рождается миф о наличии статичности в природе, который в свое время блестяще опроверг великий Докучаев.

Доказывая изменяемость всего существующего, В.В. Докучаев приводит рассказ арабского аллегорического путешественника Кидца.

«Однажды, — говорит он, — я проходил по улицам весьма древнего и удивительно многолюдного города и спросил одного из жителей, давно ли основан он?

— Действительно, это великий город, — отвечал горожанин, — но мы не знаем, с какой поры он существует.

Пятьсот лет спустя я снова проходил по тому же самому месту и спросил крестьянина, косившего траву на месте прежней столицы, давно ли она разрушена?

— Странный вопрос! — отвечал он. — Эта земля никогда ничем не отличалась от того, как ты теперь ее видишь!

— Но разве прежде не было здесь богатого города? — сказал я.

— Никогда, — отвечали мне, — по крайней мере, мы никогда его не видели, да и отцы наши нам ничего об этом не говорили.

Возвратившись еще через пятьсот лет, Кидца нашел море на том же месте, а на берегу его толпу рыбаков, которые на вопрос: „Давно ли земля эта покрылась водою?“ — ответили, что это место всегда было таким же морем, как теперь…» (1949, с. 163).

Далее Докучаев пишет, что, «к сожалению, наши органы, да и вообще природа человека и действительная продолжительность его жизни таковы, что в громаднейшем большинстве случаев мы не замечаем самих процессов, а удивляемся только результатам, приписывая их нередко случайности, различного рода катастрофам и пр.» (Там же, с. 164).

То, о чем образно писал Докучаев, в наши дни объясняется в природоведении с помощью понятия характерного времени, смысл которого заключается в том, что все предметы окружающего нас мира обязательно изменяются, но время изменения у каждого из них свое. Есть клетки бытия с коротким периодом изменения, например растущие ежегодно на огороде капуста и другие овощи. Но имеются объекты мира, где обновление и изменение затянуты на многие годы и века. Так, Вернадский обращал внимание на то, что почти каждый уголок суши был когда-то под морем или под другим водоемом, но длился процесс перехода водных территорий в сухопутные обычно тысячи и миллионы лет. Этот закон разновременного изменения всего существующего можно наблюдать и на человеке.

Кроме разновременного, разноскоростного развития явлений окружающего мира и нас самих, имеет место и другой закон динамики, смысл которого в том, что все существующее участвует в нескольких видах движения и изменения. Так, любой землянин перемещается вместе со своей планетой вокруг Солнца. Кроме того, он вертится с Землей вокруг ее оси.

А какой букет движения вещества и энергии в самом человеке? Здесь и ежесуточное многоразовое питание, и выделение экскрементов, здесь и постоянные акты дыхания, и биение сердца, здесь и высшая нервная деятельность, и многое другое. И все эти виды движения неоднородны, изменчивы в пространстве и во времени. Взять, например, наш сон. Раньше его считали сплошь ровным покоем. Но выяснилось, что сон — неоднородный динамический процесс, за время которого происходит порядка 4–5 подъемов и спадов частоты биотоков мозга, отражающих изменение его состояния во сне. За ночь бывает 3–5 недолгих сновидений, дающих основной вклад в восстановление сил. Установлено, что если каждый раз будить человека в момент сновидений, то, несмотря на достаточную общую продолжительность сна, через 5–7 дней у него может наступить расстройство здоровья.

Осложнения и потери в нашей жизни происходят во многом оттого, что мы пренебрегаем общими законами, которым она подчиняется. Человек, как правило, с непонятным упорством делает одни и те же по сути ошибки. Уроки личной и общей истории весьма слабо усваиваются им.

Особенно много повторяющихся ошибок случается в обращении людей с биосферой и ее почвенным покровом. Вспомним хотя бы освоение европейцами почв Северной Америки и освоение нами казахстанской целины.

Английский ученый Н. Гудзон (1974) приводит такие данные. Переселенцы из Европы, приехавшие в Северную Америку, осваивали земли по привычной им системе земледелия, непригодной для местных условий. И, освоив 167 млн га пахотного земельного фонда, 20 млн га полностью разрушили, а на 80 млн га потеряли более половины или четверти верхнего плодородного слоя. Иными словами, оказались сильно поврежденными около 75 % земель. Важнейшая причина этой беды, сильно подорвавшей здоровье ландшафтов и почв, — недоучет специфики местных условий, игнорирование закона повышенной изменчивости и чувствительности природы и ее компонентов.