Русская литература для всех. От Толстого до Бродского - Игорь Николаевич Сухих

1868–1884 – работа в журнале «Отечественные записки».

1869–1870 – «История одного города».

1875–1880 – «Господа Головлевы».

1869–1886 – «Сказки».

1887–1889 – «Пошехонская старина».

1889, 28 апреля (10 мая) – умер в Петербурге.

Своеобразный сказочник: звери и люди

Над книгой сказок Салтыков-Щедрин работал семнадцать лет. Первые три сказки, в том числе «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», появились в 1869 году; последние произведения писались в 1886 году, незадолго до смерти. Всего в сборник вошло тридцать два произведения. Любопытно, что одно из нелегальных изданий вышло под заголовком «Сказки для детей изрядного возраста». Таким образом неизвестный составитель подчеркнул не только своеобразие адресата произведений, но и специфику салтыковского жанра, отличие его сказки от просто сказок.

В традиционной сказке четко противопоставлены жанровые разновидности волшебной сказки с фантастическим событиями и приключениями, бытовой сказки, задачей которой является сатирическое изображение быта, и сказки о животных, где представлены «характеры» персонажей, напоминающие о мифах.

Салтыков словно забывает об этих границах. В его сказках объединяются животные и люди, мир волшебный, фантастический и мир современной писателю русской жизни.

Это видно уже по заглавиям сказок. В них животным придаются человеческие качества, причем как моральные, так и социальные, политические: «Премудрый пискарь», «Орел-меценат», «Карась-идеалист», «Здравомысленный заяц», «Баран непомнящий». В других случаях героями сказок оказываются «Дикий помещик», «Обманщик-газетчик и легковерный читатель», «Дурак», «Либерал», «Игрушечного дела людишки».

В отличие от фольклорных сказок, миры которых существенно различаются (волк из волшебной сказки и волк из сказки о животных – совершенно разные персонажи, словно незнакомые друг с другом), Салтыков изображает людей и животных как обитателей одного мира, в едином сатирическом ракурсе и подчиняет это изображение моральной установке.

Персонажи его сказок скорее напоминают басенных. «Сказки для детей изрядного возраста» в сущности и есть аллегорические истории, басни, в которых, однако, много места уделено не только моральной, но и социально-политической проблематике. В этом отношении сатирик ближе не к пушкинским «Сказке о мертвой царевне» или «Сказке о царе Салтане», а басенной традиции дедушки Крылова.

Покажем более конкретно особенности салтыковских сказок на двух примерах: «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» (1869) и «Премудром пискаре» (1883).

«Жили да были два генерала, и так как оба были легкомысленны, то в скором времени, по щучьему велению, по моему хотению, очутились на необитаемом острове».

Первая фраза сказки использует традиционные формулы волшебной сказки: жили да были; по щучьему велению, по моему хотению — и вводит в действие некоторое царство, иной мир, которым у Салтыкова оказывается необитаемый остров.

Однако этот необитаемый остров – абсолютная условность. На нем гротескно воспроизводятся привычные социальные отношения России ХIХ века.

Генералы, всю жизнь прослужившие в регистратуре, не ориентируются в самых простых практических вещах: они не способны определить стороны света, поймать рыбу в реке или добыть дичь в кишащем ею лесу.

Нарастание голода и отчаяния Салтыков изображает с помощью гротескных деталей.

Герои вдруг начинают грызться, как собаки: «Генерал, который был учителем каллиграфии, откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил» (любопытно, что писатель усиливает гротескный характер сцены: в рукописи он упоминал об откушенном пальце или конце уха).

Чтобы приготовить хорошую уху, налима, оказывается, надо высечь, и тогда его печень расширится от огорчения (человеческие чувства Салтыков, как видим, приписывает рыбам).

Выход из бедственного положения обнаруживается только тогда, когда совсем оголодавшие генералы додумываются найти мужика. Их положение и настроение чудесным образом изменяются.

«И зачал он перед ними действовать.

Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. Потом покопался в земле – и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потер их друг об дружку – и извлек огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец, развел огонь и напек столько разной провизии, что генералам пришло даже на мысль: „Не дать ли и тунеядцу частичку?“»

Дальнейшая фабула строится на отношениях генералов с мужиком, всячески угождающим и прислуживающим генералам. Он своими руками изготавливает веревку, которой самозваные хозяева привязывают его к дереву, и даже, как библейский Ной, строит корабль, на котором доставляет генералов с острова в Петербург на Подьяческую улицу.

В награду же за все труды и заботы он получает «рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!».

Генералы и мужик – символические воплощения разных общественных классов императорской России. Такими же обобщенными образами в «Истории одного города» являются градоначальники города Глупова и подвластные им глуповцы.

Одни правят с сознанием собственной исключительности: «Смотрели генералы на эти мужицкие старания, и сердца у них весело играли. Они уже забыли, что вчера чуть не умерли с голоду, а думали: „Вот как оно хорошо быть генералами – нигде не пропадешь!“»

Мужики подчиняются, терпят, работают на самодовольных бездельников, даже не задаваясь вопросом о том, в чем их заслуги. «И начал мужик на бобах разводить, как бы ему своих генералов порадовать за то, что они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися!»

Смысл сказки-притчи хорошо передает сентенция из сатирического цикла «Письма о провинции»: «Невозможно ни на минуту усомниться, что русский мужик беден действительно, беден всеми видами бедности, какие только возможно себе представить, и – что всего хуже – беден сознанием этой бедности».

Мужик беден сознанием свой силы, своей трудовой незаменимости. Он прекрасно может обойтись без генералов-бездельников. Они же без него – нет.

Странная салтыковская сказка, подобно публицистике, говорит нечто важное об исторической и современной жизни России.

«Премудрый пискарь» в большей степени похож на классическую басню. В сказке исследуется и осуждается человеческое свойство, черта характера, которую Салтыков-Щедрин считает страшным пороком.

«Жил-был пискарь», – по-сказочному начинается эта история. И юный пискарь, подобно грибоедовскому Молчалину, получает от отца важный жизненный совет: «Смотри, сынок, – говорил старый пискарь, умирая, – коли хочешь жизнью жуировать, так гляди в оба!»

Весь смысл дальнейшей жизни премудрого пискаря заключается в страхе смерти и самосохранении. «„Надо так прожить, чтоб никто не заметил, – сказал он себе, – а не то как раз пропадешь!“ – и стал устраиваться».

Пискарь прячется в нору, выходит на прогулки только ночью, боится то рака, то щуки, отказывается от женитьбы и семейной жизни (человеческие и «животные» качества своих героев Салтыков непринужденно смешивает), доживая в конце концов до ста лет.

Но итог этой долгой-долгой жизни унизителен:

«Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в