Сексология в письмах (Опыт психотерапии по интернету в сексологии) - Михаил Меерович Бейлькин

возбуждался, хотел этого. Но после того как мы начинали это, у меня пропадала эрекция. Фантазии возбуждают, прелюдия возбуждает, а вот сам акт абсолютно не возбуждает»). "Ядерного" гомосексуала возбуждает не только вид члена, но и его запах; гея опьяняют запахи мужских феромонов, спермы. Гомосексуалу и в голову не придёт пользоваться презервативами при оральном сексе: это лишает его львиной доли удовольствия от вида члена и обоняния феромонов. Такова уж биология гомосексуальности. (Кстати, роль безусловных раздражителей, релизеров, приводящих к однополому возбуждению, изучена и в экспериментах на животных). Если Ж. и надевал презерватив, то делал это лишь под сильнейшим давлением своего партнёра.

Между тем, в интимной ситуации с девушкой эрекция у Фазиля возникала легко и естественно, не нуждаясь ни в каких фантазиях, тем более, в представлениях о чьём-то половом члене. Увы, с возникновением гомосексуальной паники юноше уже было не до ухаживаний. К основным страхам – быть геем и прослыть таковым среди окружающих – добавился страх оказаться несостоятельным наедине с девушкой.

Посетив врача, юноша получил психотерапевтическое внушение и убедительные аргументы в пользу его принадлежности к гетеросексуалам. Психическое состояние Фазиля неизмеримо улучшилось, но говорить о его выздоровлении, разумеется, нельзя. Ведь полученная им психотравма попала на особую биологическую почву; биохимические процессы в его головном мозге отличны от стандарта.

Напомню, что психотерапия оказалась абсолютно достаточной, чтобы вывести из острейшей гомосексуальной тревоги моего коллегу А., страдавшего гомосексуальной тревогой в рамках невроза – интернализованной гомофобии.

С Фазилем дело обстоит иначе. Речь, повторяю, идёт о психическом заболевании, которое хоть и поддаётся психотерапии, но, в то же время, нуждается и в других видах лечения.

Нечто схожее с историей Фазиля прослеживается и в судьбе Ильи. Молодой человек приехал на приём к врачу, будучи твёрдо уверенным в том, что он – бисексуал с преобладанием гомосексуального потенциала над гетеросексуальным. Поводом к возникновению этого убеждения послужили его детские впечатления. Как-то один из преподавателей физкультуры с неодобрением отозвался о недостаточной спортивной сноровке мальчика и о его "бабьем" телосложении. В ту же ночь у мальчика случился первый приступ гомосексуальной паники: бессонница, психическое возбуждение, озноб, сердцебиения, боли в животе, понос, невыносимый страх "быть не таким, как все", боязнь не соответствовать мужскому стандарту, принятому среди сверстников, перспектива оказаться "гомиком". Точно такой же приступ повторился после замечания, вскользь брошенного учеником старшего класса о "пидорских повадках" мальчика. Такими фразами подростки обмениваются направо и налево, причём те, кому они адресованы, пропускают их мимо ушей. С Ильёй всё было совсем иначе.

Он рос под постоянным гнётом ложного чувства собственной неполноценности и сексуальной нестандартности. Убеждённый в своей гомосексуальности, он избегал вступать в близость с девушками, которые ему нравились. Зато отыгрывался на проститутках, хотя удовольствие, которое он с ними получал, расценивалось им весьма своеобразно. «Когда еду к проститутке, то эротически возбуждаюсь, эрекция сильнейшая. Но понимаю, что возбуждение вызвано не перспективой обладать женским телом, а ожиданием сексуальной разрядки вообще, как бы в отрыве от пола объекта». Как понять эту загадочную фразу? У Ильи имеет место разрыв между эротическим и платоническим компонентами полового влечения. К девушке, которая, как ему казалось, любила его, он чувствовал платоническое влечение, свойственное подросткам. Идеализация избранницы при этом подавляет сексуальность. К проституткам же влечение молодого человека было чисто эротическим, далёким от душевных переживаний и нежности. Этот своеобразный разрыв объяснялся тем, что он застрял в своём психосексуальном развитии. Синтез платонического и эротического компонентов либидо, характерный для психосексуальной зрелости и обретаемый в ходе общения с лицами противоположного пола, так и не был достигнут. Виной тому многолетняя гомосексуальная паника.

В заблуждение вводило и кажущееся влечение молодого человека к мужскому телу. На самом деле речь идёт об особом феномене. Из-за комплекса неполноценности, сформировавшегося в детстве, Илья привык критически сравнивать себя с неким эталоном мужской красоты, отыскивая свой идеал среди окружающих и на телеэкране. Его способность высоко ценить сексуальную привлекательность мужчин не имеет ничего общего с половым влечением к ним. Но по ошибке он трактовал эту свою особенность именно так, а не иначе, принимая себя за гея или бисексуала.

Масла в огонь подлила сотрудница Ильи. Она решила завладеть перспективным и порядочным молодым человеком, слегка подтолкнув его к интимной близости провокационным заявлением. Дескать, кое-кто поговаривает о его "голубизне", так что надо бы утереть нос недоброжелателям. Её выходка дорого обошлась Илье. Гомосексуальная паника резко обострилась. Он "признался" родителям в своей нестандартной сексуальности и отправился к врачу за приговором. Если бы его стали утешать, склонять принять собственную гомосексуальность как естественную часть индивидуальности, врождённую особенность его Я, он покончил бы с собой. Как он потом признался, такой была его твёрдая решимость. Врачу, по счастью, ничего не стоило доказать пациенту, что тот – классический гетеросексуал, и это вернуло Илью к жизни.

Но речь шла не только об ошибках, накопленных с детства, не только о привычных панических атаках, но и о психотической подоплёке гомосексуальной паники. В отличие от Фазиля, психологическое тестирование которого сразу выявляло картину паранойи, психологический профиль Ильи скорее соответствовал неврозу, хотя у него и были свои особенности, необъяснимые с точки зрения логики и выходящие за психологические рамки. Настораживали некоторые психологически необъяснимые странности больного, парадоксы его мышления, те, что психиатры называют "расщеплением". Поэтому ему настоятельно рекомендовалось наблюдение у опытного психиатра. Женщине-психоаналитику, которую он предпочёл видеть в качестве своего доктора вместо психиатра, пришла в голову неудачная мысль покопаться в подсознании пациента. Принадлежность к клану психоаналитиков обязывало к копанию в детских переживаниях! Вот она и решила высветить скрытые корни, лежащие в основе ложной идеи её пациента о его гомосексуальности. Результатом этой рискованной тактики стало резчайшее обострение паранойи. Развился острый бред отношения. Илье казалось, что все вокруг обсуждают его внешность, голос и манеры, якобы типичные для гомосексуала, и презирают его. Он перестал выходить из дому, и назначение ему нейролептиков приняло характер неотложной необходимости.

Письма (IIIВ1а-т), подписанные множеством имён (Сергей, Иван, Олег, Глеб, Антон и т. д.), скорее всего, принадлежат больному с гомосексуальной паникой. В том, что он остро нуждается в наблюдении психиатра, сомнений нет. Надеюсь, мне простят ту скрупулёзность, с которой я цитировал его письма. Назойливость и упрямство моего корреспондента, остающегося абсолютно глухим к поучаемой им информации, позволяют оценить степень нестандартности его мышления.

Подводя итоги сказанному, следует ещё раз напомнить о чёткой грани между гомосексуальной паникой, проявляющейся серьёзными психическими расстройствами (бредом, нарушениями мышления, суицидальной опасностью и т. д.), и гомосексуальной