Путеводитель на Парнас - Константин Александрович Уткин

Поклонники забудут и переметнутся к другой знаменитости. Враги устанут и превратятся в друзей. А вот графоман мстительный останется собой через года, даже через десятилетия. Он будет подбегать по первому свисту и смыкать беззубые десны вокруг вашей голени. Он станет привычный, как комариные волдыри и расчесы. Все его оскорбления оказываются со временем безобидными традиционными шутками – он сказал, что я бездарь, ну смешно же? И в самом деле смешно.

Графоман мстительный – это прекрасно, это что-то особенное, каждый уважающий себя поэт должен завести такого и радоваться, если мститель заведется сам, как собратья по виду, вши и власоеды.

Графоман обучающийся. О, это такая же милота, как и графоман скромный. Он обожает критику, он всегда к ней внимательно прислушивается, делает выводы, меняется, меняет и растет над собой, над стихами, над своим талантом.

Я знал всего лишь одного экземпляра, причем это была милая женщина с вполне себе зрелым даром. Кажется, я указал ей на что-то, что портило хорошее стихотворение. Женщина исправился с благодарственным всхлипом. Потом заявился какой-то старый дурак и порекомендовал исправить то, что она только что поменяла. Женщина пришла в восторг и изменила строчку незамедлительно. Я наблюдал с изумлением – она правила все, на что ей указывали самые тупые и замшелые бездари. Понятно, что от первого варианта хорошего стихотворения не осталось вообще ничего. В итоге я не выдержал, разогнал замшелых стихоплетов, отчитал прекрасную даму и заставил ее вернуть все взад как было.

Проблем у графомана обучающегося всего две – желание самосовершенствоваться и полное отсутствие вкуса. Он (она) просто не понимает, что хорошо, а что плохо, когда нужно остановиться, а когда продолжить. Они, как и все поэты, страстно хотят найти золотую середину, идеал в каждом стихотворении, но не могут его узнать. Эта бесконечная гонка за ускользающей мимолетной красотой, попытка ее если не удержать, то хотя бы запечатлеть, знакома любому творческому человеку – но никто так не бесплоден в этом, как графоман обучающийся. Потому что он никогда не узнает, были ли у него стоящие, а может быть даже великие строки – и сам не поймет, и показать некому.

Я к графоманам этого вида отношусь с симпатией, всегда рекомендую им найти пару-тройку настоящих поэтов и советоваться только лишь с ними. И, может быть…

Графоман обучающий. О, это не такой редкий подвид, как может показаться. Беда в том, что в нынешнем веке обжорства и всеядности никто не обращает внимания ни на качество текста, ни на качество иллюстраций.

Собственно, старая пословица про место выбросила половину и стала актуальной, как никогда. То есть место красит человека.

Остальное никого не касается. И вот мы видим важных бездарей, которые открывают литературные курсы, которые жонглируют продуктами своего куцего человеческого умишка, совершенно не понимая, что должны иметь дело с магией.

И им подражают! Самое забавное, что графоман обучающий вполне себе может дать доступную и простую информацию про размеры, применяемые в русском стихосложении, некоторую часть рифмовки тоже может объяснить. Мертвой теорией он владеет как никто. То есть если брать графомана обучающего как пронырливого администратора – говорю это со всем уважением – то он просто прекрасен.

Для того чтобы его ценить, дружить и плодотворно сотрудничать, никогда, ни при каких обстоятельствах не читайте стихи графомана обучающего!!! Разочарование обеспечено. Помните завет Мастера – никаких ваших стихов я не читал. Что я, других не читал, что ли?

Не надо. Пусть делает свою работу, позволяет выплеснуть энергию другим графоманам, но запомните: графоман обучающий никогда, ни за какие деньги, за самые сияющие перспективы не пригласит к себе на мероприятия хорошего поэта. На его мероприятиях – оставим лекции в покое, обычно графоман обучающий прекрасно совмещает одно с другим – можно в лучшем случае услышать середнячков. Из тех, от которых не рвет, но и не запоминается. То есть для литературного процесса от графомана обучающего все-таки больше вреда, нежели пользы.

Графоман активный. Боюсь, как бы не перешли к многочисленным подвидам. Любой графоман – графоман активный. Это поэт может сидеть и смаковать одну строчку, вспоминая Бриссиндена – я альтруистичен, как голодная свинья, вот пусть мои стихи радуют и услаждают только мое чувство прекрасного. Графоману подобные вредные взгляды чужды. Ему необходимо всех достать своими корявыми виршами в ту же секунду, как они появились в бедовой головушке.

Они дерутся у микрофонов, они читают, перекрикивая друг дружку, они не слышат собеседника, они лезут, как москиты, на любые конкурсы, присылая стихи посоревноваться с драмой или водевилем. Именно из-за них поэтов начинают ненавидеть и избегать, опасаться и просто банально игнорировать. Никаких ваших стихов…

Благодаря графоману активному сейчас все крепче становится убеждение, что поэзия исчезла, что поэтов нет и не предвидится. Ситуацию не могут спасти ни графоманы обучающие, ни графоманы активные – народ, со своим глубинным чувством настоящего, которое не искоренить никакой попсе во всех ее видах, отторгает их.

Графоман умствующий. Этот вид – сообщающийся сосуд с графоманом обучающим, разве что не всегда имеет возможность обучить, хотя рано или поздно к этому приходит. Скажем так: графоман умствующий – нимфа графомана обучающего.

Да, они в самом деле любят литературу, но очень извращенной любовью, норовят подойти не спереди, и даже не сверху, а исключительно сзади, причем в самый неожиданный момент. Они глухи к истинной красоте языка, но их очень привлекают уродливые конструкции, на которых можно отлично поупражняться в словоблудии. Таким образом они поддерживают чувство собственной важности, а оно примирят их с собственной бездарностью.

И так же как графоман обучающий никогда не пригласит к себе стоящего поэта, так и графоман умствующий никогда не будет разбирать великие стихи. Он сделает вид, что не заметил, прошел мимо. Какой слон? Не было тут слона. Его уровень – поэты средней руки, середнячки всех окрасов, как правило, своя тусовочка.

Самое забавное, что среди графоманов умствующих огромное количество как филологов, так и литературных критиков. Оба два великие знатоки переливания из пустого в порожнее, отличаются чем? Правильно, именно характерным для всех графоманов отсутствием художественного вкуса и невозможностью его уже развить. То есть они берут нечто серенькое, как мышка, поднимают за хвостик, рассматривают и начинают рассуждать. Это самое серенькое уже издохло и начинает пованивать, «но этот, который вченый, он головой выше Лавры, и оттуда тот, который невченый, выглядит как мишь, простите, как крис… так зачем же???» (с).

Ладно, оставим великий фильм всех времен