Мифы Дальнего Востока. От хозяина тайги Дуэнте и шаманки Кытны до духов вулканов и мухоморных девушек - Татьяна Владимировна Муравьева

забеременела от злого духа в образе тигра. Ее брат в гневе убил сестру и сжег ее тело. Но пока оно горело, из огня вылетели искры и превратились в Ача-Амбани, которые разлетелись по всему свету.

УДЭГЕЙЦЫ

Удэгейцы живут в Уссурийской тайге в Приморском и Хабаровском краях. Их численность — около полутора тысяч человек. Самоназвание народа происходит от слова удигэ, что означает «лес», «тайга».

Основными занятиями удэгейцев издревле были охота, рыболовство и добыча целебного корня женьшеня. Знали удэгейцы и ремесло: их кузнецы ковали не только предметы обихода и охотничьего снаряжения, но и изящные украшения для наконечников копий, а также серьги, которые носили в ушах и в носу.

Удэгейцы жили отдельными семьями и в летнее время часто кочевали в поисках лучших охотничьих и рыболовных угодий. Зимние поселения были постоянными, причем некоторые из них существовали на одном месте более ста лет. Зимние жилища представляли собой полуземлянки или невысокие срубные постройки, иногда в качестве зимнего жилища использовался отапливаемый чум. Летом жили в различной формы шалашах, покрытых несколькими слоями бересты.

Хуан Цин Чжигун Ту. Удэгейцы. 1769 г.

Wikimedia Commons

ИЗНАЧАЛЬНЫЕ ВРЕМЕНА

Удэгейский миф о сотворении земли очень похож на соответствующий миф нанайцев. Первобытный хаос здесь также описан как бесконечное водное пространство с маленьким островком, на котором жила некая старуха. По аналогии с нанайским мифом можно предположить, что она была божеством земли. Однажды на островок с неба опустилась утка и прожила там семь лет. Но потом старуха почему-то решила прогнать утку, и та, улетая, набрала в клюв немного земли, которую разбросала по морю. Там, где земли упало побольше, образовались материки, а где поменьше — острова.

Удэгейцам известны общетунгусские верховные божества Эндури и Хадау, однако функциями бога-творца они наделяли хозяина неба Чинихе-Мафа64, от которого, по их словам, «сделалось бесчисленное множество вещей».

В другой удэгейской версии сказания о начале времен сотворение мира связывается с раковиной-каури, которую называют Кяхта онилени — «самая старая раковина». У многих народов раковины-каури символизируют женское начало, источник жизни. В удэгейском мифе рассказывается, что такая раковина «первая появилась в дни творения» и дала «первое движение жизни». Но она же принесла в мир и смерть. Центральный персонаж мифа о том, почему люди начали умирать, Уцза, скорее всего, первочеловек, хотя напрямую об этом не говорится.

В изначальные времена люди не умирали. Жил тогда один егда65 по имени Уцза. Никто не знал, откуда он родом и кто его отец и мать. Как и все, Уцза охотился, ловил рыбу и тем кормился.

Однажды после удачной охоты присел он отдохнуть на берегу лесного озера. Вдруг со дна озера послышался какой-то шум. Уцза заглянул в воду и увидел на глубине множество раковин-каури. А одна из них — самая большая — была наполовину женщиной. Говорит раковина-каури: «Я дала всему живому движение и свет. На земле появилась жизнь, но никто из живых не умирает. А без смерти не может быть и рождения, потому что нет места для новых людей. Ты должен проложить дорогу в царство смерти. Возвращайся домой и начинай копать возле своего очага. Копай до тех пор, пока не увидишь другое небо и другой мир. А когда увидишь, закрой выкопанный проход берестой, чтобы раньше времени никто о нем не знал».

Послушался Уцза, вернулся домой и стал копать. Долго копал. Сначала увидел он непроглядную тьму, а потом светлое небо, сопки, реки, тайгу — все как на земле. Полюбовался Уцза незнакомым миром, затем, как велела Кяхта онилени, закрыл проход берестой, но оступился и нечаянно встал на нее. Не выдержала береста его тяжести — провалился Уцза в нижний мир.

Так Уцза стал первым человеком, попавшим в царство мертвых. За ним пошли туда и другие, и на земле установился порядок: старые люди умирают и вместо них рождаются новые.

К мифам о сотворении мира можно отнести мифологическую сказку о том, как на земле появились разные растения:

Жил один Егда. Захотелось ему узнать, где кончаются земля и небо. Встал он на лыжи и побежал. Много дней бежал, а края земли все нет. Подумал Егда: «Может быть, я медленно бегу?» Позвал разных птиц и велел им лететь впереди, а сам побежал следом. Но скоро птицы остались далеко позади. Понял Егда, что бежит он быстро — быстрее птиц, просто до края земли очень далеко.

Так бежал Егда много дней. Вот закончилась дремучая тайга, начались бескрайние болота. Дни стали короче и сумрачнее, ночи — темнее и длиннее, потянуло холодом, закружились вокруг Егды ледяные ветры. Вдруг послышался страшный грохот. Смотрит Егда — небо у горизонта начало то приближаться к земле, то удаляться, как будто разевает огромную пасть какое-то чудовище. Вот опять раскрылся страшный зев, в глубине его запылал огонь. Услышал тут богатырь громовой голос: «Ты дошел до края земли и неба, узнал, где они заканчиваются. Но назад ты уже не вернешься и никому об этом не расскажешь».

Испугался Егда, но, подумав, вскинул свой охотничий лук, вложил в него стрелу и громко крикнул: «Если попаду стрелой в огонь, то смогу вернуться домой, а если промахнусь — останусь здесь навсегда». Полетела стрела, вонзилась в самую середину огня. Огонь тут же погас.

Подошел Егда к тому месту, где он только что горел, и увидел мертвого каменного великана. В боку у него торчала стрела. Хотел Егда выдернуть стрелу, но она выскочила сама, ударила его по колену, сломала ему ногу.

Не может Егда ни шагу ступить. «Неужто, — думает, — придется мне здесь умереть?» Стал он звать на помощь зверей и птиц, но никто его не услышал. Наконец прилетел черный ворон. Говорит ему Егда: «Лети к моим отцу и матери, скажи, чтобы они прислали чего-нибудь, чем бы я мог исцелиться».

Полетел ворон в селение, сел на дерево возле дома Егды и закричал: «Кур-кур! Старик! Старуха! Ваш сын дошел до края земли и неба, убил каменного великана и ранил себя стрелою. Нужно ему снадобье, чтобы исцелить свою рану!»

Старик и старуха были сведущи в лекарском деле, сложили они в котомку много целебных снадобий, привязали ее ворону на спину, и тот полетел обратно. Тяжела оказалась котомка. То и дело приходилось ворону садиться, чтобы отдохнуть. Первый раз сел он на вершину кедра, подумал и оставил там часть снадобий, чтобы легче было дальше лететь. Улетел ворон, а на кедре выросли орехи. Второй раз сел он на дуб и тоже оставил там немного снадобий — выросли на дубу желуди. Потом отдыхал ворон на черемухе, на малиновом кусте, на дикой яблоне и дикой груше — и на них тоже появились плоды и ягоды. Один раз сел ворон отдохнуть посреди поляны — выросли на земле земляника, брусника и голубика.

Наконец прилетел ворон к Егде. Целебных снадобий в котомке почти не осталось. Рассердился Егда, но ворон ему сказал: «Зато теперь в тайге много съедобных и целебных растений».

Начал Егда лечиться, и на третий день нога его зажила. Сказал он ворону: «Ты мне помог, поэтому отныне люди не будут на тебя охотиться, а ты всегда будешь находить пищу возле человеческого жилища».

СКАЗАНИЯ О СВЕТИЛАХ

В удэгейском мифе о нескольких (в данном случае двух) солнцах, в отличие от аналогичных мифов других тунгусо-маньчжурских народов, лишнее светило не исчезает, а превращается в луну:

В изначальные времена, когда на небе было два солнца, жил охотник Егда с женой и детьми. От страшной жары в тайге исчезли все звери и птицы, так что не на кого было охотиться, и Егде стало нечем кормить жену и детей.

Взял он свой верный лук, вышел