Сознательная медицина: биотехнологии здоровья - Семений Александр Тимофеевич

Раньше я считал, что для избавления от недуга достаточно понимания причин его возникновения. Ан нет! Одного понимания недостаточно – нужно менять поведенческий паттерн. А он буквально прошит внутри нас – многолетней привычкой думать, реагировать и действовать одним и тем же образом. Это называется автоматизм, и рождается он убеждениями, сидящими внутри нас и ткущими нашу картину мира. Убеждения очень часто являются когнитивными искажениями, и человеку просто необходимо их пересмотреть – в этот момент помощь онкопсихолога незаменима. Но без специализированного лечения онкология не пройдет, поскольку она в теле, а переживание стресса – в душе, психике. Онкопсихология – только часть работы, ведущейся на разных уровнях, и я за то, чтобы психологи действовали в команде с онкологами и другими врачами.

Глава 7. Философия раковой клетки

Ко мне на консультацию записалась молодая девушка и прямо с порога пламенно заговорила о том, как она нуждается в помощи технологий, представленных в моем центре. Думая, что она пришла что-то узнать о собственном здоровье, я начинаю задавать первые вопросы, но тут посетительница достает из сумки досье толщиной сантиметра четыре и протягивает мне. Я в некотором замешательстве: ее цветущий вид никак не вяжется с внушительной медицинской картой. Неужели она настолько больна? Но нет, выясняется, что речь пойдет о ее 70‐летнем папе, который живет в другом городе и у которого обнаружили онкологию IV стадии с метастазами в головной мозг, бронхи и легкие. Отец быстро угасает, и онкологи такому пациенту практически никаких надежд не оставляют, максимум – паллиативная терапия.

На вопрос, есть ли шансы помочь с помощью технологий биорезонанса, я честно ответил, что, к сожалению, исцелить такого пациента, тем более заочно, не возьмусь. Я не стал обнадеживать и утешать мою посетительницу, а нарисовал реальную картину – с одной стороны, без сгущения красок, и с другой стороны, без шапкозакидательства. Да, у меня накоплен весьма неплохой опыт выхаживания людей с серьезнейшими патологиями, но в то же время я не онколог и по нашему законодательству не имею права заниматься лечением таких больных. Кроме того, я знаю, что онкология – процесс кармический, хотите – верьте, хотите – нет. Для погружения в такие пласты надо обладать особой отвагой и четким пониманием, как это погружение может отразиться на самом докторе. Помощь может заключаться только в улучшении качества жизни, проведении детоксикации, снятии инфекционной и паразитарной нагрузки. И, учитывая, что у раковой клетки есть своя философия, я сказал, что частью нашей работы должна стать психотерапия, если, конечно, ее отец на это согласится. Дочь ответила, что готова сделать все от нее зависящее и выполнять все мои рекомендации, лишь бы как-то облегчить отцу ближайшую перспективу.

И мы начали долгий разговор. Для начала я спросил:

– Что вы можете сказать о своем папе? Какой он по характеру? Что вы помните из своего детства, каким был в то время ваш папа, как складывались отношения в вашей семье?

– Папа отличался сильным, жестким, властным, деспотичным, иногда прямо-таки тираническим характером, мог даже поднять руку, в том числе на маму и на меня.

– Он, видимо, был крупным руководителем?

Выяснилось, что он действительно всегда занимал высокие руководящие посты, был, как говорили в Советском Союзе, «красным директором», то есть самоотверженным, горящим своей работой начальником крупного предприятия. Быть человеком во власти, руководить большим коллективом, выполнять государственные задачи и нести большую ответственность – такого рода деятельность часто вызывает определенную профессиональную деформацию. Она вынуждает человека быть волевым, не всегда удобным, категоричным, непримиримым, жестко отстаивающим свое мнение. И ладно бы это касалось только служебной деятельности, но очень часто по инерции человек, возвращаясь домой, не успевает сбрасывать служебную роль и продолжает находиться в ней и в домашних условиях, занимая несгибаемую давящую позицию в отношении близких и родных. Конечно, может быть, с друзьями за рюмкой чая он и превращается в «своего парня», но с женой и детьми он полновластный хозяин, не терпящий нарушения правил. В его доме все должно исполняться четко, дисциплинированно, быстро, без возражений, и отклонение в любую сторону влечет его недовольство с последующим наказанием строптивых.

Так, довольно долго выполняя функцию начальника на работе и дома, отец уже сросся с этим бременем и одновременно ответственностью. И тут начинается перестройка, подрастает наглая молодежь, в жизнь врывается ветер перемен, меняя политику и экономику, разрушаются старые связи. Здесь бы проявить гибкость, но это невозможно для человека, всегда считавшего себя полновластным хозяином, неуязвимым и непотопляемым. В силу своей непримиримой позиции он, естественно, не понравился кому-то наверху, на ближайшем собрании акционеров произошла смена власти, и его убрали с должности. Представьте себе, человек, 30 лет руководивший заводом, поднимавший его с колен, вкладывавший душу и не спавший ночами, потративший много времени и сил, чтобы удерживаться на плаву, выполнять план и быть примерным ударником труда, в одночасье оказался не при делах. Как часто бывает в подобных ситуациях, его уволили незаслуженно, грубо, не оказав определенных почестей и знаков внимания, не проявив уважения к его возрасту, труду и вкладу. Какой это стресс для человека, которому, по сути, перечеркнули всю жизнь! Имея уступчивый характер, он, возможно, смирился бы и пошел на пенсию, переключившись на внуков, дачу и огород. Но он видел себя только в работе. Произошел крах смысла жизни и всех иллюзий, и он впал в уныние и депрессию. В его представлении потеряна опора под ногами, и всему пришел конец. Но это был еще не конец. После всех потрясений бывший директор, пытаясь сохранить хоть какую-то связь с прошлым, устраивается на собственное предприятие охранником. Попросту говоря, сторожем. Конечно, такой резкий поворот в карьере был настолько унизителен, что он выдержал всего полгода, после чего плюнул и все-таки ушел на пенсию. А заодно ушел в себя и свои горькие размышления по поводу того, как дальше жить, когда он стал никому не нужен.

Глубочайшая обида, сложный характер, жесткий стресс, возраст – все это вместе и сложилось в предпосылку к развитию онкологии. Плюс еще один немаловажный фактор: со слов дочери, отец всегда считал себя здоровым, чуть ли не бессмертным, поэтому наплевательски относился к любой профилактике, называя ее «женскими штучками».

Вы скажете, что он не единственный на земле человек, переживший такого рода потрясение, но не у всех же развивается онкология. Да, мы все многократно попадаем в ситуации стресса, но переживаем его по-разному. Для одного стресс – вызов, азартная борьба, требующая адаптации смена условий, проверка на прочность. А другой воспринимает его с чувством беспомощности, как несправедливую обиду и конец жизни. Важен не сам стресс как факт, важно его переживание, а это абсолютно субъективный фактор. Именно переживание стресса, когда человек начинает, образно говоря, съедать себя, и является толчком, обрушивающим иммунную систему. Она создана для того, чтобы искать врагов вовне и защищать нас от различных вирусов, бактерий, паразитов, уничтожая их для сохранения внутренней чистоты, здоровья. Реагируя на стресс, иммунная система «слепнет» и бросается на поиски врага внутри организма, атакует собственные ткани – возникают мутации, и клетки начинают перерождаться.

Вот почему при работе с онкологическими больными, помимо непосредственного лечения и использования приборов, для более действенной помощи важно добавлять определенную психологическую работу по трансформации мышления, если, конечно, сам человек будет к этому готов. Если человек признает свои мировоззренческие ошибки и постепенно сможет поменять свой взгляд на жизнь, если увидит, что «все вокруг враги» – это не единственно допустимая точка зрения, то, возможно, болезнь отступит. Это всего лишь шанс, но иначе шансов нет вообще.