С полемическим задором (СИ) - Ивин Алексей Николаевич

О.В.Смолицкая, + МИРОС. И кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИМЛИ РАН О.В.Смолицкая. 27 июля 2000 г. Видно, Смолицкой я успел отомстить, так как стоит крестик. Что же касается МИРОСа, то он накрылся, как и многие прогрессивные начинания. «Почему меня не любят педагоги?// Почему же ненавидят секретарши? // Почему в яслях - садах не принимают?//» Потому что когда ты не «свой», ты не свой везде. Холостой литературовед не понравился филологиням. Да и кому бы понравился, стоило только его узреть в те годы. Опять же прав апологет семейного образа жизни из древней Иудеи господин Иисус Сирахсон: «Одежда и осклабленность зубов и походка – свойства человека».

А.Лысков, День. Не знаю, что за человек. Он так назвался и не дал даже положить материал в папку Проханову. Но я и не сожалею, что не связался с Прохановым: и без того репутация-то ни к черту.

А.М.Липкин, + Текст. Этот Липкин, может быть, родня С.Липкину, но мне без разницы: я искал работы и нарвался на отказ.

Л.А.Захарова, Локид. С этой тоже добром не кончилось. Они сидели где-то в переулках на Сретенке, там всё рушилось в прямом смысле (и даже стены в прямом смысле каменной бабой рушили вокруг). Читала ли она толстую папку с моими рукописями, не ведаю. Но длилось это год без малого и кончилось совсем маразмом: без рецензии, без отзыва, без слов, без басен, без движения, без отношения и без прочтения через год я все эти свои бумажонки получил, а затем и издательство съехало невесть куда. Но ведь если даже 210 человек из 420 прочли хоть стихотворение, хоть рассказ – ведь я на них повлиял, ведь правда же? Я, можно сказать, способствовал духовному взрослению 210 издательских сучков своей бесстыжей графоманией, разве не так? О, благословенные, мужские и женские, старческие и младенческие руки, державшие мою творческую бессмыслицу, нелепый художественный вздор! Как бы я хотел теперь, чтобы вы… не отсохли, нет, хоть отчасти, хоть в плечевом суставе, а возвратили мне «упущенную выгоду», «возмещение морального ущерба», компенсацию за нарушение трудового законодательства и правил РАО. Ибо сказано тоже: не берись, если не потянешь. А взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Л.К. Котюков, + Поэзия. Это не советская «Поэзия», альманах, в котором, говорят, однажды напечатали стихотворение Высоцкого, а журнал «Поэзия», выходящий при Московской писательской организации. Котюков сам человек задиристый. Однажды мы чуть не подрались, но потом он дважды опубликовал мои стихотворения (самого неожиданного свойства – эротические, и возможно, с целью скомпрометировать). Наметившееся было сотрудничество сошло на нет и задиристость утихла, когда он узнал, что я родился в 50 километрах от села Никольского, где проживал Н.М.Рубцов.

Но мистики здесь никакой, Котюков может и дальше разрабатывать эту жилу: каков Рубцов в быту и в дружбе. После двух мелких бесплатных публикаций он стал ссылаться на то, что я живу даже не в Подмосковье и меня не полагается прикармливать в Московской писательской организации.

Формально это так, но на пальцах одной руки можно пересчитать случаи, когда в МО СП РФ что-то для меня сделали. А уж прикармливать и в мыслях ни у кого не было: всё задаром.

В.П.Смирнов, Литинститут. Почему этот умный, талантливый преподаватель Литинститута в этом СПИСКЕ, сейчас подумаю. Похоже, я на него все-таки всерьез обиделся за две свои статьи («Значение иронии в «Книге песен» Гейне» и «Философский смысл стихотворения «Анчар»), которые потерялись когда-то на кафедре творчества. Смирнов хорошо знал текущую литературу, а также Серебряный век, и общая насмешливость не портила его лекций.

Я. Гройсман, Деком, Нижний Новгород. Вот тоже упущение и непорядок в собственных бумагах: человек отказывал дважды, а курсивом не выделен. 19.6.2000 г. он сообщал, что они издают только серию «Имена» - биографии деятелей культуры (это отказ печатать прозу), а 17.10.2000 –отказывал и в издании «Бальзака». Разве Бальзак не имя, уж если Ивин не заслуживает имени?

С.С. Куняев, Наш современник. Надо было, вероятно, познакомиться с Куняевым: ведь этот СПИСОК – воплощенное Добро-с-кулаками. Уж как я отстаивал свое право на мнение и художественное высказывание в виде стихов и прозы – нет: его же собственные сотрудники меня убеждали, что никакое я не Добро, а самый отъявленный негодяй. Негодяй бы пошел знакомиться с главным редактором.

Ю.М.Лощиц +. Стычка по ходу жизни. Вообще, литературная борьба такова, что иногда и с симпатичными людьми переругнешься.

О. Алякринский, АСТ. Когда я ходил к Т. Носенко, мы не поладили: пожадничал Алякринский с переводами для меня. А ведь я бы не подкачал, особенно с французского.

М.Тимонина, +Воскресенье. Марину Тимонину я чуть не убил (драматург А. Мишарин засвидетельствовал бы, будь он жив): она упорно не хотела давать мои материалы ему, главному редактору. Что ни визит, то скандал: на словах – да, а прихожу – не сделано. У меня создалось впечатление, что она его боялась больше, чем неприятностей от меня.

А.С.Василенко, Молодая гвардия. Мирно, даже задушевно поговорили с новым представителем кондового русского журнала. Не-а, братцы: суть та же. Не гож.

В.В.Желтова, Оракул. Их редакция находилась на Преображенской площади, а я еще жил в Москве и предлагал им свое сотрудничество. И меня даже не смущало, что журнал желтый, извините игру слов, и астрологический: там все равно проскакивали дельные публикации. Чтоб я заработал от печатного слова – ни боже мой.

Т.В.Чичина, + Смена. Как ни приду, смолит на лестнице известного журнального корпуса на Савеловской развертке. Присоединяюсь, и она мило отшучивается и ссылается на редактора, которому-де дала мои стихи смотреть. Просмотры длились годами, но все-таки какая-то публикация в «Смене» была. Боюсь только, что не она, зав. литчастью, ее устроила. Ох, не она. Они печатали детективы и Молчанова. Много печатали Молчанова. Я потом, как настоящий крестьянин, оказавшись наедине со случайным текстом, от скуки стал читать. Господа: в отличие от Роббинса, Ле Карре, Гарднера и Росса Макдональда, даже занимательности ноль, не говоря уж о фигурах следователей. Зато площади в журнале занимал большие, мои стишата некуда было вставить.

В.Е.Субботин, + Литинститут.

В.Артемов, Москва. Симпатичный (внешне, не знаю, каков внутренне) сокурсник относился ко мне изначально плохо. Во всяком случае, я не мог избавиться от этого чувства. Когда я потом приходил к нему в отдел поэзии журнала, он моими стихами брезговал и пробиваться к ним в журнал не советовал. Его книгу «Странник» я разобрал и в частном письме эту рецензию отправил. Молчание было ему ответом. Значит, это был мужской вариант другой моей сокурсницы – Е.Ананьевой. А вот теперь, Владислав Артемов, чтó я предъявлю миру: черновика-то того письма нету; а заново твои стихи разбирать – много чести.

В.И. Белов+, Вологда. «Этот сам пробьется», - сказал как-то про меня классик. За что купил, за то продаю: это суждение пришло ко мне через третьих лиц. И показалось очень циничным. Белов помог почти всем вологодским писателям так или иначе. Зато я больше других им интересовался и больше других из его сочинений пользы для себя извлек.

А.А.Трофимов, Советский писатель. Помню, идем мы по «зебре» на пересечении Садового кольца и Герцена, и он, многолетний опытный редактор, говорит: «Ну, что ты туда ходишь? Не будут тебя там печатать». (Я, вроде бы, хвастал, что заходил туда же к Суховскому). А сам, копошась в чужом тексте и слове, понемногу и помаленьку книгу себе сварганил, и не одну, и в других издательствах, и теперь дети читают дядины рассказы про колючую Елу (новогоднюю елку, ужасно сентиментально). Трофимов не стал рассматривать мою прозу, а я его - рассмотрю в одной фразе: театр ярмарочного петрушки и нарочитый примитивизм в слове. Оторопь берет от такой прозы, потому что стилизована она и безжизненна.