От былины до считалки - Бахтин Владимир

По тотемным предкам — птицам и зверям — называли свои роды американские индейцы. Например, племя сенека состояло из восьми родов: род Волка, род Медведя, род Черепахи, род Бобра, род Оленя, род Кулика, род Цапли и род Сокола. К далеким тотемическим верованиям восходит и почитание коров в Индии, и изображение медведя на швейцарском гербе.

В некоторых русских сказках действуют Орел, Сокол, Ворон Воронович — это тоже воспоминание об очень далекой поре, воспоминание о тотемных предках.

Анализируя волшебные сказки, ученые находят в них отражение разных сторон жизни первобытного человека, его верований и обрядов и, в частности, обряда посвящения мальчиков в охотники, в воины. Обряд этот был очень важным событием для каждого члена племени, имел всеобщее распространение, поэтому воспоминание о нем сохранилось в наиболее отчетливом виде.

Становясь полноправными членами рода, племени, мальчики должны были доказать, что они усвоили опыт, мудрость старших, что они способны перенести любые тяготы. Тайными тропами, иногда даже с завязанными глазами их отправляли в лес, в особую мужскую хижину, в которую не имели права войти посторонние, и там подвергали многим испытаниям, порой мучительным.

Заканчивая школу, ученик тоже подвергается испытаниям: его знания проверяются на экзаменах. И он получает аттестат зрелости — свидетельство о том, что он обладает определенными знаниями, которые будут нужны ему в его взрослой жизни. А разница в чем? Первобытному человеку, чтобы выжить, чтобы добыть зверя, необходима была физическая выносливость, сила, выдержка. Умение сохранить спокойное выражение лица, не засмеяться, не вскрикнуть тоже считались важными достоинствами охотника и воина. Во всех книгах об индейцах всегда подчеркивается, как они спокойны, сдержанны. Ну а человеку XX века одних физических достоинств уже недостаточно. Ему нужно знать математику, физику, химию, биологию, чтобы строить новые машины, чтобы управлять ими. Мы ведь всю тяжелую работу переложили на них.

В старинных записях сказок несведущего человека может поразить какая- то на первый взгляд необъяснимая жестокость. Например, герою отрубают пальцы. Или один человек просит другого рассказать какую-нибудь историю.

Хорошо, говорит второй, я расскажу, но если перебьешь меня, — ремень из спины вырежу. Эта древняя деталь напоминает об обряде посвящения (или, по-ученому, инициации). Обряд посвящения у индейцев существовал еще в прошлом веке. И мальчики с гордостью переносили все испытания.

Да что говорить о прошлом веке! Совсем недавно, уже в наши дни, польский журналист О. Будревич посетил джунгли реки Амазонки, где обитает первобытное индейское племя пиароа. И вот что он рассказывает: «Мой интерес к маленькому шалашу, стоящему в стороне от большого, общинного, встречен глухим молчанием. Но я и так знаю, что это святилище, из которого один месяц в году выходят разрисованные пиароа, исполняющие обрядовый «танец ягуаров», и где затем совершается инициация — жестокий обряд посвящения юношей в мужчины. Он заключается в том, что на них напускают сотни свирепых муравьев и они должны безропотно снести их укусы».

Молодой герой сказки — а он всегда молодой, часто мальчик, подросток — получает какое-то трудное задание. Повествование о том, как он преодолевает все препятствия, доказывает свое мужество, находчивость, проявляет лучшие душевные качества, воспроизводит (в измененном, конечно, виде) схему древнего обряда инициации.

Ну а мужской дом, где проходили испытания, — разве не напоминает он эпизодов из многих сказок: дом в лесу, и живут там часто какие-то чудовища, неведомые существа, или животные (медведь, например), или на худой конец разбойники, — но почти всегда одни мужчины, братья, женщины в таком доме бывают редко.

А что это за избушка на курьих ножках, которую никогда не минет герой? (Кстати, некоторые ученые считают, что в этом образе сохраняется переосмысленное воспоминание о древнейших жилищах, о свайных постройках; остатки свайных поселений недавно нашли даже в Псковской области.) Тоже не простая это избушка — она стоит на границе мира обычного и необычного, волшебного мира (когда-то царства мертвых). Здесь происходит его испытание, и он становится непобедимым. И вот что интересно: сам герой остается прежним, но он приобретает чудесного помощника — клубочек, например, который указывает дорогу.

По представлениям древних, силу, мужество и мудрость юноша мог получить только от предков. Потому он и стремится проникнуть в их царство. Стоит избушка к тебе задом — она смотрит в волшебное царство, повернулась передом — находится в твоем, обычном мире. Лишь через двери этой избушки и можно попасть в другой мир.

И еще одно наблюдение. Былина возникла в земледельческий период жизни народа. Илья Муромец — крестьянский сын. В былине о Микуле Се- ляниновиче опоэтизирована работа крестьянина, воспет исторический подвиг славянских племен — овладение пашенным земледелием во второй половине I тысячелетия нашей эры.

Внимательно вглядываясь в содержание волшебной сказки, снимая позднейшие напластования, ученые пришли к выводу, что в сказке отражен более ранний исторический этап, когда люди еще не знали земледелия, а пользовались готовыми дарами природы — занимались охотой, ловили рыбу, собирали съедобные корни, искали мед диких пчел. (Этот промысел назывался бортничеством — от слова «борть» — «дупло», «дерево с ульем», «колода с пчелами»; да и слову «брать» оно родственник, как и слово «бор». «Беру», «собираю», «медосбор» — просто чередование гласных, а корень один и тот же.) Еще

в начале XVIII века была в ходу поговорка: «Кто с дерева убился — бортник, а утонул — рыболов». Конечно, возникла эта поговорка гораздо раньше.

Значительная часть сказочного действия происходит в лесу. И лес этот всегда дикий, дремучий. Умение ориентироваться в нем (клубочек!) тут просто необходимо.

В 1525 году русский царь Василий Иванович отправил посольство в Рим, к папе Клименту VII. В числе послов был Дмитрий Герасимов, человек очень образованный, знавший несколько языков, отличный рассказчик.

Итальянский историк Павел Иовий Новокомский написал книгу об этом посольстве, о России, во многом основанную на рассказах Герасимова. В этой книге находим сказку «О поселянине и медведице» — это первая запись русской сказки, сделанная почти 450 лет назад.

Посол московский Димитрий, отличающийся веселым и остроумным характером, рассказывал при громком смехе всех присутствующих, что в недавнее время один поселянин, живший по соседству с ним, прыгнул сверху для отыскания меда в очень большое дуплистое дерево, и глубокая медовая пучина засосала его по грудь; два дня он питался одним только медом, так как голос мольбы о помощи не мог в этих уединенных лесах достигнуть ушей путников. Напоследок же, когда он отчаялся в спасении, он по удивительной случайности был извлечен и выбрался оттуда благодеянием огромной медведицы, так как зверь случайно, подобно человеку, спустился туда поесть меда. Именно поселянин схватился руками сзади за крестец медведицы, та перепугалась от этой неожиданности, а он заставил ее выпрыгнуть как тем, что потянул ее, так и тем, что громко закричал.

Не следует удивляться, что здесь повествуется как бы о действительном событии — это часто бывает в сказках. И форма не совсем сказочная — так ведь Герасимов рассказывал эту историю на латинском языке, Павел Новокомский записал ее своими словами, по памяти, а потом уже ученые снова перевели ее с латинского на русский.

Самый устойчивый элемент произведения — сюжет. В сюжете-то как раз и угадывается старая основа: связь с древнейшим занятием славян — бортничеством.

Сказки этого типа сохранились и до наших дней. Но теперь герой обычно просто попадает в яму, в дупло и выбирается оттуда, схватившись за хвост волка или медведя. Причина, по которой герой попадает в дупло — поиски меда, — уже забыта...

В 1947 году в новгородской деревне Заозерье мы с моим товарищем, в то время тоже еще начинающим фольклористом, услышали одну веселую сказку «Вот однажды...» А сейчас, перечитывая сказку Герасимова, я вспомнил и ту, что рассказал нам заозерский старик Михаил Карпов.