Текст и контекст. Работы о новой русской словесности - Наталья Борисовна Иванова

Москве, в ДК «Красный Октябрь», МГК КПРФ проводит торжественный вечер, посвященный 125 годовщине со дня рождения И. В. Сталина. Начало в 15 часов.

Адрес: м. «Тушинская», ул. Вишневая, д. 7. Справки по телефонам: 257-47-39, 257-44-85, 152-09-12. 21 декабря состоится возложение цветов к могиле И. В. Сталина у Кремлевской стены. Сбор участников в 11.00 у памятника Г. К. Жукову.

МГК КПРФ «Завтра», 2004, № 51, декабрь

А на левой груди – профиль Сталина…

Владимир Высоцкий. «Банька»

1

«Важнейшим из искусств» для российской публики давно является уже не кино (как утверждал вождь мирового пролетариата В. И. Ленин), а телевидение. «Можно сказать, что семейный, домашний досуг (“своя, личная жизнь”) для преобладающей части россиян – это сегодня телевизор, а телесмотрение равнозначно семье, дому, досугу (“своей, личной жизни”). Можно сказать иначе: общество в России – это общество семей, смотрящих телевизор и всей семьей обсуждающих просмотренное. Мы живем теперь в стране зрителей…»[59]. Телевидение увлекает – развлекает – просвещает – информирует – и направляет. Именно поэтому за власть над телеэфиром идут настоящие бои – в 1993-м кровавые, как в Останкино, а в середине 2000-х пока еще бескровные, как на украинских выборах. Власть над телеэфиром – власть над умами, и с нею не может соревноваться ни книга, ни газета, ни журнал, ни даже интернет, поскольку для взаимодействия с интернетом все-таки нужны определенные усилия, а ящик их не требует: сам до тебя донесет всю информацию и предложит развлечение, – твое дело лишь управление пультом, вот заменившая реальную деятельность иллюзия управления действительностью. А нажать кнопку может даже полностью парализованный человек. Таким человеком с парализованной волей (и иллюзией свободного выбора) мне представляется сегодня телезритель. По данным социологов, телевизор ежедневно смотрят 91 процент опрошенных, а журналы (любые, не только литературные) читают – только 4 процента[60].

При этом ящик не только навязывает свое телеменю – он чутко реагирует на пожелания публики, на изменения ее вкуса, на ее политическую жажду. Это достаточно сложный инструмент с обратным адресом: большой брат не только наблюдает. Чтобы усиливать свое влияние, надо умело формировать вкусы, и, значит, ощущать малейшие их изменения.

За последние 18 лет (отсчитываем с 1986 года) телевидение пережило несколько фаз своего существования. 1986–1991 годы: высвобождение из-под пресса советской цензуры. 1991–1994 годы: становление и развитие независимого российского ТВ. 1995–1999 годы: фаза ограничений в связи с первой чеченской войной. С 2000 года и по сей день идет фаза новых ужесточений, уничтожения независимых телеканалов, вымывание отдельных независимых передач, прежде всего – прямого эфира и политических ток-шоу.

На этом фоне, естественно, меняется и освещение телевидением определенных периодов истории России и СССР. Телевидение неутомимо формирует свою виртуальную версию истории, воздействующую на аудиторию мощнее любых учебников по истории, просветительских лекций и художественной литературы. Оно создает образ этой истории – смешно, но факт: еще в дотелевизионные времена знаменитый штурм Зимнего дворца (лезущие по кованой решетке императорских ворот солдаты) воспринимался не по источникам, а по фильму Эйзенштейна. Новый лозунг путинской России «Все это наша история» вбирает в себя опыт всех лет советской власти (в полемике с ельцинским уничтожением в истории белых пятен неизвестности, черных дыр насилия и террора). В день 125-летия Сталина, 21 декабря 2004 года, председатель Государственной думы, второе лицо в государстве, Б. Грызлов сказал в интервью, размноженном телеканалом НТВ (передачи «Сегодня», «Страна и мир»): «Иосиф Сталин – незаурядный человек» – такие слова советскому вождю посвятил… лидер «Единой России», спикер Государственной думы. А затем обосновал свое поистине сенсационное признание словами о том, что «исторические куски времени по мере того, как мы их отмеряем, многое изменяют в понимании прошлого – меняется и отношение к этому человеку». Отношение к Сталину, по мысли Грызлова, отныне должно измениться потому, что «безусловно, как лидер страны, он много сделал во время Великой Отечественной войны, это человек, который фактически был лидером в процессе тех переговоров, которые шли и в Ялте, и в Тегеране, и итогом которых стало открытие второго фронта». «Конечно, – поправился спикер, – те перегибы, которые, как я считаю, были сделаны во внутренней политике, безусловно, его не украшают»[61]. Внешняя политика (раздел Европы, насаждение полицейских режимов и т. д.) – это его, видимо, по мнению Грызлова, «украшает». Да и слово выбрано какое – не украшает, так о проштрафившемся школьнике скажет завуч. Вечером того же дня Грызлов подкорректировал свое чистосердечное высказывание – видимо, по указу или по совету: «Имя Сталина всегда будет ассоциироваться с жесткими репрессиями. Ничто не может изгладить вину, которую он лично несет за репрессии против миллионов людей»[62].

Сегодня можно увидеть в телепередачах и документальных фильмах черты позитива даже в подручных Сталина. В передаче «Большие родители» (Первый канал, ведущий – Константин Смирнов), в которой дети, которым уже сильно за 50, с удовольствием рассказывают, какими замечательными были их родители, деятели сталинской номенклатуры. Светлые образы сталинских руководителей партии и правительства даются без комментария, без попытки создания трезвого исторического контекста – в качестве фона для благодарных дочерних или сыновьих воспоминаний.

Не говоря уж о самом Сталине. Товарищ Сталин сложнее, противоречивее и в чем-то уже симпатичнее, чем это было показано ранее в литературе перестройки, – таков результат работы отечественного ТВ последнего времени. При этом для появления на экране симпатичного Сталина телевидение адаптирует ту литературу, в которой Сталин – абсолютно отрицательная величина.

В 2000 году Сталина назвали «самым выдающимся из политиков, возглавивших наше государство в XX веке», 19 процентов опрошенных; он «обогнал» соответственно (по убывающей) Ленина, Андропова, Николая II, Брежнева, Горбачева, Ельцина и Хрущева (тот – на последнем месте, его назвали 3 процента). В целом – он попадает в первую десятку тех, кого «с наибольшим правом можно было бы назвать «русскими кумирами XX века»[63]. В 2004 году цифры изменились – в пользу Сталина (данные опросов «Левада-Центра»). Только 31 процент россиян считают его «бесчеловечным тираном, виновным в уничтожении миллионов невинных, 29 процентов оправдывают его «победой» и 21 процент считают «мудрым руководителем»; 16 процентов уверены, что «только жесткий правитель» мог поддержать порядок, а с мнением о том, что «наш народ никогда не сможет обойтись без руководителя такого типа, как Сталин, рано или поздно он придет и наведет порядок, согласны 16 процентов россиян. Публикуя эти данные, «Известия» комментируют: «Такая переоценка роли Сталина в истории страны со стороны политиков и российских граждан буквально привела экспертов в ужас»[64].

Именно вокруг фигуры Сталина разворачивались и продолжают разворачиваться идеологические столкновения – в обществе, в литературе, в кино