Ты ненадолго уснешь... - Головань Марина Владиславовна "Voloma"

     «Отвлекает».

Именно это слово нарушило покой Альберта Ванмеера и терзало своим глубоким скрытым смыслом, коим, несомненно обладало. Ведь это слово выпорхнуло из уст Хоуп, за которой водилась привычка обдумывать все, прежде чем что-либо сказать.

Именно таким образом она подвела черту под семилетними отношениями с Грегом, отмахнулась не как от назойливой мухи, но вполне серьезно приняла этого мужчину за угрозу ее призванию.

    - «Он меня отвлекает».

Ни высокомерия, ни скуки, ни злорадства, ни наигранности и тем более никакого бахвальства. Это был факт, который совершенно не укладывался в голове у Альберта. Реакция самого Грега делала честь этому блестящему во всех смыслах кандидату на роль супруга, и неудобная тема для разговора ни разу не поднималась между ним и доктором Ванмеером. Достоинство и терпение, с которым Паунд принял удар поражало не меньше, чем выбор слова для обозначения столь неожиданной развязки, которую преподнесла Хоуп.

Сотенная купюра перекочевала в руку Кэрол Хантер, и она победно дернула широкими, неухоженными бровями.

    - Она тебе, скоро фору даст. Становишься сентиментальным, Берти!

Альберт, по привычке скрестил руки на груди, его лицо было сплошной непроницаемой маской, но Кэрол Хантер слишком хорошо его знала и столь фривольное обращение могла себе позволить, так же как и знала, что это, мягко говоря, выводит его из себя.

Ее колкость осталась без ответа.

    - Кэрол, а что тебя отвлекает от работы? - Альберт сделал акцент на слове, которое разве что у него на лбу не выпирало и жадно следил за реакцией Хантер, которая не заставила себя ждать.

Ее всклокоченные, черные, вьющиеся волосы, которые высились на голове непокорной копной, тут же встряхнулись, но женщина ничуть не удивилась вопросу и похоже, что приняла его за шутку.

     - Жизнь вне этих стен, - не моргнув глазом ответила она. - Та самая, которую вот эти сводят к внешности и сексу.

Кэрол небрежно махнула рукой в сторону практикантов, которые благо не слышали их разговора.

- Мои дети, мой муж, необходимость создавать вид, что мне крайне интересны их проблемы, когда своих у меня по горло. Я-то хотела вырастить Нору и Найджела циниками, чтобы они меня мысленно похоронили и спокойно занимались своими делами, но муж опередил и сделал из меня святую мученицу. Ты не представляешь, скольких сил стоит мне это вопиющее несоответствие.

     - Но ты их любишь.

     - Деваться некуда! - Кэрол серьезно кивнула, но ее жесткий взгляд заметно смягчился и потеплел. - В итоге, ведь все как-то сложилось и я даже не хочу начинать думать о том, что все могло быть иначе. Да, все могло быть проще, но это не значит — лучше... Извини, за «похоронили».

    - Не бери в голову, - Альберт отвел глаза.

    - Я и не беру! Это ты дергаешься до сих пор! Каждый день мы приходим сюда, и смерть хлопает нас по плечу, как старых знакомых. В онкологии, из неудобной темы, она превращается в избитое, даже временами, приемлемое явление. Сам знаешь, с другим мировоззрением здесь не продержаться. И, увы, в этом нет ничего романтичного, как вот эти олухи думают. Это не бой с драконом, который раз и закончился, у нас неизбежные, продолжительные, каждодневные переговоры с упертым террористом. И на восемь случаев из десяти приходится наш успех... А еще, ты не представляешь, насколько мне легче становится, когда я могу этим, вот так просто, поделиться.

Доктор Хантер не сводила взгляда с рук Хоуп, которая и не подозревала, насколько тривиально и буднично описывают ее деятельность те люди, которых она сама себе ставила в пример. Кэрол немного нервничала, когда отправляла свою ученицу в качестве основного хирурга на сложную операцию и только сейчас с облегчением поняла, что Хоуп давно была готова, а вечные отнекивания были обыкновенной блажью и трусостью.

Внезапно, доктор Ванмеер резко дернул головой, но не повернул ее, как обычно бывает, когда люди реагируют на некое раздражение, а нахмурился и его подбородок едва не коснулся грудной клетки.

«Подслушивает!» - догадалась Кэрол и пробежала глазами по группе. Студенты заметно оживились и обменивались комментариями. Внимание всех, по прежнему, было приковано к мониторам, кроме двух девушек, которые едва слышно шушукались в дальнем углу, и которых толком не было видно в полумраке помещения.

    - Главное попасть к нему на практику! У меня подруга на третьем курсе здесь учится...

Кэрол знала, что у Альберта феноменальный слух, и она не понимала, что так его насторожило, поэтому обошла незаметно группу и приблизилась с тыла к девушкам.

     - Ванмеер большой охотник до симпатичных практиканток. Да, придется попотеть, он слишком разборчив.

    - Ой, знаю, я этих старых, похотливых козлов!

Студентки разговаривали действительно очень тихо, прикрывая рот ладошкой и сопровождая реплики глупыми ухмылками.

Доктор Хантер задохнулась от возмущения, но кто бы она была, если мгновенно выставила неподобающее поведение на суд публике? Девочки, очевидно, не заметили присутствия предмета своего разговора, и злость Кэрол тут же поутихла, когда Альберт повернулся к ней, поджал губы и резко провел ладонью, около подбородка, будто отмахивался от назойливого насекомого.

В ответ, Кэрол устало кивнула и черкнула у себя в планшете, заметку, чтобы не забыть внести в список профессоров, которые буду принимать экзамен у этой группы, фамилию Ванмеера. Сессия будет не из легких и никто не догадается, что причиной мытарств станут две вертихвостки.

Бросив еще один взгляд на миниатюрную фигуру дочери, которой, даже пришлось подняться на специальную широкую платформу, чтобы положение рук совпадало с головой пациента, Альберт понял, что его опасения, как и опасения Хоуп были напрасны. Сейчас она была на своем месте, и он уже знал, как вольготно и спокойно она себя чувствует в операционной.

Забавно было наблюдать тот контраст, который являло присутствия рядом с Хоуп совершенно огромного мужчины — Тео Робсона, который не беспочвенно носил прозвище Брайгель.

Темноволосый, с роскошной ухоженной бородой, он обладал репутацией юмориста и стороннему наблюдателю мог бы показаться придурковатым, но «местные» давно привыкли к нестандартному поведению этого дядьки, которому совсем недавно исполнилось сорок четыре.

Работа анестезиолога подразумевала своеобразное отношение с легким философским налетом, а истинный философ нормальным никогда не бывает, впрочем, как и любой профессиональный медик. Добавьте к этой красочной картине пару штрихов в виде смертельных детских болезней, накачанных успокоительным взрослых с выдавленными улыбками и таких же педиатров, медсестер, нутрициологов, чертову тучу практикантов.... И каждый пытается выживать в этой среде, подстраивается и перебирает свой внутренний устав под это место. О какой норме поведения можно рассуждать — остается риторическим вопросом.

Детская онкология хоть, жуткая по своей сути и воздух здесь можно резать ножом, как густой кисель, здесь даже выписка пациентов происходит с неоднозначной радостью, ведь, сюда любой может вернуться и не редко возвращаются: одни, чтобы продолжить лечение, другие, чтобы похвастаться перед их лечащим врачом отрастающими волосами.

Профессиональная деформация здесь неизбежна и единых канонов не существует. Каждый врач, каждый хирург, каждый медбрат или медсестра немного сходят с ума.

В этом плане Брайгель оказался находкой. Будучи специалистом в такой непризнанной официальной медициной сфере, как акупунктура, которой он учился без малого четыре года у древнего старика Фанга Лао в глухой деревни провинции Ганьсу, он втихаря практиковал свое мастерство на коллегах.

Вернувшись из Китая в штаты, Тео нагнала новая блажь и он поступил в медицинский колледж, где выбрал специализацию по анестезиологии.

Но его таланты в сфере китайской народной медицины не укрылись от коллег и втихаря, в кабинет к Брайгелю, ходило начальство всех мастей и рангов, даже директор центра Джим Бранд.