Искусство просвещать. Практическая культурология для педагогов и родителей - Евгений Александрович Ямбург

у нас в школе сложилась давняя традиция, когда накануне нового учебного года на августовском педсовете молодым специалистам дарят книги. Например, «Как любить ребенка» Януша Корчака. Но в данном случае молодому программисту уместнее будет подарить «Каштанку».

Но вернемся к посвященным, к тем, кого удалось заразить страстью к чтению. Мы обменялись книжками на новогодние праздники. Юные телевизионщики составили список фильмов, созвучных истории Алексея. Договорились обмениваться впечатлениями в чате. Кто-то запал на Улицкую, кто-то на «Гадкого утенка» Г. Померанца. Параллельно была поднята история доктора Федора Петровича Гааза, который посвятил свою жизнь помощи заключенным, избрав девизом слова «Спешите делать добро».

И тут прояснилась еще одна педагогическая задача: сопряжение различных пластов культуры в сознании подростков. Образно говоря, ее можно сравнить с нахождением точек пересечения параллельных прямых их развития. Всплыла эта задача в ходе одного из «Четвергов», когда обсуждался вопрос, почему «Записки гадкого утенка» Померанца стали настольной книгой для заключенного. И тут одна из участниц обсуждения вспомнила, что видела мультипликационный фильм Гарри Бардина «Гадкий утенок». Еще бы ей не вспомнить. Ведь, готовя ребят к встрече с выдающимся аниматором, я целый год показывал им его фильмы. Но тогда она была еще слишком мала, а фильм Гарри Бардина, как всякое подлинное произведение искусства, многослойный. Я не раз наблюдал во время просмотра картины в детской аудитории, как даже маленькие дети начинали махать руками, помогая взлететь гадкому утенку, преображенному в прекрасного лебедя. Очевидно, что политическая сатира и тем более философский пласт фильма оставались за пределами их восприятия. Но детские впечатления не пропадают бесследно. Проходит время, и они вспыхивают совершенно в ином контексте. В данном случае – в контексте переписки заключенного с Улицкой. В результате у девушки возникла потребность пересмотреть фильм с высоты подросткового возраста. Что ж – естественным образом, без педагогического давления восстановлен еще один необходимый элемент культурной инициации – потребность периодически перечитывать серьезные книги и пересматривать достойные фильмы.

В какой-то момент я с радостью и одновременным испугом обнаружил, что отстаю в темпах развития от подростков, ибо их круг чтения и кинопросмотров стремительно расширялся. Что естественно, ибо каждый из них копал в своем направлении, а мне, как руководителю проекта, необходимо было держать в поле зрения всю панораму.

Так яйца, сами того не ведая, начали учить старую педагогическую курицу. За что им отдельное спасибо, ибо главная опасность, подстерегающая педагога, состоит в закостенелости, безапелляционности суждений, привычке изрекать истины, не принимая во внимание никаких возражений. Отсюда и презрительная коннотация расхожего выражения про яйца и курицу. Но самодовольная курица, остановившаяся в своем развитии, быстро превращается в надутого индюка – еще один знаковый персонаж все того же фильма Гарри Бардина!

Но вернемся к апологии чтения.

Выработка привычки к постоянному чтению и многократному возвращению к прочитанному, при всей своей несомненной важности, не самоцель. Она лишь необходимая ступень к пробуждению в человеке творческого начала. Подлинное творчество, разумеется, предполагает серьезный фундамент. Но бесконечное накопление эрудиции, объем которой демонстрируют участники телевизионного шоу «Своя игра», – всего лишь обманка, штукарство, рассчитанное на создание внешнего эффекта, на то, чтобы своей причудливостью и необыкновенностью поражать чье-либо воображение. Разве во имя этого мы стараемся привить подросткам жажду чтения? Конечно же нет!

Жажда чтения – своеобразный гумус, питательный слой, та самая почва, на которой взрастают творческие способности человека.

Они-то и поднимают его над превратностями судьбы, помогают выстаивать в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Разбуженные творческие способности позволяют человеку возвыситься до творческого преображения жизни и тем самым осуществить свое главное предназначение.

Творческое преображение жизни – инструмент постижения мира во всем его противоречивом единстве, лекарство от уныния и достойный способ существования человека, который надеется оставить свой след после неизбежного ухода.

Именно этот процесс оказался запущен в результате реализации нашего совместного проекта. О первых результатах судите сами. Проект же, задуманный как открытый, в том числе и во времени, будет продолжаться.

Радость бытия

От ямщика до первого поэта,

Мы все поем уныло.

Александр Пушкин[69]

Наша вина перед жизнью состоит в том, что мы не умеем ей радоваться.

Людмила Улицкая

Все время веселый. Это мешает на уроке.

Учительская запись в дневнике ребенка, адресованная родителям

Апология праздника

Сознательно погружая подростков в совсем не детские вопросы, открывая перед ними драматизм, а порой и трагизм бытия, не будем забывать о том, что взросление и дальнейшее существование человека не могут строиться на одной минорной ноте, или, говоря по-другому, не могут быть окрашены только в трагические багровые тона. На память приходит строфа замечательного поэта Бориса Слуцкого: «Весело надо делать грустное дело свое». Примерно так, как это делает наш современник и классик М. М. Жванецкий. Но сказанное в полной мере относится и к педагогической деятельности. Детям, впрочем как и взрослым, необходим праздник, создающий веселье Духа.

Драматизм человеческого существования, трагические коллизии бытия, хрупкость и непрочность земных устроений – все это еще не повод окрашивать жизнь окружающих тебя людей в мрачные эсхатологические тона, отравлять их короткое земное существование ядом пессимизма. Тем более это недопустимо в отношении детей и юношества. Я уже приводил в одном из предыдущих этюдов глубочайшее высказывание святого Силуана: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся». Трезвое осознание грозных проблем нашей эпохи – лишь половина дела. Другая, не менее важная его часть – научить растущего человека достойно переносить тяготы существования, поддерживая себя и окружающих, в том числе весельем, шуткой, мягким юмором. Люди, наделенные чувством юмора, умеющие снять напряжение в трудных ситуациях, особенно востребованы в годы суровых испытаний, народных бедствий. Это замечательно почувствовал и прекрасно выразил в «Василии Теркине» А. Т. Твардовский.

Серьезное отношение к юмору демонстрировал и протестантский пастор Ричард Вурмбрандт. Находясь на краю гибели в нацистской тюрьме, он объяснял сокамернику, профессору Поппу, свое религиозное отношение к веселью: «Талмуд повествует нам об одном рабби. Однажды он шел по улице, как вдруг услышал голос пророка Илии: «Хотя ты постишься и молишься, ты не заслужил такого почетного места на небе, как те двое мужчин, которые как раз идут по другой стороне улицы». Рабби побежал за незнакомцами и спросил: „Вы подаете много милостыней?“ Оба рассмеялись: „Нет! Мы сами – нищие!“ „Тогда, наверное, вы целый день молитесь?“ „Нет, мы необразованные люди, мы не знаем, как надо молиться“. „Тогда скажите, что вы делаете?“ „Мы шутим и смешим печальных людей“.

Попп