Мыслить как Толстой и Витгенштейн. Искусство, эмоции и выражение - Генри Пикфорд

как для Лонгина и для Толстого воздействие возвышенного – это прежде всего страсть и общение.

97

Далее при цитировании в этой главе трактата «Что такое искусство?» указываются номера страниц в скобках.

98

Понимание искусства как духовной пищи проходит через весь трактат (см., напр.,61, 108, 191).

99

Первые главы трактата содержат полемику с предшествующими эстетическими теориями, основанными на идеях прекрасного или эстетического наслаждения, и здесь непосредственно не рассматриваются.

100

Младший брат Толстого Дмитрий умер от чахотки 21 января 1866 года – это переживание послужило основой для эпизода «Анны Карениной», где Левин навещает умирающего брата. Старший брат Толстого Николай умер от чахотки 20 сентября 1860 года в Йере на юге Франции. См. [Wilson 1988:132–135, 156–157].

101

См. также с. 163 (где в этот перечень включены «куклы фарфоровые») и с. 183: «та огромная область народного детского искусства: шутки, пословицы, загадки, песни, пляски, детские забавы, подражания…»

102

См. гл. XV (148–151). К. Эмерсон отмечает, что «искренность» происходит от слова «искра», «то, что вспыхивает на мгновение и либо разгорается, либо гаснет. Художественный эффект либо захватывает, либо не способен захватить» [Emerson 2002: 244]. И Толстой уподобляет действие подлинного искусства действию искры: «Бывает, что люди, находясь вместе, если не враждебны, то чужды друг другу по своим настроениям и чувствам, и вдруг или рассказ, или представление, или картина, даже здание и чаще всего музыка, как электрической искрой, соединяет всех этих людей, и все эти люди, вместо прежней разрозненности, часто даже враждебности, чувствуют единение и любовь друг к другу» (30: 158).

103

Эта сцена перекликается с более ранним похожим эпизодом в «Анне Карениной», где пребывающего в подавленном настроении Левина не заражает пение баб: «Левину завидно стало за это здоровое веселье, хотелось принять участие в выражении этой радости жизни. Но он ничего не мог сделать и должен был лежать и смотреть и слушать. Когда народ с песнью скрылся из вида и слуха, тяжелое чувство тоски за свое одиночество, за свою телесную праздность, за свою враждебность к этому миру охватило Левина» (18: 290).

104

В первом приближении эти примеры иллюстрируют или вызывают следующие эмоции: (1) радость, веселье; (2) материнская поддержка; (3) жалость или сострадание; (4) любовь ребенка к матери, а затем печаль.

105

Например: «Как только зрители, слушатели заражаются тем же чувством, которое испытывал сочинитель, это и есть искусство» (65).

106

Эту концепцию «маски» в теории выражения поддерживали такие теоретики искусства, как Б. Вермейзен, Дж. Левинсон и Дж. Робинсон; подробно она разбирается в главе 8.

107

Mise-en-abime (фр.) – прием бесконечной рекурсии, отражение фигуры внутри самой себя. – Примеч. пер.

108

Курсив Толстого. К. Эмерсон оспаривает утверждение, которое, как представляется, делает Толстой: что от художника аудитории передается определенная эмоция. Она цитирует отрывок из книги «Что такое искусство?»: «А так как каждый человек не похож на другого, то и чувство это будет особенно для всякого другого и тем особеннее, чем глубже зачерпнет художник, чем оно будет задушевнее, искреннее» (150). Он, по ее мнению, подтверждает ее тезис, что «искусство уничтожает разобщенность, но подчеркивает индивидуальность, и “первичная ценность”, которую “улавливает” реципиент, – это искренность» [Emerson 2002]. Но это вводит в заблуждение. Искренность – это склонность или черта, которой обладает человек, и, вероятно, она представляет собой отношение (человек Р искренен в выражении Е чего-то F), в то время как эмоция не имеет подобной логической структуры. Согласно моему прочтению, речь в цитированном выше отрывке идет о конкретизации чувства: Толстой допускает, что передаваемое чувство может быть конкретизировано каждым человеком более тонко или грубо. Например, один может различать между сожалением и раскаянием, в то время как другой – нет: для первого человека передаваемое чувство было бы более конкретным, чем для второго, но из этого не следует, что то, что передается, является просто «искренностью».

109

Ср.: «Так отделяется искусство от неискусства и определяется достоинство искусства, как искусства, независимо от его содержания, т. е. независимо от того, передает ли оно хорошие или дурные чувства» (151).

110

Следует отметить, что в «Что такое искусство?» Толстой не придерживается строгого разграничения между критерием «истинного искусства» (заразительность чувства) и критерием «хорошего искусства» (содержание передаваемого чувства): см. главу VI, где он постулирует мысли, которые будет далее развивать в главе XVI.

111

«В соборе Левин, вместе с другими поднимая руку и повторяя слова протопопа, клялся самыми страшными клятвами исполнять все то, на что надеялся губернатор. Церковная служба всегда имела влияние на Левина, и когда он произносил слова “целую крест” и оглянулся на толпу этих молодых и старых людей, повторявших то же самое, он почувствовал себя тронутым» (19: 224).

112

Подобное явление Толстой описывает в «Исповеди» и в «Записках сумасшедшего», как мы видели в главе 2. В этом смысле Левин особенно резко противопоставлен Каренину, который целиком погружен в мир чиновничьей официозности и поэтому, пусть «во всех делах руководившийся теперь Писанием», сохраняет прохладную отчужденность от всех соблюдаемых им норм и правил, так как его отношение к правилам в глубине души остается прежним: «Что до меня, то я исполняю свой долг» (19: 89).

113

Ср. у Витгенштейна в «Трактате» (6.51): «Скептицизм не неопровержим, но явно бессмыслен, поскольку он пытается сомневаться там, где невозможно спрашивать.

Ибо сомнение может существовать только там, где существует вопрос; вопрос – только там, где существует ответ, а ответ – лишь там, где нечто может быть высказано» [Витгенштейн 1994, 1: 72].

114

Фогелин также отмечает, что эти взгляды явным образом восходят к Канту и Шопенгауэру [Там же]. Ср. у Витгенштейна в записных книжках, относящихся ко времени написания «Трактата»: «Этика не имеет дела с миром. Этика должна быть условием мира, подобно логике» [Витгенштейн 2009: 131]. На эту общую тему см. [Stokhof 2002].