Вдохновленные розой - Светлана Глебовна Горбовская

имя «Возлюбленная» и греческое же происхождение, отмечает: «Святая Филомена… воплощает невозможность выбора между двумя противоположными религиями»26. Штокроза воплощает идею Нерваля о поклонении многим религиям, о преклонении перед историей человечества, перед историей культур.

Другой французский нервалевед Ж. Рише отмечает: «Действительно, Нервалю удалось создать из языка цветов свойственный только ему символизм, основанный на воспоминаниях, реминисценциях и мысленных ассоциациях, которые стоят выше традиционных символов. Так возникают в стихотворении Artemis загадочные строки “la rose quelle tient, cest la rose tremiere” (“роза, которую она держит, это штокроза”), которые становятся понятными, лишь если мы знаем, что цветок, о котором идет речь, связан в сознании Нерваля в равной мере со святой Розалией и Грецией; одновременно многочисленные цветки на ветвях стебля этого растения говорят о пристрастии Жерара к женскому идеалу с многократными реинкарнациями»27 (перевод наш. – С. Г).

Нерваль сравнивает дорогих ему женщин со штокрозой – множеством бутонов, распускающихся один за другим на высоком стебле. Цветы могут подразумевать женское начало, длинный стебель – мужское. Штокроза – это (вполне вероятно) воплощение мужского идеала, мужских грез, символическое сравнение соединения всех женщин в одном многоликом образе наподобие индийских богинь и метафора поиска женщины-богини или женщины-святой (Филомена, святая Розалия, святая Гудула).

Штокроза Нерваля отражает, таким образом, идею чуда многоруких и многоголовых древних божеств, примеры которых можно встретить в культуре Индии, Египта, Вьетнама, Таиланда, в славянском фольклоре. Вишну, Брахма восседают на троне, раскинув четыре руки, олицетворяющие четыре стороны света, словно крылья птицы или лепестки цветка.

Непосредственно роза в «Артемиде» связана прежде всего с Грецией, об этом говорит само название стихотворения, посвященное греческой богине. Грецию Нерваль посещает во время своего знаменитого путешествия на Восток, описанного в многочисленных биографических новеллах, посвященных Турции, Египту, Ливану, Сирии и т. д. Имя «Филомена» может ассоциироваться с именем афинской царевны Филомелы, превращенной Тереем28, по одной версии, в ласточку, а по другой – в соловья, чем еще больше расширяется спектр ассоциаций, а именно звучит распространенный в поэзии XIX в. мотив соловья и розы. Кроме того, роза, нарисованная Нервалем на кресте, – знаменитый символ розенкрейцерства, а также христианский символ радости и страдания. Знак ассоциируется как с мистицизмом братства, так и с христианским культом, с образом распятого Христа, со страданиями Девы Марии. Образ розы на кресте отражает трагедию матери, снимающей казненного сына, пропускающей его боль через себя. Во флорообразе розы с фиолетовой сердцевиной скрыта, возможно, одна из самых важных для Нерваля семантик.

Наряду с вероятными женскими образами, на которые намекает Нерваль, важен еще один. Этот образ остается как бы за кулисами в сонете, но будет позднее назван в повести «Аврелия» и соберет все его лики воедино – это образ матери Нерваля, Марии-Антуанетты Лоран29. Нерваль потерял мать в раннем детстве, в возрасте всего двух лет, хотя оторван от нее и передан кормилице он был сразу после рождения. Именно матери, чей образ он домысливал, придумывал и который был образом-имаго (по К. Юнгу), Нервалю не хватало на протяжении всей жизни, именно ее он искал в каждой реальной и фантасмагорической женщине. Мать, которую он практически не знал, могла ассоциироваться с божественными женскими образами30. Это та, кто «любит от колыбели до гроба», именно она «Мертвая», «Святая из бездны», «Единственная» – на небесах, подобная богиням и святым, самая близкая и одновременно незнакомая Нервалю женщина. Это образ призрачный, ускользающий, как и образ Аврелии, имя которой созвучно французскому слову aurelie — медуза, прозрачная, как невидимка. Однокоренным слову aurelie является слово aureole — ореол, сияние, нимб, что еще раз указывает на обожествление Аврелии, которая тоже ассоциируется с идеализированным образом матери.

Роза многоликая (атрибут Святой Девы) и штокроза в контексте «Артемиды» несут в себе явную аллюзию на мать, которую сын обожествляет и которой поклоняется. Кроме того, красноречив в этом отношении и выбор святой Филомены, умершей в юном возрасте, образ матери у Нерваля также ассоциировался с молодостью.

Помимо розы с фиолетовой сердцевиной в сонете «Артемида» возникает образ «белой розы», который еще больше усложняет смысл стихотворения. У Нерваля он не имеет ничего общего с «белой розой», символизирующей Бога, небесное свечение в Раю у Данте. У Нерваля это либо похоронные цветы, возлагаемые на могилы, либо цветы Евы (символ первородного греха, «оскорбляющего наших Богов»), символизирующие слезы, которые Ева проливает, будучи изгнанной из рая. В таком случае Ева, изгнанная из рая, или мать, лишенная жизни с сыном, тоже продолжает ассоциативный символический ряд розы и штокрозы.

Белые розы могут быть также истолкованы в свете исламской легенды о том, что пот пророка Мухаммеда обратился в лепестки этих цветов31. «Белые розы, оскорбляющие наших Богов» могут быть поняты как намек на средневековые крестовые походы с целью освобождения христианских реликвий от мусульман в Палестине. Учитывая интерес Нерваля к Средневековью и насыщенность стихотворения намеками на христианские культовые священные фигуры, а также увлечение Нерваля Ближним Востоком, можно допустить и эту версию.

Следовательно, «белые розы» (цветы, еще и символизирующие в Древнем Риме тайну), будучи самостоятельным флорообразом, связаны с двумя другими фитонимами сонета общей идеей. Нерваль собирает в «Артемиде» из всех цветов (белой розы, розы с фиолетовой сердцевиной, штокрозы) единый образ, символически скрепляющий все религии, все культуры. Роза как христианский и мусульманский религиозный символ, роза с фиолетовой сердцевиной как розенкрейцеровский знак и штокроза как фигура la rose tremiere, включающая в себя слово «роза», но называющая растение совсем иного вида, – этот синтез понятий делает розу особым флорообразом, подразумевающим нервалевскую идею многоликости, многозначности одного и того же предмета или явления.

Карта Таро 13

Внутри сюжетов об Артемиде и ее тринадцати двойниках, о святой Розалии со штокрозой и Святой Гудуле с фиолетовой розой таится еще один. Он связан напрямую с тринадцатой картой Таро (на нее Нерваль намекает в своих рисунках), означающей Смерть и одновременно новую Жизнь – Смерть и Возрождение. В центре карты расположен верхом на лошади рыцарь-скелет в средневековых доспехах, в его руке древко с развевающимся флагом, на котором изображена пятилепестковая роза. Вдали – над миром – светит Солнце. Солнце и роза – заместительница солнца в алхимии (колесо огня) – имеют прямую связь с Артемидой и ее братом Аполлоном. Аполлон – бог Солнца. Артемида – богиня Луны. Роза есть романтическое отражение Луны на Земле32. Символических перекличек здесь бесконечное множество.

Особая красота розы в творчестве поэтов Парнасской школы

В поэзии французской Парнасской школы, то есть в произведениях поэтов «искусства для искусства», роза представлена в самых разных ипостасях: метафора красоты, но скорее не реальной, земной, а красоты женщины в изобразительном искусстве, танце, музыке; роза, изображенная на полотне художника, в скульптуре,