Яков Бромберг - Евреи и Евразия

История американско-еврейского опыта завершается еще одной неудачей на длинном пути народа-неудачника. Миллионные цифры американских гетто и их мнимые количественные достижения в смысле общественной организации, самопомощи и того, что на демократическом языке именуется просвещением масс, не должны никого обманывать. Детальное описание действительности, скрывающейся под соблазнительной и хорошо оплачиваемой рекламой, завело бы нас слишком далеко. Удовольствуемся утверждением, что эта действительность во всем под стать общему для Америки жизненному стилю анархически-безобразной крупности, лишенной истинного величия.

Американско-еврейский замысел разделяет еще другую особенность этого стиля: его культурную провинциальность и несамостоятельность. Социально-бытовые формы жизни американского еврейства могут вызывать интерес своей курьезной уродливостью, но не в состоянии прибавить что-нибудь существенно новое к нашему культурно-историческому опыту.

Все пути, стоящие перед американским еврейством — бытовая американизация, религиозная протестантизация, окончательное порабощение магнатами биржи или окончательное подпадение под одержимость социальной утопией по-разному ведут в один и тот же тупик.

Основные вопросы будущности исторического еврейства будут решены в пределах его евразийского сосредоточения. Факт существования современного американского центра ничем не уменьшает важности этого основного культурного очага. Рассмотрение комплекса неблагополучных американско-еврейских проблем опять приводит к основному русско-еврейскому узлу. Тем не менее результаты американского опыта исполнены высокой поучительности. Его предостерегающий пример должны непрестанно иметь перед глазами те, кто хочет честно послужить в будущем родному народу, не впадая опять в рецидивы утопизма.

Да будет нам позволено заметить, что и чисто русская эмиграция в Америке, не исключая и ее последнего, наиболее патриотического наслоения — беженцев гражданской войны, с тревожной быстротой поддается соблазнам демократической стандартизации. Для дела грядущего возрождения России большинство этой массы можно считать безвозвратно потерянным.

К несчастью, американские соблазны обладают силой действовать и на расстоянии. Об этом красноречиво свидетельствует пример Европы. Над угрозой американизма не мешало бы призадуматься и идеологам, и вождям общерусской политической эмиграции, в среде которой в последнее время не редкость встретиться с вожделениями об американизации будущей России.

Настает время, когда американский опыт еще раз и по-новому становится доказательством от противного.

Я.А. Бромберг. О необходимости пересмотра еврейского вопроса[33]

В грозном испытании революционной катастрофы достигаются истинные отношения и сокровенные смыслы вещей, прежде закрытые пыльной паутиной лжи и условной словесности. Впервые облеклись в плоть и кровь предметы доступные прежде только логизирующему отвлечению; разделилось незыблемо соединенное, соединилось несовместимое, и истинная цена людям и вещам обозначилась с предельной ясностью и остротой.

С каждым днем все яснее обнаруживается истинный нравственный лик самого безнадежно закоренелого адепта оптимистического изуверства, самого ненасытного меломана призрачных звуков утопической музыки — еврейского «периферийного» интеллигента. Окончательно и невозвратно уходит в прошлое столь знакомый, столько раз увековеченный разночинно-интеллигентской литературой образ неприкаянного еврея, вечно гонимого идеалиста-непротивленца, взыскующего земного царства истинной правды в людях. Не ушел и он от великого пересмотра сущностей и ценностей, глубоко забирающий скальпель великого испытания отделил и в нем существенное от привходящего и случайного, и во вчерашнем аскете-бессребренике со слишком недвусмысленной ясностью проступают черты мстительного хищничества, злобного изуверства, идоложертвенной ярости и холопского, слепого, нерассуждающего усердия перед калифами на час (отнюдь не только коммунистическими). Исполняются как будто предсказания злейших антисемитов, и все беспомощнее звучит оправдательный лепет еврейских «прогрессивных» деятелей, все еще тщетно хватающихся за мнимые остатки давно промотанного нравственного капитала, нажитого предыдущими поколениями в десятилетиях преследований и страданий. Мало можно найти случаев, где бы столь выпукло проявилось много раз изобличенная органическая неспособность «прогрессивных демократов» к мало-мальски соразмерному пониманию происшедшего в наши страшные годы — во всей его грозной непоправимости, упраздняющей и обессмысливающей все унаследованные из прошлого мерки и шаблоны.

Основные, численно подавляющие кадры еврейской периферийной интеллигенции сейчас либо густо вливаются в ряды служителей и хвалителей коммунистической власти, ее практики и теории осуществления земного рая, либо с не меньшим рвением впрягаются в колесницу нивелирующего мещански-демократического европеизма, в больной периферийной среде обернувшегося своеобразно-уродливым явлением сионизма. Последнее направление заслуживало бы пристального внимания исследователей и со стороны широко принципиальной, представляя собою настоящее экспериментальное reductio ad absurdum современной эволюционно-гуманистической и декларативной теории национально-большинственного государства «по вильсоновским пунктам», с его мнимой независимостью, добровольно подчиняющей себя идейно-европейскому шаблону демократизации и секуляризации, а конкретно-политически — интересам крупных западных держав. Автор не имеет возможности на предоставленных ему немногочисленных страницах вдаваться в сравнительный разбор обеих социально-исторических утопий современной еврейской периферии, произведенный им в упомянутой выше более обстоятельной работе. В ней обе главные разновидности еврейского утопизма возводятся к общим основным причинам, коренящимся в полном помрачении и омертвении основной религиозно-культурной субстанции иудаизма как вероучения и как исторической категории, окончательно и непреложно обнаружившемся в периферийной среде его ныне «правящего слоя», — единственного, к несчастью, носителя исторической роли еврейства в глазах окружающего человечества.

Зародившись в конце XVIII века быстрым вкоренением в высших слоях еврейской среды идей и мироощущения европейского нивелирующего просвещенства (напомним только о деятельности М. Мендельсона, доныне не нашедшего настоящей религиозно-философской оценки как в хороших, так и в дурных своих сторонах), еврейская периферия безостановочно концентрировала в себе крепчайшие настои католическо-протестантского европеизма. (Конечно нет нужды добавлять, что здесь имеется в виду отнюдь не сокровенное догматически-метафизическое существо Латинства и Реформации, а более отдаленные его последствия обращенные к поверхности культурно-правовых и политических отношений и философских течений. Что тут есть сокровенная связь начал и концов — установлено с достаточной ясностью русской критикой западных начал от И. Киреевского до Н. Бердяева.) Все назойливее и соблазнительнее становится перед духовными очами периферии лжерелигиозная утопия всеобщего спасения и устроения человечества в пределах земного царства. Парадокс истории именно в еврейской среде взрастил самые пышные цветы того социального и сверхнационального лжемессианизма, который явлен был некогда в папоцезаристской первоутопии ускоренного низведения на землю Царствия Божьего мирскими средствами авторитарно-организационного устроения и овладения материальной плотью мира.

И не случайно в этой же периферийной среде, в лице ее сионистского крыла, предстает в наиболее уродливом заострении тот примитивно-стяжательский лженациональный шовинизм этнических особей, в котором исходит на наших глазах та европейская «новая история», над колыбелью которой некогда воссиял гордый замысел национального государства. В обезбоженной и обездушенной периферийной среде верность еврейской религиозно-культурной сущности как конкретному вселенско-историческому началу, освященному чаемыми мессианскими, метаисторическими свершениями, на наших глазах все явственнее и циничнее подменяется нетерпимейшим эгоизмом и автоидолатрией (самопоклонением). Осуществляются зловещие пророчества благороднейшего из сынов еврейства, М. О. Гершензона, высказанные в его лебединой песне — «Судьбах еврейского народа».

Количественная огромность масштабов, выражающих размеры участия еврейской периферийной полуинтеллигенции в худших проявлениях коммунистического изуверства, увы, слишком достаточно известна. Нелепо и недостойно для всякого еврея, желающего истинного и последнего духовного блага своему народу, защищать это участие увертливыми уловками строптивого законничества вместо мужественного приятия всей тяжести своей национальной доли вины в крайностях фанатического утопизма, явленных ужасами российской катастрофы. В переживаемые дни нам подобает не прислушиваться к праздному суесловию самообманывающегося оптимизма, а в сосредоточенном самопознании обретать новые пути к очищению и спасению.