Искусство просвещать. Практическая культурология для педагогов и родителей - Евгений Александрович Ямбург

Сведение многослойного явления к одной-единственной причине малопродуктивно. Следует отделять возрастные формы опасного поведения, помня о том, что психологическая взвинченность подростков происходит на фоне эндокринных бурь. Поиск взрослости подталкивает их к экстремальному поведению, проверке себя: «на что я способен». Это и страх быть осмеянным, не принятым в своей возрастной группе, чье мнение для них несравненно важнее оценки родителей, учителей и прочих взрослых, которые «не догоняют». Словом, сложное многоаспектное явление диктует необходимость системного подхода к его анализу.

Знаменательно, что если раньше среди страхов человечества на первом месте был страх смерти, то, как показывают последние исследования, в настоящее время, потеснив страх смерти, на первое место вышел страх бессмысленности жизни. Что в равной степени характерно для богатых и бедных стран, детей и взрослых.

Поменять себя

Так что же делать в данных конкретных обстоятельствах? В поисках ответов на подобные вопросы я больше доверяю художественной интуиции людей тонко чувствующих, искренне болеющих за судьбы отечества. Среди них – замечательный поэт Владимир Николаевич Корнилов, ушедший из жизни в 2002 году. Незадолго до смерти он написал стихотворение, которое я рассматриваю как педагогическую программу, прежде всего обращенную к людям взрослым, но отягощенным неизжитыми подростковыми социально-психологическими комплексами, среди которых патернализм, стремление переложить ответственность за свое существование, включая семью и детей, на государственных мужей.

Подростковые комплексы неизбежны у подростков, которые должны ими переболеть. Но когда ими продолжают страдать люди, достигшие зрелого возраста, трудно надеяться, что они проявят необходимую мудрость и терпение во взаимодействии с тинейджерами.

Считали: все дело в строе,

И переменили строй,

И стали беднее втрое

И злее, само собой.

Считали: все дело в цели,

И хоть изменили цель,

Она, как была доселе, —

За тридевятью земель.

Считали: все дело в средствах,

Когда же дошли до средств,

Прибавилось повсеместно

Мошенничества и зверств.

Меняли шило на мыло

И собственность на права,

А необходимо было

Себя поменять сперва.[10]

Поменять себя – задача сложная, но выполнимая. Во всяком случае, она не влечет за собой немедленных глобальных революционных (и, как показывает опыт, зачастую связанных с кровавыми эксцессами) преобразований. Ее решение дается детям легче, нежели взрослым. В самом деле, нетерпимые взрослые готовы взорваться по любому поводу. Они с трудом осваивают иные модели поведения, в основе которых – стремление понять другого, не похожего на тебя человека, исходная доброжелательность и умение отличать главное от второстепенного в выстраивании взаимоотношений.

В 2018 году в одной из школ произошел очередной эксцесс, который меня попросили прокомментировать СМИ. Администратор школы не пустил на занятия старшеклассницу, чьи волосы были окрашены в голубой цвет.

Дежавю – привет из советской педагогики. С какими только проявлениями чуждых нам нравов не боролась советская школа: с длинными волосами (под хиппи и битлов) у мальчиков, с макияжем и сережками у девочек, с джинсами и кроссовками Adidas. Тогда появилась шутливая частушка: «Кто носит тапки „адидас“, тот нашу родину продаст». Доставалось и педагогам. Когда я только начинал работать, женщинам в школе категорически запрещалось носить брючные костюмы. Разумеется, как и сегодня, при решении деликатных вопросов использовался не письменный приказ, а настоятельная устная рекомендация. Вспоминаю, как, выполняя распоряжение директора, мужчина-парторг подходил в учительской к молодой учительнице и, краснея от смущения, просил: «Ну ради меня, снимите, пожалуйста, штаны».

Все эти войны мы бесславно проиграли. И сегодня я с улыбкой встречаю в вестибюле школы дедушку моего поколения с длинными волосами и серьгой в ухе (вылитый Пресняков-старший) и молодых тридцатилетних мам с разноцветными прическами, ожидающих своих детей. И вот опять: «на колу мочало – начинай сначала». Как будто помимо цвета волос нам не хватает источников конфликтных ситуаций.

До каких пор мы будем наступать на те же грабли? На память приходит строка из стихотворения И. Иртеньева:

Бьют часы на Спасской башне,

Мчится поезд под откос,

С Новым годом, день вчерашний!

Здравствуй, дедушка склероз![11]

Между тем дети чрезвычайно наблюдательны, они мгновенно ухватывают бытовые детали, улавливая атмосферу человеческих отношений. Случилось так, что одна из наших учениц уехала с родителями в Канаду. В письме она рассказывает о поразившем ее случае.

«Вхожу в автобус. На переднем сиденье пожилая женщина примерно лет восьмидесяти странного вида. Часть ее жидких волос окрашена в розовый цвет, а другая – в голубой. Вероятно, и в своем преклонном возрасте бабушка хочет выглядеть прикольно! Каждый новый пассажир, входящий в автобус, считает своим долгом сделать ей комплимент: „Вы сегодня выглядите очаровательно! Вам удивительно идет эта прическа“ и т. д. и т. п. Никаких насмешек, ни одного слова осуждения, не говоря уже об оскорблениях, которые может вызвать внешний вид чудаковатой старушки. Представьте себе эту бабулю и реакцию на нее в вагоне московского метро».

Легко ли быть молодым? Нет, ибо подростковый возраст отягощен колоссальным количеством комплексов, связанных с внешностью, половым созреванием и т. д. и т. п. Взрослые об этом забывают и тешат себя мифами о безоблачном детстве.

Среди тех, кто помнил себя в подростковом возрасте – всемирно известная детская писательница Астрид Линдгрен, автор «Малыша и Карлсона» и «Пеппи Длинныйчулок».

Перелистываю изданную у нас недавно книгу «Ваши письма я храню под матрасом» Сары Швардт – женщины, которая в детстве тайно переписывалась с Астрид Линдгрен. Переписка началась, когда Саре исполнилось всего двенадцать, и продолжалась не один десяток лет. Она была очень трудным подростком: воровала, бывала в психиатрической клинике, сбегала из дома, считала себя некрасивой, глупой, ленивой… И делилась самыми сокровенными мыслями с известной писательницей. «У меня очень плохой почерк», – извиняется девочка. В ответ Астрид посылает ей рецепт от врача, написанный «как курица лапой», и советует научиться печатать на машинке. Так автор «Карлсона» снимает один из комплексов ребенка и ставит ему новую интересную задачу.

Астрид пишет Саре, что в тринадцать лет она тоже считала себя «уродом», дает девочке советы, как вести себя в конфликте с одноклассниками. Сейчас бы это назвали дистанционным воспитанием. Но письма актуальны и сегодня… Эта книга, помимо прочего, – бесценный педагогический источник, прочитать ее, я считаю, одинаково важно как родителям, так и их детям.

Сара, которая стала прекрасной бабушкой, приезжала к нам в школу и рассказала свою историю моим ученицам – таким же страдающим многочисленными комплексами девчонкам, которым очень непросто расти. Это была