От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Дмитрий Алексеевич Мачинский

Теперь, завершив затянувшийся экскурс в предысторию встречи 1913 года, проследив пунктирно генезис и развитие образа «дальнего возлюбленного» в эти «десять лет замираний и криков», снова возвратимся к периоду кульминации в развитии отношений Блока и Ахматовой, то есть к промежутку времени с весны 1913-го до лета 1914 года, со своего рода «пиком» между 25 ноября 1913-го и серединой января 1914 года. К этому промежутку относятся три встречи Блока и Ахматовой, достаточно подробно (учитывая обычную немногословность) описанные Анной Андреевной.

Напоминаем, что в Вербную субботу 1913 года, то есть 6 апреля, произошла описанная в стихотворении «Ждала его напрасно много лет…» «встреча», которой, по всей вероятности, мы и обязаны циклом «Смятение», открывающим «Четки»[50]. Была ли эта «Встреча» встречей с Блоком или кем-то другим? Строго говоря, обоснованного фактами ответа на этот вопрос мы не имеем. Полагаться на свидетельства Ахматовой в данном случае не приходится — в своем выступлении по телевидению, посвященном Блоку, позднее оформленном в виде записи воспоминаний, Анна Андреевна почему-то не упоминает ни о своем знакомстве с Блоком (видимо, в апреле 1911 года), ни о двух других встречах с ним в 1911 году, упомянутых в его дневнике, а сразу начинает рассказ о совместном выступлении на Высших Бестужевских курсах 25 ноября 1913 года. Весь предшествующий период их отношений и редких встреч остается тайной. Однако, как увидим ниже, есть основания вместе с В. М. Жирмунским считать, что в поэзии Ахматовой присутствуют следы глубоко личного и напряженного диалога с Блоком до ноября 1913 года.

Напомним обстоятельства некой «встречи» 6 апреля 1913 года, как они, с обычной точностью, зафиксированы в стихах. Субботний вечер, за окнами идет народ со свечами, в комнате яркий свет, на праздничном столе цветы и вино, уже разлитое в бокалы, и — встреча, волнение героини, поцелуй руки. Встреча воспринимается как подарок судьбы, само общение — кратко. Если все это спроецировать на обстоятельства жизни Ахматовой весной 1913 года, то становится ясно, что встреча происходит и не в «ее» и не в «его» доме, а где-то в третьем месте, на людях, в гостях, однако в такой обстановке, когда многолюдство не поглощает двоих, когда есть возможность обращения, пусть робкого («все мои бессонные ночи / Я вложила в тихое слово»), «ее» к «нему».

Знакомство Блока и Ахматовой весной 1911 года произошло лишь год спустя после бракосочетания Ахматовой и Н. С. Гумилева, кроме того, в январе 1911 года она пережила, судя по стихам, какое-то бурное увлечение. К 1913 году отношения с Гумилевым оставались близкими и дружественными, но пылкость чувств была позади, а сама Ахматова была уже поэтом, автором «Вечера», и два с половиной года жила под Петербургом, в лучах все возрастающей славы Блока, изредка встречаясь с ним и, как почти все, испытывая непосредственно обаяние его личности, его «излучение», о котором писали столь многие («взгляды его — как лучи»). И поэтому она могла с волнением ожидать возможности встретиться в какой-то более интимной и способствующей возникновению взаимопонимания обстановке, чем происходившие в 1911 году встречи «на башне» и в «Цехе».

Возможностей для такой встречи было не много. В конце 1912 — начале 1913 года в Блоке нарастает раздражение против декларируемых акмеистами претензий на «новое слово» в искусстве, подкрепляемое личной антипатией к Н. Гумилеву как к человеку противоположному и даже враждебному по своим исходным установкам и направлениям развития в искусстве и жизни (записи в дневнике 21 ноября 1912, 25 марта 1913). Это отношение могло распространяться и на Ахматову, бывшую в то время секретарем «Цеха поэтов».

В дневнике Блока под 3 апреля 1913 года отмечена встреча с курсисткой З. В. Зверевой, 4 апреля Блок читал драму «Роза и Крест» в «Обществе поэтов», «основываемом Недоброво», 5 апреля он пишет письмо Л. Д. Блок, где рассказывает о трудном чтении «среди врагов», о том, что «кажется, победил», и сообщает: «Буду читать еще раз» — в пользу курсисток Высших женских курсов. К 6 апреля 1913 года относится следующая запись в дневнике Блока: «6-го (Вербная суббота) вечером — у Зверевой, проболтал 4 часа. Значительная и живая».

Итак, 6 апреля 1913 года, в Вербную субботу, когда состоялась столь запомнившаяся Ахматовой «встреча» (произошедшая, судя по воспроизведенной в стихах обстановке, в доме, где «он» и «она» были гостями), Блок был в гостях у курсистки З. В. Зверевой. Не была ли среди гостей и Ахматова? Ничего определенного нам не удалось выяснить.

Вероятность этого поддерживается тремя линиями рассуждений. Чтение 4 апреля происходило в «Обществе поэтов», «основываемом» Н. В. Недоброво, царскосельским поэтом и критиком, близким, с одной стороны, к акмеистам, высоко ценившим поэзию Ахматовой, с другой стороны — к тем, кто учился в университете одновременно с Блоком. Нам не удалось установить, присутствовала ли Ахматова на чтении драмы «Роза и Крест», но отсутствие ее там — маловероятно. Чтение Блока всегда потрясало даже людей, по душевному складу далеких от него, а у Ахматовой оно могло пробудить целый комплекс воспоминаний и образов, связанных с Блоком, и вызвать желание новой с ним встречи.

Была ли Ахматова знакома с «значительной и живой» курсисткой З. В. Зверевой? И это нам неизвестно. Но обратим внимание вот на что: 3 апреля — встреча с курсисткой З. В. Зверевой, 4 апреля — чтение в обществе Н. В. Недоброво, 5 апреля — в письме к Л. Д. Блок о предполагаемом чтении в пользу курсисток, 6 апреля — в гостях у курсистки З. В. Зверевой. Весьма вероятно, что чтение в пользу курсисток связано с отношениями и беседами Блока со Зверевой; возможно, последняя, отличавшаяся инициативностью и пытавшаяся несколько позднее, 20 апреля, связать Блока с Вахтанговым, пожелавшим поставить пьесу «Роза и Крест», и сейчас проявила инициативу, попросив Блока выступить с чтением в пользу курсисток. 25 ноября 1913 года состоялось совместное выступление Блока и Ахматовой на Высших Бестужевских курсах (вечер только для курсисток), с описания которого Ахматова и начинает свои «Воспоминания об Александре Блоке». «Кому-то из устроительниц <…> пришло в голову пригласить меня», «к нам подошла курсистка со списком и сказала, что мое выступление после блоковского» [Ахматова, т. 5: 72–73].

Итак, первая встреча с Блоком, которую Ахматова сочла достойной воспоминания, произошла на Бестужевских курсах, при посредстве «одной из устроительниц». 6 апреля 1913 года, когда, по нашему предположению, состоялась другая, отраженная в стихах Ахматовой встреча, Блок был в гостях у одной «живой, значительной» и инициативной курсистки Бестужевских курсов.

Наконец, третья линия. 5 апреля 1913 года умер поэт Всеволод Князев, покончивший самоубийством из-за любви к подруге Ахматовой О. Глебовой, 6 апреля Блок в гостях у Зверевой, а у Ахматовой происходит «Встреча», 7 апреля газеты объявляют о смерти Вс. Князева. Если 6 апреля героем «Встречи» был действительно Блок, то эта встреча и образ Блока могли тесно связаться со смертью Вс. Князева, влюбленного в ближайшую подругу Ахматовой. Но ахматоведами такая связь давно установлена. Весь «трагический треугольник» «Поэмы без героя» образован героями, прообразами которых были Блок, Глебова-Судейкина и Князев, рядом с которыми присутствует сама Ахматова, частично отождествляющая себя и с Судейкиной («ты, один