Роберт Гулик - Сексуальная жизнь в древнем Китае

Тот, кто знает йогу, должен беречь свое семя. Ибо потеря последнего ведет к смерти, тому же, кто его сохранит, гарантирована жизнь.

В качестве духовной партнерши дакшиначарьи используют «избранную богиню» (иштадевата), облик которой, вместе со всеми ее украшениями и атрибутами, они воссоздают в своем сознании. В том же случае, если они совокупляются с реальной женщиной, она должна быть законной женой, которая получила соответствующее посвящение и постигла духовный смысл данного ритуала.

Однако вамачарьи, или шакты «левой руки», совокупляются с женщиной, которая не является им родственницей, и, подобно последователям Ваджраяны, рекомендуют использовать для этой цели женщин самого низкого социального положения. Йогины «левой руки» стоят по ту сторону добра и зла, поэтому для них беспорядочное сексуальное соитие лишь одно из пяти главных «прегрешений»: мадья («вино»), мамса («мясо»), матсья («рыба»), мудра («поджаренные злаки») и майтхуна («сексуальное единение»). Эти пять факторов называются панчататтва («пять Основных») или же панчамакара («пять М»).

В Индии Ваджраяна практически исчезла в XII в., с приходом монгольских завоевателей, но сохранилась в Тибете, Непале, Китае и в некоторых районах Юго-Восточной Азии. Шактизм, напротив, продолжал процветать в Индии и существует по сей день, поэтому востоковеды могут изучать применяемые в нем сексуальные техники в том виде, как они используются йогинами и поныне. Первым пристальным исследователем в этой области был сэр Джон Вудрофф[226] В своей книге «Змеиная сила» («The Serpent Power»), помимо прочего, он описывает способность йогина всасывать в уретру воздух и жидкость, после чего отмечает: «Помимо такой чисто медицинской пользы, как очищение мочевого пузыря, это еще является и мудрой (в данном случае физическим упражнением. — Р. ван Г.), имеющей сексуальные ассоциации, подобно тому, как йогин всасывает в себя силы женщины, не теряя при этом никаких своих сил или веществ. Эта практика заслуживает осуждения, поскольку она вредна для женщины, которая в результате ее истощается» (SP, р. 201, note 1). Мне хотелось бы подчеркнуть сходство этой техники с некоторыми методами древнекитайских даосов, о которых говорилось выше. Более того, современные шактийские секты «левой руки» практикуют беспорядочное ритуальное совокупление, напоминающее даосский ритуал хэци, о котором упоминалось в конце гл. 4. В Индии этот ритуал именуется ганачакра («общий круг») или же чакрапуджа («круговой ритуал»). Мужчины и женщины встречаются глубокой ночью, и после того, как выпивают вино, съедают мясо и произносят заклинания, в центр круга помещается голая женщина, которой воздаются почести. После этого все присутствующие вступают в сексуальный союз: либо с избранным партнером, либо с женщиной, выпавшей им по жребию. В отрогах Гималаев, где сохранился этот обычай, в качестве жребия вытягивают нагрудные женские повязки, и этот ритуал называется чоли-марг (см. описания в PSH, р. 15 f.; GKY, р. 172; SHSH, р. 583).

Хотя подобные ритуалы нередко завершались откровенным развратом, а некоторые сторонники хатха-йоги считали своих партнерш лишь инструментами для достижения поставленной цели, следует отметить, что в целом тантризм в Индии, равно как и даосизм в Китае, способствовал повышению статуса женщины. В отличие от традиционного индуизма, тантризм ставил женщину наравне с мужчиной или даже выше, и тантристы одними из первых начали выступать против обычая «сожжения вдов» — сати (PSH, р. 56). В «Каулавали-тантре» говорится:

Следует кланяться всякой женщине, будь она юной, блистающей молодостью или старой, будь она красивой или уродливой, доброй или порочной. Никогда не следует обманывать женщин, плохо о них отзываться или плохо с ними поступать и ни в коем случае нельзя их бить. Все подобные действия мешают достижению сиддхи (т. е. сверхъестественных способностей)[227].

Обратившись вновь к текстам китайского врача Сунь Сы-мо и других танских авторов, упомянутых в начале Приложения, мы можем с определенностью сказать, что индийский тантризм повлиял на описываемый ими даосский процесс «возвращения преображенного семени».

Говоря о двух основных компонентах «преображенного семени», Сунь Сы-мо отмечает, что они имеют форму красного солнца и желтой луны. Насколько мне известно, подобный образ не встречается в более ранних даосских текстах на эту тему, но, как мы уже видели, присутствует в тантризме. Далее, Сунь называет точку в голове, в которой происходит их окончательное соединение, — нихуань. Буквальный перевод «лепешечка (хуанъ) грязи (ни)» лишен всякого смысла. А. Масперо несомненно прав, считая этот термин китайской транскрипцией санскритского слова нирвана.[228] А выше мы уже видели, что и в тантризме эта точка называется нирвана-чакра, а достигаемое там блаженство — нирвана.

Более того, в тантризме создание «преображенного семени» в теле адепта сравнивается с образованием зародыша в женском чреве. Здесь можно вспомнить приведенную в конце гл. 4 цитату, где среди «непристойных действий», практиковавшихся даосами во II в. н. э., упоминается «объятие адептом младенца». Поскольку в китайской литературе того времени не объясняется, что имеется в виду под «младенцем» (инэр), я воздержался от подробных толкований. В свете же вышеописанных тантрических принципов становится ясно, что под «объятием адептом младенца» имеется в виду создание в результате coitus reservatus «преображенного семени», что в древнем Китае рассматривалось как подобие биологического зачатия. А на с. 98 и след. мы уже видели, что в алхимическом трактате III в. «Цань тун ци» биологическое зачатие отождествлялось с алхимическим процессом, точнее с успешным соединением в тигле свинца с киноварью.

Таким образом, становится очевидным, что поздние индийские тантрические тексты, с одной стороны, оказали влияние на китайских авторов эпохи Тан и в то же время, по-видимому, сами испытали влияние китайских текстов II–III вв. Теперь мы подошли к основной проблеме, которой мне хотелось бы коснуться в данном Приложении: к историческому фону этих связей, несомненно существовавших между индийским и китайским сексуальным мистицизмом. С китайской стороны мы располагаем надежными историческими источниками, поскольку все сохранившиеся тексты можно датировать достаточно точно. Напротив, индийский материал представляется с исторической точки зрения весьма сомнительным, поскольку датировка основных текстов современными исследователями часто расходится на несколько веков. Первостепенной задачей в такой ситуации является попытка установить даты появления в Индии сексуального мистицизма.

Даже беглый обзор индийской религиозной мысли позволяет прийти к выводу, что сексуальный мистицизм, в основу которого был положен coitus reservatus, должен был появиться в Индии сравнительно поздно. И классический индуизм, и буддизм Хинаяны провозглашали в качестве высшей цели для подвижника избавление от цепи перерождений, а для достижения этой цели рекомендовалось подавление плотских желаний и, разумеется, сексуальное воздержание. В священных индуистских текстах половой акт окружен уважением, поскольку он символизирует творение на макрокосмическом уровне, а следовательно, и мужской член, лингам, и женский орган, йони, являются объектами поклонения (ср., напр.: «Брихадараньяка-упанишада», гл. 6, разд. 4). Эти тексты объясняют ритуальное значение сексуального союза, предлагают советы, как его провести ради обретения здорового потомства; они были обращены к мирянам, а не к самозабвенным адептам, стремившимся устранить сексуальный дуализм в своем теле. Санскритские «сексуальные пособия», такие как «Камасутра», в которых представлены индуистские взгляды на сексуальную жизнь, характерные для начала нашей эры, также были по преимуществу практическими пособиями для мирян. В них затрагиваются только физические аспекты искусства любви и нигде не говорится, что сексуальный союз может обладать мистическими функциями и способен помочь человеку достичь спасения.[229] Напротив, в санскритской литературе настойчиво подчеркивается, что подавление сексуальных желаний является для достижения спасения conditio sine qua поп, поскольку плотское желание — самая прочная цепь, привязывающая человека к сансаре, — оказывается наиболее серьезным препятствием на пути к освобождению от земных оков. Индийская литература изобилует рассказами о знаменитых аскетах, которые, достигнув почти божественных сверхъестественных способностей, в мгновение ока утрачивали все плоды своих аскетических усилий при одном виде прекрасной женщины. Эта же концепция присутствует в раннем буддизме, равно как и в джайнизме, причем в джайнизме делается еще больший акцент на воздержании и предельно аскетическом образе жизни (ср.: WIL, р. 437 f., 447–448).