Неврозы. Теория и терапия - Виктор Эмиль Франкл

тогда я, как психиатр, могу засвидетельствовать, что бывает и mens insana in corpore sano, и, как невролог, могу ручаться, что встречается mens sana in corpore insano (например, в парализованном теле). Конечно, любая болезнь имеет свой «смысл», но истинный смысл болезни находится не в факте болезни, а скорее в способе страдания. Этот смысл должен придать болезни сам человек, и это происходит, когда homo patiens[203] в своем искреннем стойком проживании судьбы реализует все еще возможный смысл судьбоносно необходимого страдания. Задача врачебного душепопечительства заключается в освещении такой возможности смысла, то есть в его нахождении.

Заболевания, вызванные из психического, но не имеющие там свою причину, то есть не являющиеся психогенными, мы называем психосоматическими. В отличие от психосоматической медицины, мы не считаем, что специфические комплексы, конфликты, проблемы и травмы становятся патогенными. Легко прослеживается тот факт, что комплексы, проблемы, конфликты и травмы, которых обычно обвиняют в патогенезе, встречаются практически повсеместно. И если их обнаруживают в анамнезе, это еще не значит, что они стали причиной заболевания. Такой вывод был бы подобен заключению, что риф, который становится виден только при отливе, имеет свою причину в отливе. В действительности отлив только обнажает риф. Точно так же различные комплексы, конфликты, проблемы и травмы не являются причинами определенных заболеваний, и в анамнезе они всплывают так часто и в таком разнообразии лишь потому, что подобные пациенты охвачены страхом и тревогой, а их тревожность и есть влияние невротических заболеваний.

Аналогичное применимо, в частности, и к области ноогенеза (не патогенеза в общем). Что касается ноогенных неврозов, экзистенциальная фрустрация, которая может лежать в их основе, настолько распространена, что она сама по себе не может быть патогенной, то есть при ней также должно присутствовать соматопсихическое поражение и психофизический организм должен быть вовлечен. Этиология невротических заболеваний выглядит следующим образом.

I. Личностная реакция.

• Вредная пассивность: бегство от страха – реакция, характерная для невроза страха.

• Вредная активность:

– борьба с навязчивостью – реакция, характерная для невроза навязчивости;

– борьба за удовольствие – реакция, характерная для сексуальных неврозов.

(В противовес этому терапевтическая корректировка направлена:

• на стойкую пассивность, игнорирование невроза, чего можно ожидать и требовать от пациента лишь в той мере, в которой c его стороны возникают действия в соответствии с

• правильной активностью.)

II. Организменный резонанс, при котором, собственно, речь идет sit vernia verbo[204] о реакции психофизического организма на реакцию духовной личности. Организменные резонаторы определяются:

• соответствующей диспозицией;

• соответствующей конституцией.

В том, что касается диспозиции, значение имеет не только чрезмерная нагрузка, но и освобождение от нее. Манфред Пфланц и Туре фон Икскюль смогли показать, что человек, даже с точки зрения внутренней медицины, заболевает только тогда, когда испытывает либо чрезмерную, либо недостаточную нагрузку; иными словами, когда у него нет задачи, соответствующей его силам. Если же она у него есть, тогда она оказывается антипатогенной, поддерживающей его здоровье. Важно, чтобы терапия смогла скорректировать соответствующую нагрузку, которая требуется от человека со стороны того, в соответствии с чем ему нужно действовать (см. выше). Что касается конституции, мы узнали о значении:

1) психопатии (в особенности ее анакастической формы);

2) невропатии (при этом мы выделили преимущественно симпатикотонные и ваготонные клинические картины, в зависимости от симптомов);

3) эндокринопатии, в рамках которой мы говорили:

– о базедовидных (гипертиреоидных);

– аддисоновидных (гипокортикоидных);

– тетаноидных формах.

Нельзя упустить ни один момент, являющийся частью этиологии невротических заболеваний. Нельзя переоценивать ни один из этих моментов и тем самым впадать в соматологизм, психологизм или ноологизм (рис. 15).

Рис. 15

Глава 4. Логотерапия как неспецифическая терапия

Из вышесказанного мы можем сделать вывод, что при ноогенных неврозах логотерапия представляет собой специфическую терапию: ноогенные неврозы как неврозы, происходящие из духовного, требуют логотерапии в качестве терапии, исходящей их духовного. При ноогенных неврозах логотерапия показана постольку, поскольку эти неврозы представляют более узкую область показания логотерапии. В рамках границ данной области логотерапия в действительности является заменой психотерапии. Но существует и другая область применения логотерапии, и ее представляют неврозы в узком смысле слова, то есть не ноогенные, а психогенные. Внутри данной области логотерапия означает не замену психотерапии, а лишь ее дополнение. Логотерапия ни в коем случае не является дополнением лишь психотерапии, она является также дополнением соматотерапии, или, выражаясь точнее, соматопсихической симультанной терапии, которая применяет свой рычаг как к соматическому, так и к психическому, чтобы сорвать невроз с этих двух петель. Мы постоянно наблюдаем, как между вегетативными и эндокринными нарушениями (с одной стороны) и характерными патогенными реакциями на эти функциональные расстройства (с другой) возникает порочный круг, в котором к вегетативной готовности к страху присоединяется реактивный страх ожидания, вследствие чего пациент и доходит до невроза страха. Образовавшемуся таким образом невротическому кругу должны соответствовать терапевтические щипцы, бранши которых охватывают как соматическое, так и психическое. На практике это осуществляется, к примеру, следующим образом: в случаях, в основе которых лежит гипертиреоз, наряду с психотерапией реактивного страха ожидания с помощью инъекций дигидроэрготамина проводится целевая терапия вегетативной готовности к страху. Однако именно в таких случаях мы обнаружили, что подобную терапию можно считать успешной и что невроз будет полностью преодолен благодаря ориентации пациента на конкретный смысл личного бытия, который нужно осветить путем экзистенциального анализа.

Невротический круг может разрастаться только в экзистенциальном вакууме, и терапию можно считать удачной лишь в том случае, когда удастся заполнить экзистенциальный вакуум, как это делает логотерапия. В этом случае она представляет собой ноэтическое дополнение соматопсихической терапии.

Логотерапия ни в коем случае не игнорирует биологическое, физиологическое; она лишь хочет одного: чтобы, помимо физиологии и психологии, не забывали о ноологическом. Когда при завершении строительства дома кровельщик кладет крышу, никто не упрекнет его в том, что он не занимался подвалом.

В случаях, о которых речь шла выше, едва ли можно сказать, что экзистенциальный вакуум, в котором может разрастись невротический круг, был патогенным; однако заполнение этого экзистенциального вакуума оказало антипатогенное действие, если использовать слова Манфреда Пфланца и Туре фон Икскюля. Значит, и в таких сомато-психогенных случаях, которые ни в коей мере не возникли из духовного, показана терапия, восходящая из духовного, то есть логотерапия. В отношении этих случаев справедливы слова Парацельса, что, хотя болезнь и возникает из природы, ее лечение происходит из духа. Неврозы не были ноогенными, и все же при них тоже была показана логотерапия, совмещенная с соматопсихической симультанной терапией. В таких случаях можно говорить о логотерапии как о неспецифической терапии.

В этом отношении мне представляются необычайно точными слова Эдит Вайскопф-Джоэльсон из Университета Джорджии: «Хотя традиционная психотерапия настаивает на том, что терапевтическая практика должна основываться на данных этиологии, вполне вероятно, что определенные факторы могут вызывать неврозы в раннем детстве, а совершенно другие – во взрослом возрасте… Помощь пациенту в разработке эффективных и социально приемлемых способов защиты от тревожности – таких, как поддерживающая система этических ценностей, – кажется более реалистичной, хотя, возможно, и менее амбициозной целью терапии, чем “докапываться до корней” какого-то расстройства». Следующий пример из практики послужит этому иллюстрацией.

Элеонора В. (Неврологическая поликлиника, амб. 3070/1952), 30 лет. Пришла с тяжелейшей психотофобией, криминофобией, гомицидофобией и суицидофобией. Ее психотофобия основывается на гипнагогических галлюцинациях. Вероятно, пациентка эйдетик. Помимо этого, она выраженный ананкаст, и ее ананказм составляет психопатическую сторону конституциональной основы ее невроза, в то время как невропатическая сторона выступает в форме симпатикотонии (в легитимности которой мы вместе с Гоффом и Куртиусом не сомневаемся) или пересекающегося с ней гипертиреоза: щитовидная железа увеличена, экзофтальм, тремор, тахикардия (частота пульса 140 в минуту), потеря веса (5 кг), основной обмен +72 %. К этой конституциональной базе добавляется диспозициональный момент: вегетативное расстройство вследствие проведенной два года назад струмэктомии и, наконец, кондициональный фактор – вегетативный дисбаланс. Однажды пациентка против обыкновения выпила крепкий кофе, и у нее произошел вегетативный приступ страха, на который она начала реагировать страхом ожидания («После первого приступа одна мысль