Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов

Или же, может быть, история христианства по существу еще и не начиналась? а опыт прошлого – не более чем «прелюдия» к только лишь открывающейся подлинной жизни во Христе, к великому Богочеловеческому делу?

Отвечать на эти вопросы – предстоит нам, современному поколению христиан. Но обдумывая эти проблемы, постараемся сохранить верность пророческому призыву Владимира Соловьева – призыву служить Христу свободно и творчески, не как рабы, но как друзья и сыны Божии.

Полемика, вызванная рефератом Владимира Соловьева, продолжалась около года. Однако очень скоро обсуждение основных тем реферата – отношение христианства к нуждам мира, роль Церкви в деле преображения жизни, религиозный смысл гуманизма – сменилось спором о более частной, хотя и весьма болезненной проблеме – о существовании религиозных преследований в православной церкви. Первый фельетон Ю. Николаева заканчивался такими словами:

«По мнению г. Соловьева, христианство только и сделало, что учредило инквизицию. Но инквизицию создало не христианство, а католичество, папизм, уже окончательно утративший дух Христов. Однако г. Соловьев не стеснялся сказать, что инквизиция существовала я в Восточной Церкви… Это – устаревшая и довольно обычная папистская клевета на нашу Церковь – и вот её-то повторяет г. Соловьев… Весь дух Восточной Церкви, все её принципы противоречат религиозным гонениям, и вот почему в Православной Церкви никогда не было организованного, узаконенного института, каким была инквизиция… Это так всем известно, что невозможно даже представить, на чьё слепое, бессмысленное доверие к своим словам рассчитывал г. Соловьев» (3).

Обходя молчанием ответ Вл. Соловьева «я никогда не говорил и не мог говорить, что христианство произвело одну только инквизицию» (13), В. А. Грингмут и Ю. Николаев в фельетонах от 26 октября вновь повторили свои возражения: «Инквизицию возвело в принцип папство, чего в Восточной Церкви никогда не было» (15). «Инквизиция потому не могла появиться и утвердиться на Востоке, что принцип насилия противен всему духу Восточной Церкви. Инквизиция преследовала даже не свободу пропаганды, а свободу совести – и в этом весь её безграничный ужас. Требовали, под угрозой костра, чтобы человек для себя и про себя веровал так, а не иначе» (16). Далее, обличая «папистские и иезуитские» полемические приемы Соловьева, Ю. Николаев выписал из «Истории Церкви» Робертсона рассказ о мятеже жителей Фессалоник в 390 году и о жестоком подавлении его императором Феодосием. «Тут был просто бунт против гражданских властей, и не было даже тени религиозного преследования, как это утверждал г. Соловьев», – закончил свой исторический экскурс автор «Московских Ведомостей».

Соловьев ответил на все эти выпады ядовитым письмом в редакцию, в котором высмеял неуклюжие аргументы «Московских Ведомостей».

«…В фельетоне, подписанном «Ю. Николаев», заслуживает внимания один пункт, показавшийся любопытным и самому автору. Лица, бывшие в закрытом заседании после реферата, припомнят, что в споре с одним членом-соревнователем по вопросу о религиозных гонениях я сделал два исторических указания: во-первых, я указал на тот известный факт, что начало инквизиции как учреждения было положено императором Феодосием в Константинополе; а во-вторых, как яркий пример религиозных преследований в Византийской империи я напомнил избиение Павликиан (еретиков-дуалистов в Малой Азии) при императрице Феодоре. Эти два факта, отдаленные друг от друга на пять слишком веков, по-видимому, одинаково неизвестные моему оппоненту, смешались в его воспоминаниях, а неумелая справка с учебником превратила их в третий факт, о котором не было и не могло быть речи, так как он вовсе к делу не относится. В результате получилась такая путаница, которую, конечно, не мог бы разобрать читатель, не бывший в закрытом заседании Психологического Общества. Феодосий, основывающий инквизицию, и Феодора, избивающая Павликиан, являются под пером г. Ю. Николаева в виде Феодосия, избивающего… Солунян! И затем выписывается из учебника история этого избиения, чтобы доказать (как будто в этом кто-нибудь сомневался), что оно не имело никакого отношения к религиозным преследованиям. Но почему же г. Ю. Николаев не выписал из другого учебника рассказ о битве на полях Каталаунских или о Бородинском сражении? Ведь тут также были избиения и также не имевшие никакого отношения к инквизиции. И почему же, с другой стороны, он не осведомился о фактах, на которые ссылался я: об избиении Павликиан Феодорой и об учреждении инквизиции Феодосием Великим?

Вероятно, он нуждается в дальнейших указаниях, которые я с удовольствием готов ему дать. Массовые казни Павликиан (с инквизиционным процессом, а также и безо всякого процесса) были произведены в 848 году, о них сообщают византийские писатели: продолжатель Феофана и другие; число казненных определяется различно – не менее десяти тысяч и не более ста тысяч. Во всяком порядочном учебнике по церковной или византийской истории этот факт излагается более или менее подробно.

Что касается до законодательного учреждения инквизиции в Византии, то я не буду затруднять своего оппонента ссылками на византийские своды законов. В редакции «Московских Ведомостей» наверно есть Брокгауз или Мейер. У этого последнего (Meyers Konversations Lexicon, 4. Aufl. VIII. В. S. 970) в статье «Inquisition» г. Ю. Николаев может прочесть следующее краткое, но на первый раз достаточное известие: «Уже при императорах Феодосии Великом и Юстиниане учреждены были особые судьи (Gerichts personen) для розыска тех, которые не принадлежали к православной вере, например, манихеев, и затем разысканные подвергались обыкновенно церковным, но также и градским наказаниям». Если же, не довольствуясь этим, г. Ю. Николаев обратится к законодательным актам, то он увидит, что эти наказания против еретиков или даже против таких раскольников, как донатисты, – доходили до смертной казни» (24).

Однако редакцию «Московских Ведомостей» доводы Владимира Соловьева не убедили. Ссылаясь на те же справочники, Ю. Николаев писал: «Мейер действительно говорите факте общеизвестному.е. о том, что инквизиция была делом римской иерархии… Инквизиция есть суд веры, который римская иерархия вызвала к жизни… Не желая затруднять меня, г. Соловьев предпочел сослаться на словарь Мейера. Но если б он затруднил себя и заглянул в «Византийские своды законов, то есть в кодексы Феодосия и Юстиниана, то тотчас бы увидел, как опасно полагаться на энциклопедические словари, увидел бы, что Мейер ошибся, а его ошибку повторил и он, «ученый» г. Соловьев… В кодексе Феодосия находится только один закон, на который, и то с натяжкой, мог бы сослаться г. Соловьев в качестве изобретателя восточной инквизиции 382 г., изданный специально против манихеев… В кодексе Юстиниана уже нет не только вышеприведенного Феодосиева закона, напоминающего что-нибудь подобное инквизиции, как особого и постоянного учреждения… Подробности г. Соловьев может найти у Блунчли в Deutsches Staatsworterbuch B.V, под словом: Inquisition" (27).

Доводы Ю. Николаева трудно признать убедительными. Да и сам спор со ссылками на